А потом оно прыгнуло на него.

Три стервятника пролетели над ними. Они наблюдали за резней внизу, и один спикировал и запировал на трех трупах; звук разрываемой плоти и треск костей разносился далеко в ночи. Один за другим они спускались вниз и садились на ветки над мальчиком, пока он кружился. Страх исходил из каждой его поры, когда он наблюдал, как существо ест, пока все, что осталось, не превратилось в грязную одежду и окровавленную грязь. Четыре пары глаз уставились на него. Наконец существо встало, живот его раздулся до предела. Тело теперь выглядело здоровым, несмотря на серую бледность кожи. Глаза горели, как угли, как звезды на небе. Онo подошлo к дереву и долго смотрелo на мальчика, потом склонилo голову набок.

- Пожалуйста, не надо, - сказалo онo без эмоций.

Cущество потянулoсь вверх и быстрым ударом перерезалo веревки, и мальчик упал на землю с захватывающим дух шипением. Затем онo повернулoсь и, не оглядываясь, пошлo в заросли высокой травы.

Мальчик вскочил на ноги и уставился на него. Затем он побежал в противоположном направлении. Остались только три стервятника, одиноко сидевшие на обвисших ветвях почти мертвого дерева, обманутые едой, которую они так терпеливо ждали.

Три года спустя, на Чизхолмской тропе

Стада крупного рогатого скота поднимали красные облака пыли, как грозовая буря, несущаяся по равнинам. Три тысячи голов скота топали по открытой земле в эпицентре этой бури. Заходящее солнце все еще безжалостно палило на сельскую местность после долгого дня сильной жары, не нарушаемой ни одним облаком. На большом камне сидела, не мигая, ящерица, пока под ногами грохотала земля. Только когда один из быков подошел слишком близко к ее маленькому королевству, оборки на шее ящерицы предупреждающе расширились. Ящерица не знала о бесчисленных своих собратьях, раздавленных копытами этой живой силы природы, которая медленно, но верно двигалась на Север.

Осторожно объезжая контролируемый хаос стада, шестеро всадников на скользких от пота лошадях заняли позицию, чтобы удержать на пути блуждающие и упрямые тонны мяса. Это было изнурительно в жаре и взбивающейся грязи. Позади них ехал фургон с едой, послушно держа темп, подпрыгивая на каждой колее и камне на тропе. Ремуда запасных лошадей следовала рядом с фургоном, пока всадник наблюдал за безмятежным пейзажем. Это было мирное и скучное зрелище, нарушаемое мгновениями чистой паники. Его табун лошадей, по три на каждого человека, казалось, бежал счастливой рысью.

Ковбой подъехал ближе к фургону.

- Похоже, самое время остановиться на ночлег. Хочешь разбудить ночную команду, Джесси?

Джесси удивленно посмотрел на него.

- Ты чуть не напугал меня до смерти! Ей-богу, парень. Разве ты не видишь, что я погрузился в свои мысли?

- Ты так долго был в дороге, глядя на коровью задницу, что стал ученым?

- Тебе что, заняться нечем? Оставь меня в покое, или я добавлю что-нибудь особенное в твое рагу! Попомни мои слова, Джэрод! Ты пожалеешь, что не остался и не стал цирюльником, как твой отец!

- Просто разбуди ночную команду, паршивый пес.

Он поскакал прочь от фургона и сердитого бормотания лагерного повара. Тот покачал головой и рассмеялся. Джесси был странным парнем, но он мог идти по следу и медленно превращать запасы в сносную еду. Не важно, что он чуть не свихнулся от многомесячной дорожной пыли и дребезжащей повозки. Он слушал, как Джесси кричит в заднюю часть фургона, где ночная команда провела большую часть дневного сна.

- Пора отрабатывать свое содержание! Подъем!

Два месяца ушло на то, чтобы добраться из Техаса в Канзас. Два месяца по пятнадцать миль в день. Разъяренные лонгхорны[1] могли быть легко застигнуты врасплох зверями, и постоянно находились на грани панического бегства без малейшей провокации. Доставить их на железнодорожную станцию, собрать деньги и отдохнуть несколько дней, прежде чем отправиться домой по тем же языческим землям. Это была нелегкая жизнь, но постепенно она становилась лучше. Поначалу между домом и Железной дорогой ничего не было. Но, новые поселенцы, которые не хотели ждать официального заявления от правительства, начали строить небольшие города вдоль тропы. Мужчины не жаловались. Это позволяло им сделать передышку, может быть, принять ванну и провести ночь в борделе. Кровати, чтобы выспаться ночью, дать отдых усталым костям. Пастбища с заборами, чтобы держать стадо в безопасности и сытости. Это было чертовски удобно.

Над равниной раздался свист, и все с облегчением подняли головы. Наконец-то пришло время разбить лагерь на вечер. Некоторые из скотовозов пытались ездить ночью. Однако цена была слишком высока. Койоты рыскали в ночи и заставляли быков бежать. Всадники падали, когда лошади подворачивали копыта и ломали ноги. Кроме того, более медленный темп удерживал вес скота выше и приносил более высокую цену на рынке. При заключении сделки, они получали золото на максимальную сумму. Зачем жертвовать, чтобы сэкономить день или два, только для того, чтобы вернуться с более легкими карманами?

