— Просто забудь все, что видел сегодня, приятель. — Директор Пруитт бросается вперед, чтобы проводить его.

Нет никаких сомнений, что мы оставили неизгладимые шрамы и для детей, и для себя.

Когда еще тридцать минут спустя длительных пыток, в течение которых я плохо отвечаю на вопросы, мы закончили, и Йен провожает меня обратно в класс. Нам нечего сказать, поэтому мы молчим. Мы одни в коридоре. Я прижимаю к груди коробку из-под обуви, полную оставшихся вопросов. Я понятия не имею, о чем мы говорили. У нас когда-нибудь было что-то общее, или я просто бредила? Я не могу придумать, что ему сказать, кроме «Гаторейда» или нашего вчерашнего звонка. О, да!

— Какой чудесный весенний день, — с тоской говорю я.

Мы проходим мимо окна, а снаружи льет как из ведра. Ветви деревьев летают туда-сюда.

— Ага. Мило, — говорит Йен с понимающей улыбкой.

— Ладно, ладно, давай просто вернемся к тому, чтобы вообще не разговаривать. Так проще.

— Я даю тебе время успокоиться.

— Успокоиться!? УСПОКОИТЬСЯ?!

Его глаза скользят по моим, и он поднимает бровь. Верно. Если бы мы проходили мимо зеркала, я уверена, что мое отражение ужаснуло бы меня. Волосы у меня, наверное, дыбом стоят, светлый шик. Мои глаза затуманены и широко раскрыты. Я в нескольких минутах от того, чтобы меня запихнули в мягкую комнату.

— Прошлая ночь, вероятно, была тяжелой для тебя, — продолжает он.

Да, секс по телефону был таким мучительным опытом. Я устала просто думать об этом.

— И я знаю, что ты хочешь притвориться, будто ничего не случилось, чтобы мы могли вернуться к нормальной жизни.…

Да, да. Я скрещиваю пальцы рук и ног в надежде, что он скажет то, что я думаю.

— Как друзья.

Верно. Как сказал бы Чендлер, это было бы совершенством.

— Но…

— Саманта! Эй, Сэм! Подожди!

Мы оба синхронно поворачиваемся и видим Логана, бегущего по коридору в нашу сторону.

— Привет, — говорит он, останавливаясь и упирая руки в бока, когда подходит к нам. Он даже не дышит тяжело. Если бы я попыталась пробежать по коридору, у меня бы свело бок.

— О, привет, Логан. Как дела?

— Не очень. Хэй, Йен.

Ворчание Йена агрессивно. Я хмурюсь и пытаюсь поймать его взгляд, но Логан заговаривает первым.

— Я хотел спросить, была ли у тебя возможность прочитать мое маленькое... стихотворение?

— Стихотворение? — Мое лицо сморщивается в замешательстве.

Он ухмыляется, и это не такое чудовище, каким я его считала. У него красивые руки, добрая улыбка, волосы недавно подстрижены.

— Да, я положил его с плюшевым мишкой... для сбора средств для хора?

Я получила только пару красных роз, никаких медведей. Йена обладает монополией на них.

— Извини, Логан, я не получала никакого стихотворения.

— Сэм, нам пора идти, — вмешивается Йен. — Мы опоздаем на следующий урок.

— Наверное, он затерялся среди всех остальных. Насколько я слышал, в этом году у тебя немало поклонников. — Логан добродушно пожимает плечами.

О чем, черт возьми, он говорит?

— О... гм, да.

Понимает ли он, что завтрашний день я провожу в одиночестве?

Сопровождать школьные танцы? Я бы с легкостью выиграла конкурс «Скорее всего, она будет плакать до тех пор, пока не уснет в День Святого Валентина».

— Но это меня не остановит, — он ухмыляется. — Ты сегодня что-то сделала с волосами? Выглядит великолепно.

Я протягиваю руку и дотрагиваюсь до распущенных волнистых прядей, ошеломленная сладким комплиментом.

— Разве тебе не нужно где-то быть, Логан?

Он смеется, явно принимая вопрос Йена за вежливость.

— Это мой выходной. В любом случае, Сэм, если ты свободна… — Его голос затихает, когда он встречает взгляд Йена. Что-то там предупреждает его остановиться идти напролом.

— Свободна? — я подталкиваю.

— Завтра.

— Нет, — резко отвечает Йен.

— Я должна быть волонтером на утреннем карнавале, а потом сопровождать школьные танцы. — Я морщусь.

— О, попала. — Он качается на пятках.

Мое сердце разрывается из-за него. У него хватило смелости пригласить меня на свидание в присутствии Йена, и я не хочу сразу отказывать ему.

— Но, может быть, в воскре…

Йен обнимает меня за плечи и ведет по коридору.

— А теперь попрощайся, Логан.

— О... э-э... пока. Подожди! — Йен не ждет. — Ладно! Я поговорю с тобой позже, Сэм. Может быть, попробуем что-нибудь придумать в другой раз?!

Я не успеваю ответить, потому что Йен сворачивает за угол и увлекает меня за собой. Когда мы оказываемся вне пределов слышимости Логана, я вырываюсь из объятий Йена.

— Что, черт возьми, это было?

Он качает головой и ведет меня в класс. Во второй раз за сегодняшний день он закрывает за собой дверь. Мы одни, а он ходит, как лев в клетке. Я чувствую необходимость бежать. Мне хочется приоткрыть окно, высунуть голову и глотнуть воздуха. Дождь будет лить мне в лицо, но это того стоит.

