Глава 25

Выехав на Суворовский проспект, Ян сделал музыку в салоне тише и погрузился в размышления. Отец не мог не догадываться, кто виноват в репутационной атаке на клинику. Он явно имел в голове несколько версий, но не поделился ими даже с Дитрихом. В противном случае, тот рассказал бы об этом Яну. Парень решил ещё раз прийти в кабинет отца и изучить все ящики и полки, все папки на его рабочем компьютере, которые специалисты проверили уже десятки раз по его собственной просьбе. Спешка и желание добиться справедливости как можно быстрее не позволили ему откладывать этот процесс до утра

Переехав в кабинет главврача, Дитрих практически ничего там не поменял. Всю правую стену занимали книжные стеллажи. Там можно было найти Достоевского, Солженицына, Гроссмана, а также сотни научных трудов на русском, английском и французском языках. Ян начал изучение полок, ящичков, углублений, всех тех мест, где могли лежать какие-то подозрительные записки или документы. Возможно, отец хранил важные сведения на секретной флеш-карте, и теперь она пылится в тёмном углу. Ланде даже лёг на пол, чтобы с фонариком на мобильном телефоне изучить пространство между ламинатом и мебелью. Безрезультатно. Ян подошёл к отцовскому столу, выдвинул из-под него кресло и сел, облокотившись на столешницу.

О чём отец думал перед смертью? Неужели представил, что сын мог затаить на него злобу?

Парень вдруг вспомнил, что Иван просил его разобрать вещи и документы отца: что-то нужно поместить в бухгалтерию, что-то — в архив, а иное парень может забрать себе. Ян открыл ящик: бумаги, бумаги, бумаги… плитка тёмного шоколада, медицинский журнал. Компакт-диск «терапия природы» со звуками леса и моря — Леонид пользовался им с нулевых и хранил, даже когда дисками почти никто уже не пользовался.

Что-то прямоугольное и плотное лежало в конвертике с одним из дисков. Ян понял это случайно, перекладывая вещи из одной стопки в другую.

Фотография обнажённой девушки. Снято на полароид. Девушка сидит на столе Леонида, кабинет можно узнать по книжному стеллажу. На ней расстёгнутый медицинский халат, он прикрывает лишь её плечи. Ноги девушки разведены в стороны, язык высунут, глаза слегка прищурены.

Это была Мари.

В ящике лежало несколько её снимков: на последнем она стояла на коленях между ног мужчины, в кадр при этом попало что-то почти красное и блестящее. Головка чьего-то члена метила в рот Троицкой. Находка шокировала Яна до такой степени, что он не задумывался, кто именно жал на кнопку фотоаппарата. Понять это удалось, когда он дошёл до последней фотокарточки. На руке мужчины, который фотографировал Мари, были дорогие часы. Подарок коллег-шведов на юбилей доктора Ланде — отец гордился ими и снимал только во время операций.

— Старый ты хрен. Любитель быстрых снимков.

Ян спешно закрыл ящик стола. Буквально вдавил его внутрь, желая, чтобы тот провалился вместе с содержимым. Парень поймал себя на мысли, что его жизнь в последние месяцы напоминает зеркальный лабиринт. Он то и дело путает настоящий выход с иллюзией, а обман зрения принимает за верное направление. Но пришло время подсказок, ниточек, которые ведут к избавлению от блужданий в неизвестности. Он ещё раз открыл ящик, взял фото и брезгливо запихнул их в карман куртки. Нужно избавить свой дом от гнили. Всё в его квартире пропитано ядом: кухонный стол, посуда, постель, дверные ручки. Яд много месяцев стекал в сливное отверстие в ванной, яд оставался с отпечатками ягодиц Мари на всех поверхностях, когда они занимались любовью.

Он нашёл её на кухне. Девушка стояла с кондитерским шприцем в руках. Почему ей в столь поздний час захотелось готовить, Ян не понимал. Подняв на него глаза, она кротко улыбнулась.

— Привет, — тихо сказала Мари, не отрываясь от процесса.

— Привет, — ответил он и сел за барную стойку, бросив перед собой рюкзак. Внутри лежал отцовский полароид и те самые снимки. Какое-то время Ян следил за её руками: как они тихонько давят на шприц, аккуратно заставляют крем завитушками ложиться на выпечку.

— Я решила немного тебя порадовать.

Они снова обменялись взглядами. Ян молча поднялся и подошёл к ней, встал сзади, положил на живот руку.

— Котик, — протянула она, прищурив глаза. — Ты целую вечность так не делал.

— Ты можешь оторваться от своего занятия? — он приподнял подол её домашнего платья и под ним показались кружевные белые трусики.

— Ради тебя я оторвусь от чего угодно, — она бросила на стол шприц и обняла парня руками, испачканными кремом и сахарной пудрой. К его горлу подступала тошнота, пока он целовал её, но цель — очищение своей жизни от яда — оправдывала сейчас средства. Крепкие руки ухватили её за бёдра и посадили на стол. Мари сняла платье через голову и бросила его на пол, он уже расстёгивал её лифчик.

— Что это на тебя нашло?

— Можешь замереть вот так? — попросил он, когда её ноги были разомкнуты, а сама она слегка откинулась на столешницу.

— Что ты удумал, мой бандит? — она смеялась ему в ухо.

— Хочу тебя сфотографировать, — сказал он и сделал шаг в сторону, чтобы извлечь камеру из рюкзака.

