— Только бедняков считают странными. Богатых людей называют эксцентричными.

— Ну, да, — Стефан усмехнулся. — Джамар владел огромной коллекцией произведений искусства, и у него были довольно интересные проекты. Например, на втором этаже у него находилась мраморная парилка в римском стиле.

— Значит, вы добываете мрамор? — Спросила я.

— К черту мрамор. Мы ищем медную сантехнику. Вся конструкция состояла из медных труб по старому стилю. Цены на медь сейчас зашкаливают. Даже медная проводка стоит очень дорого. Конечно, если расплавить пластик с них, цена будет вдвое дороже, но мы этого делать не будем. Дым чертовски токсичен даже для нас. Сталь тоже есть, но настоящая награда — медь. Вот почему Рафаэль купил это здание.

— Он купил целое здание?

Несколько месяцев назад, когда мы с Рафаэлем были вместе, он в основном работал по найму: владельцы различных домов нанимали его для возврата ценностей за процент от всего, что он извлекал.

Стефан ухмыльнулся.

— Мы сейчас можем себе это позволить. Играем по-крупному.

Туннель продолжал идти все ниже и ниже, зарываясь в землю.

— Зачем копать так глубоко под зданием? Почему просто не зайти со стороны?

— «Цапля» является «топплером», — пояснил Стефан. — Погрузилось под землю прямо до шестого этажа. Здание даже ни разу не горело.

Магия разрушала здания по-разному. Иногда обрушивалась вся внутренняя конструкция, и строение рассыпалось фонтаном пыли. Чаще всего магия ослабляла части арматуры, вызывая частичное обрушение, пока все не падало, опрокидываясь на бок. Топплеры были самыми ценными, особенно если они не горели, потому что у всего, что находится под землей, были приличные шансы на выживание.

— Мы пытались попасть в подвал, — подтвердил Стефан. — Там внизу есть системы пожаротушения и отопления, генераторы, есть доступ как к грузовым, так и к обычным лифтовым шахтам — а это ещё больше металла. И, кто знает, иногда можно достать и компьютерные сервера. Странные вещи порой находятся в упавших зданиях. Поэтому мы здесь.

Проход впереди значительно расширялся. Стефан щелкнул переключателем, и две лампы на потолке вспыхнули. Мы оказались в круглой комнате шириной около двадцати пяти футов. На земляном полу лежали четыре тела, двое мужчин и две женщины. У дальней стены выступала металлическая круглая дверь шести футов высотой, открывая вид на круглый туннель, наполненный тьмой — дверь в комнату оставалась приоткрытой.

— Хранилище?

Стефан поморщился.

— Этого не было ни на одном из чертежей и ни в одной документации, связанной со зданием, к которой мы имели доступ. Нигде о нем не упоминалось. Мы спокойно копали дорогу и вчера ночью наткнулись на него. Нам пришлось провозиться с дверью больше часа, но ни у кого с собой не было подходящих инструментов, поэтому Рафаэль оставил двух охранников здесь и двух у входа, и мы ушли. Сегодня утром должен был прийти слесарь и откупорить затычку. Но взамен мы обнаружили это.

Четыре человека лежали мертвые, растянувшись в грязи. Вчера вечером они в последний раз обняли своих близких перед тем, как пойти на смену. У них были планы, мечты. А этим утром они попали под мою ответственность. Жизнь — бессердечная сука.

— Хорошо, дай мне взглянуть на журнал.

— Чего?

— Журнал с места преступления? Записи о том, кто здесь был и в какое время?

Стефан недоуменно уставился на меня.

— Ээ…

Проклятье. Я вытащила из кармана жилета небольшую записную книжку и ручку и, сохранив дружелюбный тон, предложила:

— А знаешь, давай начнём прямо сейчас. Я буду первой.

Я отметила дату вверху страницы и написала: «Андреа Нэш. Время входа: 8:12. Время ухода: _______. Цель визита: расследование». Я подписалась и передала ему блокнот и ручку.

— Теперь ты запиши себя. Когда люди придут забирать тела, ты должен заставить их вписать свои имена. Нам нужно регистрировать всех, кто сюда приходит и уходит.

Я уложила сумку с комплектом для осмотра места преступления на бок, открыла ее, вынула перчатки и надела их. Затем достала камеру Polaroid Instant Digital и стопку конвертов для фотографий и улик. Некоторые камеры снимали лучше, но магия разрушала цифровые данные. Иногда получались кристально чистые изображения высокой четкости, а иногда лишь размытый серый хаос или вообще ничего. Цифровые камеры Polaroid Instant Digital производили фотографии быстрее, чем что-либо другое на рынке, и в качестве бонуса, сохраняли изображения в цифровом виде. На данный момент это был лучший способ мгновенной записи улик.

— Тела перемещали?

Стефан пожал плечами:

— Сильвия нашла их, она проверила пульс, осмотрела хранилище, чтобы убедиться, что там никого нет, а затем ушла с раскопок. Мы знаем протокол.

Если бы они знали протокол, то вели бы журнал.

— Где Сильвия сейчас?

— С Рафаэлем, которого допрашивают копы.

С юридической точки зрения, Стая имела похожую правовую систему, что и племя коренных американцев, с возможностью автономного управления и обеспечения соблюдения собственных законов. Если оборотень погибал на территории Стаи, это было делом Стаи. Но эти оборотни погибли в черте города, и ОПА захотели принять участие в активном деле. Они не были фанатами оборотней по понятным причинам.

