Глава 2

Ститч

Смешанное чувство удовлетворения нахлынуло на меня, когда Виктор испустил последний вздох. Развязал цепь, которая удерживала его свисающим с потолка, и его безжизненное тело упало на пол. Я посмотрел на кровавую кучу, лежащую у моих ног. От человека, которого Коттон притащил день назад, остались только изуродованная плоть и сломанные кости. Надо было отдать этому бедолаге должное – он боролся изо всех сил и продержался дольше всех.

Как глава охраны синдиката «Королевский питон» Виктор пытался сделать все возможное для защиты своего клуба, но, в конце концов, не смог сделать ничего. Судьба этого человека была решена в ту ночь, когда он выстрелил в одного из моих братьев, и тогда я не мог позволить уйти этому ублюдку. Он знал, что я не остановлюсь, пока не доведу дело до конца.

Я собирался отомстить за смерть брата, и сделал все от меня зависящее. Вытряс из Виктора все, что он знал о клубе «Питон», который пытался захватить нашу территорию. На это мне понадобилось тридцать шесть часов. Когда вытащил паяльную лампу, этот мудак запел как канарейка. В одно мгновение я получил всю информацию, необходимую Коттону, чтобы покончить с этими ублюдками.

Я оставил труп Виктора Гомеса лежать на полу и направился к мотоциклу, чувствуя облегчение, что наконец вышел из этой комнаты. Братья называли ее моей игровой, и, хотя я временами был рад поразвлечься, сегодня мне не хотелось задерживаться там. После многих часов, проведенных в помещении, мне были необходимы горячий душ и еда. Я захлопнул за собой дверь и направился к мотоциклу. Перед тем как его завести, я достал телефон и набрал Коттона.

– Да? – ответил он.

– Все сделано.

– Хорошо. Я вышлю людей, чтобы там убрали, – отозвался мужчина.

– Я выдвигаюсь.

– Нужно обсудить, что ты узнал, – потребовал Коттон.

– Без проблем, босс, но сначала мне нужно в душ и поесть, – ответил я.

– Понял, но поторопись по возможности, – я знал, что ему натерпелась услышать, но Коттон не давил, и от этого мне стало легче.

– Постараюсь, – сказал я, заканчивая разговор и заталкивая телефон в карман.

Мой дом находился на задворках города, это был деревенский бревенчатый домик у воды, подальше от всей суеты. Мне нравилось находиться наедине с собой. Я избегал внешнего мира при любой возможности, и небольшая каморка идеально подходила для этого. Вокруг не было ни души, никто не задавал вопросов о моей жизни – вот и все, что мне было нужно.

Как только вернулся домой, я пошел прямо к задней части хижины. Снял с себя мокрую от крови рубашку и джинсы и бросил их в кострище, а затем зажег спичку и смотрел, как догорают улики. Зайдя внутрь, направился прямо в ванную и прыгнул в душ, позволяя горячей воде стекать по моим больным мышцам.

Я опустил голову и смотрел, как окровавленная вода бежит по ногам, в конце концов, исчезая в канализации. Через несколько минут вода наконец начала очищаться. Я схватил щетку и принялся за грязь под ногтями. Я тер их с таким усердием, что чуть не содрал кожу, и после этого перешел к остальной части моего тела. Щетка, плотно прилегающая к коже, двигалась вперед и назад по шрамам, покрывавшим всю спину. Хоть мои душевые процедуры стали за последнее десятилетие систематическими, мне казалось, я никогда не смою с себя всю грязь. За много лет это даже вошло в привычку.

Вода, от которой шел пар, потекла по моему затылку, и напряжение в мышцах постепенно начало спадать. Я сложил руки перед собой, глядя на лужицу воды в ладонях, вспоминая все то дерьмо, что случалось в моей жизни. Было время, когда я не думал, что у меня что-то получится, и единственное, что меня поддерживало – это Эммерсон. Я думал о ней каждый день, задаваясь вопросом, все ли с ней в порядке. До сих пор ясно помню, когда в последний раз видел ее в подростковом возрасте.

Я провел на улице больше года, и у меня не было ни гроша за душой. В отчаянии пошел в одну из местных церквей и стащил сорок долларов с тарелки для пожертвований – ровно столько, чтобы успеть на автобус до Маунт-Вернона, и проверить, как она там.

Когда добрался до места, то увидел ее на лужайке перед школой. Она разговаривала с парой своих друзей. Было приятно видеть ее счастливой. Она смеялась над чем-то, но остановилась, как только заметила меня. Без колебаний она подбежала ко мне и прыгнула в мои объятия, крепко обняв.

– Ты здесь! Ты действительно здесь! – взвизгнула она.

– Я бы пришел раньше, но...

– Я так рада, что ты здесь. Я волновалась за тебя, – воскликнула она, обнимая меня за талию.

Отстранился и с минуту смотрел на нее. Не мог поверить, что она так сильно выросла. Ей было уже почти четырнадцать, и, глядя на нее, я понял, как сильно она похожа на нашу мать. У Эммерсон были такие же длинные каштановые волосы и кривая улыбка. Я пристально оглядел ее, ища любые признаки синяков или рубцов.