Всадники успокоили животных, приведя их в подобие порядка, пока фургон неуклонно продвигался вперед. Когда он, наконец, со скрипом и стонами остановился, четверо мужчин с трудом выбрались из кузова и растянулись под теперь уже потемневшим небом. Джэрод наблюдал за ними, когда вывел ремуду отдохнуть подальше на пастбище, где высокая трава танцевала на ветру. Он закрепил ряды коней и кобыл с достаточной слабиной, чтобы они могли насытиться у медленно движущегося ручья. Скорее это была струйка, но после нескольких месяцев без дождя жаловаться было неразумно. B глуши, вода есть вода. Он проделал свою обычную прогулку по периметру с охотничьим ножом в руке. Не стоило ставить лошадей среди змей, которые любили спать на еще теплых камнях. Особенно у единственного источника воды, который мог бы привлечь добычу. Случайный укус мог убить лошадь, в то время как остальные разбежались бы далеко по округе.

Пока он шел, до него донесся сильный запах. Он подавился, когда он стал сильнее. Смерть. Он хорошо знал этот запах. Что-то гнило в еще жарких сумерках.

- Проклятые койоты, - пробормотал он сквозь сжатые губы.

Если труп лежал в журчащем ручье, это могло отравить всех. Поэтому он пошел против своего инстинкта и вошел в сгущающееся облако смрада. Он поднял глаза и поискал предательский знак стервятника, кружащего над головой, но ничего не увидел. Довольно скоро жужжание мух привело его к источнику запаха.

- Господь всевышний, - сказал он, подходя к жуткой сцене: куче наполовину съеденных животных, сгнивших и разлагающихся в лужице почерневшей жижи на небольшой поляне.

Он непонимающе уставился на нее. В ней не было ничего нормального, ни одно существо, которое он когда-либо видел, не убило бы так много. И не оставило бы ничего наполовину съеденного. Животные убивали по мере необходимости и съедали свою добычу. Это было что-то неестественное. Он попятился и пошел искать Джеймса, лидера группы. Это была его ответственность, а не Джэрода.

Город Дункан, Индейская территория, вдоль Чизхолмской тропы

- Осужденный, подъем! Пора завтракать, паршивый ублюдок! - крикнул шериф, стуча кулаком по решетке камеры.

У него было хмурое выражение лица, которое было морщинистым от многих лет на службе. Тяжелые свисающие усы прикрывали его рот, за исключением тех случаев, когда он кричал. Однако жители нового маленького городка в заднице мира знали, что на самом деле он не такой уж плохой, как любит притворяться. Но это не касалось общения с незнакомцами.

Человек на койке медленно пошевелился от шума. Это был симпатичный мужчина с одним из тех неопределенного возраста лиц, которые указывают на возраст от тридцати пяти до шестидесяти. Ухоженный и хорошо одетый, несмотря на дорожную пыль, он, по мнению шерифа, был в некотором роде бизнесменом. Но было что-то в этих глазах, таких темно-карих, почти черных с мерцанием, что говорило, что он находил все вокруг забавным.

- Большое вам спасибо, шериф. Я надеялся, что сегодня утром мы сможем поговорить разумно, и вы сочтете нужным отпустить меня. Боюсь, что произошло серьезное недоразумение, - ответил он, садясь на край койки и изображая самую вежливую улыбку.

Шериф смотрел на него без всякого выражения.

- Вчера вечером вы устроили настоящий переполох, мистер...

- Бек. Карл Бек. Пожалуйста, зовите меня Карл. И этот переполох, как вы его называете. Уверяю вас, это вовсе не входило в мои намерения.

- Вы говорили о связях с демонами, мистер Бек. Умышленно. И все эти твои разговоры о монстрах и прочей ерунде... Кензи сказала, ты вызвал демона.

Карл усмехнулся.

- Я уверен, что Кензи поступила так, как считала нужным, шериф. Хотя, возможно, ее обмануло воображение. Все, что я сделал, это попытался показать нескольким посетителям бара несколько сигил[2] в соли, чтобы отогнать зло. А не призывать его.

- Я буду первым, кто признает, что иногда Кензи, как известно, скручивает один-два пучка в тихие ночи между перегонами скота. Но вот чего она не умеет, мистер Бек, так это лгать. А теперь встань и, если обещаешь вести себя разумно, можешь присоединиться ко мне за завтраком. Но никаких демонов, иначе, клянусь, я без колебаний прострелю тебе затылок. Ну как, мы достигли взаимопонимания?

Карл гордился своим умением читать людей и видел, что шериф ему не угрожает. Он просто сказал простую правду. Он кивнул и медленно встал.

- Я ценю вашу доброту. Никаких демонов, клянусь душой моей матери.

Дверь камеры открылась со скрежетом металла о металл, и шериф застыл, уставившись на нее.

- Меня зовут Михаил Доннер. Исполняю обязанности шерифа, пока не прибудет моя замена из Доджа. Это просто приятный тихий отдых перед дорогой в Сан-Франциско. Там мой брат, он ищет золото в горах. Что привело вас в наш маленький городок, мистер Бек?


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: