Мой нож нашел сердце под грудью ближайшего мужчины. Его булькающий крик вырвался изо рта, когда кровь фонтаном хлынула в горло и потекла по подбородку. Я слушал его стоны, как сладкую колыбельную, прежде чем позволил ему упасть на пол.

Последний янки попытался убежать, но мой нож настиг его спину, и он с кряхтением вывалился через ставни в бурю.

Пыль осела, запах черного пороха вернул меня на далекие поля сражений. Однако воспоминания не были бы полными без криков.

Солдат катался по полу, хватаясь за коленные чашечки и всхлипывая, как новорожденный младенец, отчаянно нуждающийся в мамкиной титьке. Я перешагнул через него. Я видел свое отражение в его глазах, черный призрак, покрытый кровью других людей.

- Твой друг рассказал мне о Буйволе и шамане, которого убили твои ребята. Его звали Мертвый Медведь. Он был моим учителем, - я говорил это как ни в чем не бывало, говорил искренне, без злобы в голосе... - Мне нужны имена тех, кто убил их.

Мужчина плевался в меня ядом.

- Иди к черту!

Мои ботинки были запачканы кровью этого человека, но я наклонился и схватил его за голову, притягивая ближе.

- Я всё равно убью тебя, но насколько это будет ужасная смерть, решать тебе. Ты назовешь мне имена людей, которые убили моего учителя и друга, и в ответ я не буду тебя мучить.

Он не сказал. Но то же самое нельзя было сказать о его спутнике, когда я вытащил свой нож из его спины.

До Форта Силл было два дня езды. Большую часть времени я провел в созерцании, наблюдая за знаками, пока мой фургон катился по хорошо утоптанным тропинкам. Было пасмурно с тех пор, как я покинул Фернис, - странная погода для этой проклятой местности в июле.

Мертвый Медведь всегда был в ладу с погодой, читал знаки на небесах так же легко, как большинство людей читают хорошую книгу. Он благословлял команчей своими предсказаниями, условиями для охоты, погодой, чтобы предотвратить преследование армии США. Старый шаман всегда был верен своей силе.

Маэстро и Солдат натянули поводья, и моя коллекция в старом дилижансе задребезжала. В основном это были всякие мелочи, мистические безделушки и несколько частей тел людей, которых я нашел наиболее примечательными. Скальпы солдат из салуна были самым новым дополнением. Я повесил их на старые перила, прислушиваясь к шлепкам плоти о деревянную дверь при каждом толчке на извилистой дороге.

Я думаю, что в конце концов воспользуюсь ими, пока они не сгнили. Плоть человека была сильна для одних вещей так же, как она была ценна для других.

Не мог же я приехать в Форт Силл с кусками мертвецов, свисающими с моей кареты, так не годилось. Не знаю, привезли ли сюда тело моего учителя.

Итак, я наблюдал и слушал.

Солдаты непреклонны в своем мышлении, вероятно, поэтому я не пошел на службу к Дикси[3] во время войны. Партизанская работа была легче; Куантрилл уважал мои уникальные таланты, и дьявол знал, что я достаточно легко доведу его парней до бешенства.

Кавалеристы проезжали через определенные промежутки времени, так что их легко было обойти. Темнота была моим союзником, я двигался в ней так же легко, как обычный человек днём.

Я тихо крался, пока не увидел костры людей и услышал звуки "Нумутеквапу", произносимые среди них. Люди Кваны, люди Мертвого Медведя, некоторые из моих последних друзей.

Охранники стояли по стойке смирно, но я прошел между ними, как горький ветер от чего-то давно умершего. Когда я вошел в палатку, разговоры прекратились. Даже если я испытал облегчение, увидев их, то в ответ не последовало ни улыбок, ни счастья в их глазах. Они были раздавлены и знали это.

- Черная Сорока пришел, как мы и ожидали, когда увидели бурю, - это был не Квана; я надеялся поговорить с ним, но этот человек тоже подойдет.

- Он здесь, дедушка? Его тело? - я задал свой вопрос на их языке.

У меня давно не было практики, фраза звучала грубо и ломано, но они меня поняли.

Мужчина пренебрежительно махнул мне рукой.

- Злые духи заберут вас обоих, и дело с концом. Его здесь нет. Мы оставили его тело там, где оно упало, на Западе.

Я вспылил, и моя рука упала на пистолет, дрожа. Когда онa обернулaсь вокруг рукоятки, пот выступил на моём лбу. Старый команч не пытался бежать, он знал, что это бесполезно. Он просто отвернулся, как и все остальные.

- Убей меня и добавь мою плоть в свою коллекцию. Злые силы овладели тобой, сын тьмы.

Я его не убил. Вместо этого я встал и склонил голову.

- Что насчет тех, кто его убил? Они здесь?

Никто из них не произнес ни слова, никто не взглянул на меня. Я не виню их; у этих людей была хорошая память, а их учения были извращены.

Особенно с тех пор, как я носил доказательство этого извращения на бедре.

После этого я вышел из палатки; мне больше нечего было сказать или спросить. Они не отвечали на мои вопросы ничем, кроме презрения.

Мне нужно было искать ответы по-другому.

Эти двое курили трубки на краю лагеря, их костер ярко горел, и их смех эхом разносился в ночи. Не нужно больше скрываться, война закончилась, враг раздавлен и унижен.

Равнины, которые когда-то были так полны жизни, были миллионами сильных, теперь молчали.

Они выглядели достаточно высокопоставленными, чтобы понять, кого я ищу. Но мне нужен был только один из них.

Левый или правый – нужно было сделать выбор. Это было тяжелое чувство, захватывающее. Убийство всегда было естественным, и будь я проклят, если от этой мысли у меня по спине не побежали мурашки. Особенно когда речь шла о тех, кто унижал людей, стремящихся жить по-своему.

У того, что справа, была густая борода – хотя он подумывал о том, чтобы сбрить ее; слишком многие из его соотечественников сравнивали ее с бородой старого генерала Джексона. Он был женат, у него было двое сыновей в Форт Смите, один уже учился несколько лет, а другому вот-вот должно было исполниться семнадцать. Я слушал его рассказ в темноте, запоминая грани и хитросплетения его жизни, собирая информацию так же, как собирал все остальное.

Жена нужного человека, мать его детей, пристрастилась к настойке опия, принимала ее от нервов, но ее привычки начали становиться обузой, а его военного жалованья просто не хватало.

Левый был моложе, он поступил на службу после войны. Его отец был сапожником в Нью-Йорке, и у него была возлюбленная в Техасе, маленькая сеньорита недалеко от мексиканской границы. Он ненавидел индейцев, ненавидел их зловоние и их внешность, утверждал, что даже их физиология была достаточно иной, чтобы доказать, что Бог создал их с явной целью подчинения.

- Единственный способ, которым они могут выжить, так это принять наш образ жизни, жить, как мы, богобоязненные христиане. Теперь все кончено, хотя кто его знает, - cтарший рассмеялся, похлопал младшего по спине и согласился.

Больше слушать, больше знать. Старшего звали Джо. Он с нетерпением ждал возвращения в Арканзас, где ему предстояло выращивать и тренировать лошадей. У его старшего сына была возлюбленная, на которой он хотел жениться, и Джо с нетерпением ждал, когда девочка родит ему внуков, которых он будет обожать.

Его мечты и желания эхом отдавались во мне, когда я прижал нож к его горлу, пока он пил из фляги. Мой нож вонзился глубоко, и его горло раскрылось. Кровь, которая была почти черной, хлынула из его перерезанной глотки, и я обошёл его, слушая красивый свист, когда он пытался закричать.

- СУКИН СЫН! - молодой человек нащупал свою винтовку.

Он успел повернуть её как раз вовремя, чтобы мой кулак нашел его. Я почувствовал, как хрустнула кость под моими костяшками, и уже паническое дыхание молодого человека превратилось в пронзительный вопль. Я выдернул винтовку из его рук, наблюдая, как две струйки крови потекли из поломанного носа и брызнули ему на руки, свежие слезы оставили следы на его детских щеках.

Удовлетворенный тем, что он больше не собирается поднимать шум, я повернулся к человеку, которого убил. Джо как раз собирался испустить дух, его дыхание вырывалось прерывистыми свистками, а руки слабо хватали его за собственное горло, пытаясь закрыть рану. Его длинная борода была спутанной и мокрой, черная лужа крови все еще пузырилась из него каждый раз, когда он делал задыхающийся и булькающий вдох.

Я наклонился и приподнял его голову – старая привычка, которой я предавался время от времени, наблюдая за человеком. Жемчужные врата или Серные реки, я никогда не мог сказать, что их ждет, но это было похоже на то, что я изредка приближался к божественному, наблюдая, как они шагают в темноту.

Голова Джо издала влажный звук, когда я выпустил ее обратно в грязь. Я снова перевел взгляд на молодого человека. Ему удалось подняться на ноги, и он побежал обратно в Форт. Он был недалеко, и когда он обнаружил, что мои руки обхватили его рот, у него даже не было времени закричать.

К тому времени, как он пришел в себя, солнце уже поднялось высоко, и он почти сразу же принялся выть по-кошачьи. Конечно, вокруг не было никого, кто мог бы его услышать.

Мы были уже совсем близко от Техаса. Я вылетел из Форт Силла и направился на Запад, позволив ветрам и шепоту вести меня. Дикая местность была похожа на море, плоская земля, усеянная намеками на жилистый кустарник и запах гниющего мяса.

Землю усеивали туши бизонов; янки хорошо поработали. Я вспомнил бесконечные стада, отдаленные раскаты грома, когда они неслись по земле. Никогда больше такого здесь не будет, только выбеленные кости и пустая земля.

Я натянул поводья Солдата и Маэстро, обе лошади раздраженно били копытами; приглушенные крики мужчины заставляли их нервничать. Когда мои сапоги коснулись земли, поднялась пыль, и фургон закачался, когда человек внутри начал бороться со своими узами.

Он, прищурившись, посмотрел на неожиданный всплеск солнечного света. Я, должно быть, поразил его взглядом, как тень, которая оторвалась и встала между ним и солнцем. Кляп, который я засунул ему в рот прошлой ночью, не давал ему нормально глотать, толстые капли слюны стекали по подбородку на мятую униформу.