— Котенок! — восклицает Тэд, протягивая руку, тем самым указывая футбольным мячом на меня.

Я реально надеюсь, Тэд не ожидает, что я поймаю его. Кроме того, мне бы очень хотелось, чтобы вся эта история с «Котенком» сейчас прекратилась.

— Эмили.

Хасс машет рукой.

— Доброе утро, Эмма.

Я закатываю глаза. Это чертовски бессмысленно. Они будут называть меня всяко, как им заблагорассудится, и я ничего не смогу с этим поделать.

В отличие от Тэда, Хасс, кажется, не в самом веселом настроении. Если даже это и так, я, черт возьми, не могу точно быть уверенной из-за всех отеков на лице. Он покрыт порезами, швами, синяками и даже блестящим черным гипсом на сломанной руке. Бедный парень. Он знал и лучшую форму, это точно.

— Эм-м…

Забудь об этом, Эмили. В любом случае, им на это наплевать.

— Хасс. Лови. — Тэд бросает мяч, и тот, прежде чем неуклюже отскочить на кухню, ударяется о сломанную руку Хасса.

— Ой! — рычит Хасс и стонет так громко, что вот-вот полопаются кровеносные сосуды. — Если ты сделаешь это еще раз, мудак, я…

Его угроза прерывается взрывом хохота Тэда.

— Это просто смешно. Ты должен был видеть свое лицо.

Обойдя их, Джоэл хватает сковородку со столешницы и ставит ее в раковину.

— Почему ты в таком хорошем настроении? — спрашиваю я Тэда, возвращаясь к своей тарелке.

Он одаривает меня странным взглядом, протягивает руку и выхватывает несколько кусочков бекона из общей тарелки.

— Джоэл не сказал тебе?

— Джоэл не сказал нам что? — опережает меня Джай.

Тэд засовывает кусочки бекона в рот, намеренно лишая себя возможности ответить, и указывает на Джоэла, который, прищурившись, смотрит на него. С тяжелым вздохом Джоэл открывает кран и оставляет льющуюся воду заполнять раковину.

— Я плачу им по пятьдесят тысяч, чтобы они помогли мне вытащить Монику из лап Черепа, — сообщает Джоэл, прислонившись бедром к стойке.

Он нервно проводит руками по затылку, поскольку тишина поднимает свою уродливую голову, а Тэд протягивает тонкие пальцы за еще одной порцией бекона.

Я прочищаю горло.

— Как… как ты вообще с ними связался? Здесь нет никаких телефонов. Никакого интернета.

Оттолкнувшись от стойки, Джоэл лезет в задний карман своих серых спортивных штанов.

— Хасс забыл свой телефон. Я нашел его на диване.

Он протягивает тонкий смартфон Хассу, который берет и засовывает свой аппарат в один из передних карманов.

— Погоди, позволь мне разобраться... ты собираешься рисковать их жизнями ради собственной выгоды? — Отвращение и замешательство в тоне Джая громкое, слишком громкое, чтобы проигнорировать.

Джоэл пожимает плечами.

— Почему нет? Ты же это сделал.

Я съеживаюсь и задерживаю дыхание, ожидая, взрыва Джая.

Но этого не происходит.

Удивительно.

— У меня в машине чертежи территории Черепа. Мне нужно вернуть их до семи вечера, чтобы избежать каких-либо подозрений у капитана.

Джоэл кивает, едва заметный намек на победу отражается на его губах. Он закрывает кран, и внезапно его аура становится другой. Отчаяние и гнев сменяется решимостью и надеждой. Я одновременно радуюсь за него и грущу. Представьте, какой окажется Моника, если ему удастся добраться до нее... Череп — больной человек. Джоэлу повезет, если он найдет ее в здравом уме.

— Пойду, подышу свежим воздухом.

Джай разворачивается и стремительно несется к задней двери. Сильными руками он толкает хлипкую дверь так сильно, что она отлетает и ударяется о стену, заставляя меня подпрыгнуть.

— Ты должна поговорить с ним.

Я поворачиваю голову к Тэду и наблюдаю за тонкой капелькой масла, скатывающейся по его подбородку.

— Я? Почему я?

— Потому что ты — любимая девушка. — Он вытирает масло предплечьем, размазывая его по коже. — И ты не рискуешь получить удар в лицо.

Хасс кивает, а Джоэл продолжает мыть свою тупую сковороду, делая вид, будто раздражающей ситуации, что он создал, не существует. Это он должен ее исправлять, а не я. Вытащить Джая из одного из его дурных настроений — нелегкий подвиг, и я устала быть той, кто должен это делать.

— Ты офицер полиции и боишься, что тебя ударят по лицу? — спрашиваю я Тэда, который в ответ пожимает своими сильными широкими плечами.

— Говори, что хочешь. Удар кулаком по лицу причиняет боль, и я не люблю, когда в моем завтраке кровь.

Хасс тащит свою жалкую задницу за стойку, а Тэд ставит перед ним белую фарфоровую тарелку.

Я вздыхаю.

— Прекрасно. Я поговорю с ним, так как ни у кого из вас нет яиц.

Они бормочут слова благодарности, и я закатываю глаза.

Киски.

Сухая кора хрустит под силой кулака Джая, когда он ударяет им по стволу большого дуба, который растет в четырех метрах от озера. Он ругается себе под нос, поднимая кулак к лицу, чтобы осмотреть повреждения.

— Ой-ай. — Надувшись, я останавливаюсь в нескольких метрах от него и скрещиваю руки на груди.