Вместо этого иду к своему столу, открываю бутылку «Гаторейда» и делаю большой глоток. Когда сглатываю, кое-что вспоминаю.

— Ты думаешь, он действительно послал медведя, а тот просто потерялся в пути?

Тишина.

— Йен?

— Возможно. Ты же знаешь, какие эти дети из хора.

Нет, вообще-то нет. Он намекает, что они преступники? Они проводят свое время, наблюдая за «Glee» и распевая а капелла версии Тейлор Свифт. Они безвредны.

— Похоже, все твои медведи прибыли вовремя, — замечаю я.

— Хм.

Он не перестает ходить.

— Ты ведешь себя странно. Что ты знаешь такого, чего не говоришь мне?

Он поворачивается ко мне и упирает руки в бока. Лучше бы он этого не делал. Это его поза Супермена, и сегодня, в отглаженной белой рубашке, закатанной до локтей, и черных брюках, он вполне мог сойти за мистера Кента.

— Это не имеет значения. Ты будешь смеяться, когда я тебе расскажу.

Это означает, что я точно не буду.

— Скажешь мне что?

— Я заплатил одному из ребят из хора, чтобы он перехватил твои подарки и доставил их мне, а не тебе. — Его глаза сузились, сфокусировавшись на окне за моей головой.

Что. За. Черт.

— Зачем?

Может быть, я недостаточно серьезно отнеслась к его предполагаемому медвежьему фетишу. Насколько я уверена, что он пожертвовал эти сумки с медведями в детскую больницу? Они могли быть спрятаны в его шкафу, крошечном плюшевом храме наслаждений.

— Почему нет? — Он пожимает плечами, не обращая внимания на мой гнев. — Может быть, я подумал, что тебе не следует подвергаться ужасному почерку Логана.

— Настоящий ответ.

— Это и есть настоящий ответ. Стихи у него были дерьмовые, а почерк еще хуже — каракули.

— Не пытайся быть милым сейчас, — я злюсь — взбешена. — Не могу поверить, что ты это сделал. Я провела последние две недели, чувствуя себя дерьмово, потому что ты получал кучу подарков, а я была ужасно приземиста. Я чувствовала себя одинокой неудачницей.

— Сэм… — Он пытается подойти ближе, и я поднимаю руки, чтобы остановить его. Знаю, что это бесполезное занятие. Если бы он захотел дотянуться до меня, мои руки согнулись бы, как спагетти.

— Сэм… Сэмвич… Сэм и сыр. — Каждое из моих прозвищ как будто перехватывает мои струнки сердца. Он наклоняется, и мы оказываемся лицом к лицу. — Я сделал это, потому что пришло время нам с тобой перестать ходить вокруг очевидного, о том, что между нами есть.

— В твоих словах нет смысла.

— Ты права. Я постараюсь все прояснить. — Его голубые глаза тлеют, и по спине пробегает дрожь страха.

— Э-э... Или ты мог бы просто пожать мне руку, повернуться и покончить с этим?

— Чего ты боишься? — Он хмурится.

Я отмахиваюсь от его вопроса.

— О, на самом деле много чего. Все как обычно: пауки, тараканы, призраки. Кроме того, я потеряла своего лучшего друга, потому что он считает, что мы должны раскачивать лодку.

— Это не так.

— Как бы ты назвал наш вчерашний телефонный звонок?! Пустая болтовня? — Его спокойное поведение приводит меня в ярость.

— На самом деле, как раз наоборот. Слушай, мы не собираемся устраивать дружбу с пользой. Мы не собираемся просто заниматься сексом и вести себя непринужденно.

— Конечно. Зачем нам это? Это звучит слишком просто.

— Когда ты будешь готова, я приглашу тебя на свидание.

— Свидание?! Я даже не хочу тусоваться с тобой как с другом прямо сейчас! Ты украл моих медведей и мои цветы!

— Нет, помнишь? — Наконец-то в его голосе слышится раздражение. — Я подарил тебе цветы.

Верно, но они так жгли меня ревностью, что я их выбросила. Теперь я злюсь на него еще больше. Я толкаю его в грудь, и от его твердой мускулатуры у меня на пальце появляется трещина. Отлично, я, наверное, что-то сломала.

— Не пытайся ускользнуть из-за формальности, придурок.

Его рука обхватывает мою, так что я не могу оторвать ее, и мы с таким же успехом можем быть в 1800-х годах, потому что его прикосновение к моей руке кажется неуместным и интимным, и есть ли нервы в твоей руке, которые соединяются с твоим пахом?

— Я куплю тебе миллион медведей, если ты этого хочешь.

Хорошо, давайте сосредоточимся на реальной проблеме. Он солгал мне и предал меня, но я действительно злюсь из-за очевидного отсутствия медведей из дешевых магазинов.

— Нет! Ничто из того, что ты делаешь, не может компенсировать этот... этот обман!

— Ты драматизируешь. — Самый край его рта приподнимается.

— Отпусти меня.

Он делает шаг назад и щиплет себя за кончик носа, словно пытается не рассмеяться — или не закричать.

— Очевидно, тебе нужно время. Не хочешь вместе прокатиться на велосипеде на утренний карнавал?

— Ни в коем случае.

Он делает шаг назад и направляется к двери.

— Тогда, полагаю, я увижу тебя там.

Да! ДА, ТЫ СТРЕМИШЬСЯ!