Эммерсон покачала головой и сказала:

– Я в порядке, Грифф. Он по-прежнему злой, как всегда, но он не причиняет мне боли.

– Ты знаешь, я убью его, если он хоть пальцем тебя тронет. Никогда в этом не сомневайся.

– Он не будет. Не волнуйся, – сказала девчонка, – Ты в порядке? Что ты делал в эти дни? Где ты живешь?

У меня не хватило духу сказать ей, что я проводил дни в ИМКА³ и ночи в местных приютах для бездомных, поэтому сказал:

– Я завел пару друзей. Останусь с ними, пока не найду себе жилье.

– Хорошо. Мне было так плохо из-за того, что тебе пришлось оставаться в этих ужасных убежищах одному. – Слеза скатилась по ее щеке, – Я так скучаю по тебе, но рада, что ты ушел.

– Я собираюсь уехать на некоторое время, так что не смогу вернуться сюда, чтобы навестить тебя, – объяснил я.

– Куда ты едешь? – спросила она с паникой в глазах.

– Собираюсь поступить на военную службу. Достаточно надолго, чтобы встать на ноги... а потом я вернусь.

Мне только исполнилось восемнадцать, и я решил, что имеет смысл пойти служить. Когда пошел записываться, то понял, что просто поставить свою подпись на бумаге будет недостаточно. Мне пришлось рассказать о своем прошлом, о том, где я жил последние десять лет, и это было только начало. Повезло, что рекрутер⁴ согласился мне помочь. Я решил, что это как-то связано с моей фамилией. Городок был маленьким, и я не сомневался, что он знал моего дедушку. Но мне было все равно, почему он помог мне, я просто радовался удаче. Рекрутер помог получить свидетельство об общем образовании, для этого было достаточно пройти тест на следующей неделе, чтобы собрать все необходимые документы.

– Но почему? А если с тобой что-то случится? – взмолилась она.

– Мы зашли так далеко, Эм. Это то, что я должен сделать. Со мной все будет в порядке, – объяснил я. – Тебе лучше уйти. Не хочу, чтобы ты пропустила автобус.

– Пожалуйста, будь осторожен и вернись, – прошептала сетрёнка, и маленькая слеза скатилась по ее щеке. Она протянула руку и обняла меня еще раз, прежде чем повернулась и побежала к своему автобусу. – Я люблю тебя, Грифф, – отозвалась она.

Я вышел из душа, пытаясь вспомнить, когда в последний раз видел ее. Во время моего пребывания на службе она стала типичным подростком, занятым своими друзьями и встречами. После окончания школы она поступила в колледж, и к тому времени я уже был полноправным членом клуба. Я скучал по чувству братства, которое обрел в армии, и присоединившись к «Ярости Сатаны» обрел семью, которой у меня никогда не было. Мой клуб и мои братья значили для меня все, и они не давали мне расслабиться. Я не видел Эммерсон уже несколько месяцев, но как только все уладится, я планировал навестить ее.

Было уже поздно, и я умирал с голоду. Прежде чем отправиться в офис Коттона, зашел в местную закусочную, чтобы нормально поесть. Это было маленькое заведение, семейное кафе, которое стояло там целую вечность. Еда была хорошей, и официантки оставили меня в покое. Они быстро сообразили, что я здесь не для светской беседы, и не трогали меня. Я въехал на почти пустую стоянку и припарковал свой мотоцикл на краю парковки.

Как раз, когда собирался заглушить двигатель, заметил пару красных теннисных туфель, торчащих из-за стены здания. Носком ботинка поправил подставку для ног, направив фару на маленькую тень, окутанную темнотой. Мальчик лет семи – восьми сидел, прислонившись к стене здания, обхватив колени маленькими ручками. На долю секунды подумал, не зайти ли внутрь, оставив парня разбираться с его собственным дерьмом, но я просто не мог так поступить. Не мог оставить его здесь одного в темноте.

Я заглушил двигатель, подошел к нему и тут же почувствовал укол вины, увидев испуганное выражение на лице мальчика.

– Ты в порядке, малыш? – спросил я.

Он не ответил, просто уставился на меня, как будто был смертью с косой. Я не винил его за это. Мой рост можно было счесть угрожающим практически для любого, а борода и татуировки не слишком внушали доверие перепуганному ребенку. Он прижал колени к груди и посмотрел на меня, пытаясь определить, действительно ли я представляю угрозу. Но я не хотел пугать ребенка, и не мог оставить его здесь одного. Не зная, что еще можно сделать, засунул руки в карманы и прислонился к стене рядом с ним. Молча ждал, надеясь, что он поймет, что я здесь не для того, чтобы причинить ему боль, что он может рассказать мне, что, черт возьми, происходит.

Малыш мучительно молчал, пока я стоял рядом с ним. Я все думал, что он может что-то сказать, но ничего. Даже с наступлением ночной прохлады он не сдвинулся с места. Прошло почти полчаса, прежде чем со стоянки выехала машина, фары которой осветили тело мальчика, обнажив несколько больших синяков, темневших на обеих руках. Судя по его виду, кто-то только что вытряхнул из него душу.

Вид этих синяков вызвал поток воспоминаний из моего детства, и меня мгновенно охватила ярость. Он был таким маленьким, беззащитным, и какой-то ублюдок...