Это отчаянная попытка удержать как можно больше быстро испаряющегося тепла из меня.

— Что тебе сделало это невинное дерево?

Джай резко поворачивает голову в мою сторону, сжимая и расслабляя поцарапанную и кровоточащую руку. Тяжело вздохнув, он поворачивается и прислоняется спиной к толстому стволу, зарывшись ногами в опавшие листья на сырой земле. Холодный ветер хлещет по моим голым рукам, и я дрожу. Он такой острый, как будто несет с собой крошечные осколки льда. Явный признак грядущей беды. Или зимы, как я люблю ее называть.

Джай бросает на меня взгляд.

— Подойди сюда.

Его тон легкий, но глаза темно-синие, все еще наполнены разочарованием, которое вложил в них его брат. Я иду к Джаю, кончики пальцев моих ног замерзают из-за сырой земли. Даже яркого утреннего солнца недостаточно, чтобы согреть зеленые травинки, остывшие ночью.

Море мертвых листьев хрустит и ломается под моими ногами, пока я сокращаю расстояние. Когда оказываюсь в пределах вытянутой руки, Джай хватает меня за плечи, и я спотыкаюсь, когда он притягивает меня к себе. Он обхватывает меня своими сильными руками за шею, прижимаясь своей твердой грудью к моей щеке. Я обнимаю его в ответ, обвивая руками его тонкую талию и зарываясь пальцами в черный свитер, чтобы предотвратить обморожение. Я люблю прижиматься к его свитерам. Запах Джая цепляется за пряжу материала, добавляя тепла и комфорта, когда я зарываюсь в него носом.

— Он напрягает тебя так же сильно, как и меня, или я драматизирую? — спрашивает он, нежно целуя меня в голову.

Я борюсь с улыбкой. Для Джая не чуждо немного драматичности. Но его брат в данный момент, как говорится, не совсем имеет голову на плечах. Иногда даже мне хочется выбить из него дерьмо.

— Немного того и другого.

Джай смеется, звуча больше как «хм-м-м» в мое ухо, через его грудь. Еще один порыв ветра кружит вокруг нас, сухие листья звучат как шелест бумаги. Мы вслушиваемся в хор деревьев, пока не заканчивается дыхание ветра. Тишина природы — блаженство, и, в отличие от затхлой тишины неловкого разговора, она ощущается живой.

Джай шевелится, расставляя ноги на ширине плеч и притягивая меня к себе еще крепче. Чувствую, как его пальцы играют с моими волосами на спине, наматывая тонкие локоны на палец, слегка дергая мою голову.

— Что мне делать с Тэдом и Хассом? — спрашивает он, голос вибрирует в его груди и попадает в мое ушко. — Я не могу отпустить их одних.

— Они большие мальчики, которые принимают свои собственные решения. Если бы они не хотели этого делать, их бы здесь не было.

— Но это неправильно. Хасс едва стоит на ногах, а Тэд идет на это из-за преданности мне. Их жизни стоят намного больше пятидесяти тысяч. Если что-то случится…

Я обнимаю его крепче.

— Я знаю.

Шу-у-ух! Вши-и-и-и-их!

Порывы ветра хлещут по нам, каждый раз сильнее и холоднее, чем предыдущий, сдувая все тепло из тела, которое мы выработали в его отсутствие. Я трясусь от сильной дрожи, которая проходит по всему моему телу.

— Холодно? — спрашивает Джай, выпуская меня из объятий.

Я киваю, отступая, чтобы обнять себя. Джай подцепляет край своего свитера и растягивает его насколько только можно, оттопыривая, чтобы я проскользнула внутрь.

Я наклоняю голову, сдерживая улыбку.

— Ты хочешь, чтобы я залезла туда к тебе?

Джай улыбается, его полные губы изгибаются в мягкой и искренней улыбке, от которой мое сердце трепещет.

— Для тебя всегда найдется место.

Я сжимаю себя сильнее, потирая свой бицепс большим пальцем, и размышляю над предложением, слегка напрягаясь из-за его слов.

Всегда. У нас есть «всегда»? Это слово вообще применимо к нам? Сколько у нас времени? Допустим, мы переживем это... и будем ли мы друг у друга, когда все закончится? Джай до тех пор будет хотеть меня? Я не дура, знаю, кто я для него — бродячая кошка, которая дергает за ниточки его сердца. Вот и все. Ненавижу, что сравниваю себя с кошкой, учитывая раздражающую кличку, что он дал мне, но я точно знаю, к чему это приведет. Джай отвезет меня домой и исцелит. Затем, когда я привыкну и стану слишком зависимой от него, думая, что, наконец-таки, нашла того, кому на самом деле есть дело до меня, все закончится.

Почему? Почему я так думаю?

Потому что мы из двух разных миров.

Потому что зачем ему соглашаться на бездомную, когда у него может быть породистая?

Потому что я опасная придурошная, которая не умеет ценить вещи, пока они не исчезнут.

Потому что... да просто потому.

Тяжелая рука Джая на моем плече отвлекает от этих сомнительных мыслей. Это облегчение, как будто он бросил мне спасательный плот после пяти минут борьбы в бурном океане. Мир и спокойствие, вот что предлагает мне Джай.

— Ты слишком много думаешь. — Он тянет меня, поднимает свитер и запихивает меня под него.

В ловушке одежды, его запах окутывает меня как пена, невесомая на вершине мощной волны. Я скольжу лицом вверх по его прессу и твердой груди, слыша звук растягивающейся вокруг меня ткани, пока не высовываюсь из-за воротника свитера.