Мы существовали в серой зоне между зверем и человеком. Те из нас, кто хотели оставаться людьми, жили по Кодексу, своду строгих правил. Кодекс основывался на дисциплине, умеренности и подчинении приказам. Но иногда человеческие тормоза выходили из строя, и оборотень выбрасывал Кодекс в трубу, превращаясь в люпуса. Люпы — это садистские убийцы-психопаты. Они упивались расправой, каннибализмом и другими жестокими извращениями, которые только могли вообразить их безумные умы. Стая старалась избавляться от них без церемоний, но это не мешало ОПА рассматривать каждого оборотня, как потенциального серийного убийцу. Всякий раз, когда в городе происходило убийство оборотня, они пытались вмешаться в расследование.

Но не то, чтобы они как-то в этом продвинулись. Адвокаты Стаи ещё те хищники.

Я присела возле ближайшего трупа и нацелила камеру. Яркая вспышка на мгновение осветила сцену белым светом. Камера промурлыкала, распечатывая изображение. Я вытащила снимок и немного помахала им, чтобы он подсох, прежде чем отправить его в бумажный конверт.

Мертвецу было около пятидесяти. Сложно определить возраст оборотней, они медленно старели, так что ему могло быть и за семьдесят, насколько я понимала. Кожа на его лбу была оливковой, теплого оттенка, характерного для жителей Индийского субконтинента. Эта часть тела была единственными участком открытой кожи, оставшимся неповрежденным. Повсюду на его щеках, шее и руках вздулись большие волдыри, кожа отслаивалась от мышц, упруго натягиваясь и становясь полностью черной.

Я сделала еще один снимок.

— Никогда раньше не видел ничего подобного, — сказал Стефан.

Мне доводилось.

— Судмедэксперты появлялись здесь?

— Ага. Но мы их прогнали.

И правильно, даже если оборотни умирали за пределами своей территории, Стая все равно имела право требовать их тела. И формально здание было собственностью Стаи, так как Рафаэль купил его. Как вообще я могла это забыть? Совсем заржавела, мисс Нэш. Совсем заржавела.

Я протянула ему фотоаппарат.

— Не мог бы ты подержать это секунду?

Он взял камеру. Я вытащила из-за пояса нож и разрезала рубашку мужчины прямо по груди. Тонкая ткань легко поддавалась. Я прорезала каждый рукав и осторожно перевернула тело набок. В верхней части левого плеча, чуть выше ключицы, образовывалась большая опухоль. Я провела ножом по нижнему краю волдыря. Из тела хлынула черная жидкость с прожилками крови. Зловоние мгновенно поразило меня. Отвратительный, тухлый запах гнилой плоти.

Стефан выругался и отвернулся.

— Если тебя тошнит, то лучше сделай это в туннеле.

Он согнулся пополам и покачал головой.

— Нет, я в норме. Все в порядке.

Я потянула спущенную кожу вниз. Два рваных прокола были отмечены на спине мужчины в верхней части плеча, возле шеи. Раньше вздутие скрывало их.

— Что это такое?

— Укус змеи.

— Разве у нас нет иммунитета к змеиному яду?

Я покачала головой.

— Не-а.

— Ты шутишь?

— Совсем нет. Оборотни не афишируют этот факт по понятным причинам, но да, если медноголовая тебя укусит, ты это точно почувствуешь.

Стефан моргнул.

— Но ведь наши сломанные кости способны регенерировать, и мы невосприимчивы к болезням и ядам.

— Мы довольно устойчивы к яду, но не защищены. Помнишь Эрру?

Глаза Стефана потемнели.

— Помню.

Эрра была тетей Кейт и ее большим секретом. Вся ее семья являлась чистой магией, той магией, которая ровняла города и меняла ход древних цивилизаций. Эрра спала тысячи лет, но магия разбудила ее, и она явилась в Атланту в поисках неприятностей, чуть не разрушив город. Одно из ее творений, которого она называла Ядом, ворвалось в дом клана Волков в городе и отравило всех, кто находился внутри. Они умерли в агонии. Это был тревожный звоночек для всей Стаи. Оборотней можно отравить, если яд будет достаточно сильный.

— Большинство болезней имеют вирусную или бактериальную природу, — объясняла я. — Lyc-V довольно ревностный вирус, поэтому он уничтожает других захватчиков. Проглоченный яд попадает в желудок. Как только он попытается попасть в кровоток, Lyc-V избавится от него. Укус змеи — это совсем другая история.

Я встала, вытащила из кармана тряпку и вытерла руки.

— Змея вводит токсины прямо в организм, и эти токсины являются биологическими: ферменты, коагулянты и так далее. Некоторые просто атакуют область укуса, другие — нервную систему, и Lyc-V не распознает их как угрозу, пока те не станут причинять вред.

— Так какой это случай?

— Гемотоксин. Наверное, от гадюки. В тот момент, когда яд попадает в жертву, он начинает сгущать кровь и образовывать тромбы в кровеносных сосудах. Lyc-V присутствует во всех тканях, но большая его часть находится именно в кровотоке. Закупорь артерии, и вирус не сможет добраться до яда достаточно быстро, чтобы уничтожить его. Я когда-то знала оборотня-бизона, который угодил в гнездо гремучих змей. Именно так он выглядел, когда мы вытаскивали его труп.