Мари вошла во вкус, даже не глядя на камеру в его руках. Не узнала её. Она смотрела только в его глаза, её грудь вздымалась и опускалась, а руки приближались к ткани трусиков.

— Как тебе вот такая модель? — Мари отодвинула кусочек ткани с промежности, как порно-актриса. Между её ног от влаги всё блестело, раскрасневшиеся половые губы будто накачали помпой — так сильно они просились на его член.

— Ты шикарна, — ответил Ян и нажал на кнопку. Полароид зажужжал и из него вылез белый квадратик глянцевой бумаги. — Пусть проявится.

Камера и снимок легли на барную стойку.

— Иди сюда, пожалуйста, — умоляла Троицкая, снимая с себя бельё. Ян подошёл к ней вплотную и даже не стал мешать ей прижиматься к нему. Её смазка пропитывала ткань его джинс, но он знал: это последняя мерзость, которую Мари совершит в этой квартире. Девушка сняла с него ремень, приступила ширинке, но Ян остановил её:

— Подожди, — он потянулся к стойке и аккуратно, пока всё внимание Мари было направлено вниз, достал отцовский снимок из кармана рюкзака. — Посмотри, какая прелесть.

И Мари замерла. В глазах человека, который только что потерял всё, отражалась злосчастная фотокарточка, которую Троицкая не успела уничтожить. Ей стало страшно, руки затряслись, она подняла глаза на Яна и… заплакала.

— Откуда у тебя это? — она захлюпала носом.

— Меня больше интересует, откуда на моих ушах столько лапши. Я даю тебе минуту, чтобы уйти мирно.

— Ян! — перебила его она.

— Минуту! — повторил он, отошёл в сторону и стал наблюдать. Не переставая плакать и скулить, она встала со стола, подняла платье и снова надела, даже не расправив. Шагнула к выходу с кухни, но вдруг обернулась.

— Ян, он принуждал меня! — сказала она, и из её рта брызнула густая отравленная слюна, а глаза начали краснеть и опухать. — Как я могла отказать ему?! Он…

— Сорок три секунды, — ответил он с циничной улыбкой.

— Ян! — Мари бросилась к нему и буквально упала к ноге, хотела положить руки ему на колени, но он отбросил её ладони. — Ян, послушай! Я просто… это был шантаж!

— Я сбиваюсь со счета, — отшвыривая её, холодно сказал Ян. Мари была жалкой, барахтаясь на полу в центре кухни, то и дело убирая непослушные волосы с лица. Её плач перешёл в вопли, как если бы боль рвала душу человеку, только что потерявшему близких. Мерзкий голос рождал мерзкие звуки. Чем она громче ревела, тем сильнее хотелось ему подойти и успокоить её пощёчиной, но Ян держался.

— Ты даже не даёшь мне объяснить! — вознося руки к его суровому лицу кричала Мари.

Взяв её за волосы, он заставил девушку подняться и пойти в гардеробную. Там он толкнул её по направлению к шкафу и скомандовал:

— Собирайся.

Мари рухнула, зацепившись за куртку, и всё, что находилось на вешалке, полетело на неё. Такой страшный взгляд Яна она видела впервые, и это никак не вязалось с тем мягким огоньком, который горел в них почти три года назад. Такие метаморфозы кого угодно заставят поверить, что одержимость бесами существует.

— Ну и… ну и пропади ты пропадом со своей клиникой!

При слове «клиника» Ян опомнился.

— Что ты знаешь о том, что произошло в клинике?

Он пристально посмотрел на Мари и она прочла в его взгляде дезориентированность. Он до сих пор ничего не понимал.

— Да пошёл ты.

— Говори! — резко шагнув на неё, снова спросил он.

— Ян, не трогай меня, — она выставила вперёд руки на случай, если он попытается ударить её.

Паузу в конфликте создал звонок Ивана Дитриха, который Ян просто не мог игнорировать.

— Сынок, у нас проблемы. Ещё одного нашего пациента шантажируют, — хмуро пробасил Дитрих. — Приезжай в клинику сейчас же, мне больше не на кого положиться.

Ян не ответил, просто положил трубку, ведь он знал, что Иван обязательно его дождётся. После того, как Мари кое-что ему объяснит.

— Кто терроризирует людей? Ты должна знать. Ты слишком странно себя вела в последнее время.

— Что произошло? — с видом кошки, на которую замахнулись веником, спросила Троицкая.

— Новый случай шантажа. И если ты ничего не знаешь, то я просто конченый идиот! Говори, иначе я спущу тебя с лестницы!

— А ничего я не знаю, — вдруг съязвила она. — Просто твой папаша был очень невнимателен. Вот и всё. И высуши остаток багета на сухари, чтобы носить передачки своей шлюхе.

С этими словами Мари схватила с тумбочки сумку и выбежала в подъезд. Ключи подаренного парнем автомобиля остались висеть на крючке. Ян дал себе время, чтобы отдышаться, но не забыл, что его ждёт Дитрих. Парень впервые задумался, что доктор пожертвовал многим ради того, чтобы продолжить дело Леонида. Он отказался от отпуска, он реже видится с молодой женой, он приходит на работу раньше всех и уходит, когда даже уборщица Анечка уже давно заканчивает мыть полы на этажах. Отец Яна в своё время невзлюбил её: однажды она нечаянно прошлась шваброй по его ботинкам. Но злость быстро забылась, да и увольнять молодую энергичную уборщицу было бы глупо: она никогда не опаздывала, редко уставала и не брала больничных.