― Да. Ладно, я вижу, что мы подписали контракт, но разве все это не может быть решено сейчас, если мы раскроем, что встречаемся, и будем действовать осмотрительно?

Я подмигиваю ― подмигиваю, мол, давай, помоги сестре. Мы приятели, друзья-приятели по лимонным батончикам.

Его лицо застывает.

― Было ли это письмо твоей версией благоразумия? ― спрашивает он.

Ну ладно. Все будет именно так. Мы играем жестко. Я откидываюсь на спинку стула и покорно складываю руки на коленях, жалея, что не могу вернуться в прошлое и вернуть то подмигивание.

― А как насчет Карен и Нила? ― спрашивает Йен. ― Они оба преподают здесь, и у них отношения.

― Они женаты. Это совсем другое.

Несколько секунд мы сидим молча, потом директор Пруитт вздыхает и протягивает нам последний листок бумаги. Это копия письма, которое миссис О'Дойл распространила среди других родителей родительского комитета. Моя неловкая фотография увеличена сверху, а внизу написано: «ЭТО ТОТ, КОГО МЫ ХОТИМ, ЧТОБЫ УЧИЛИ НАШИХ ДЕТЕЙ?» Она ведет себя так, будто я держу пенис у рта, а не невинную банку с взбитыми сливками.

― Я чувствую, что отчасти виноват в этом, ― говорит директор Пруитт, тяжело нахмурившись. ― Может, ей и не стоило вмешиваться, но она также получила известие, что на прошлой неделе вы вдвоем проводили курс сексуального воспитания, и, если вы помните, что один ученик отказался от него, но в итоге услышал первую половину... это был ее сын.

Йен и я громко стонем.

― Вот именно. Мало того, что мы случайно ― и я цитирую ― «оскорбили доброту и благочестие ее маленького мальчика», она также думает, что вы двое там учили сексуальным советам из Камасутры или что-то в этом роде.

Ее электронное письмо не очень доброе. Эта леди жаждет крови. Она требует нашей работы, заявляя, что не остановится, пока мы не уйдем в отставку, не переедем, не сменим фамилии. Я смотрю на Йена, ожидая увидеть, что он сидит там с таким же безнадежным видом, как и я, но его глаза сузились. Он выглядит решительным ― даже взволнованным. У него под густой шевелюрой копошатся идеи. Я вздыхаю с облегчением. Он вытащит нас из этой передряги. Я это знаю.

֍֍֍

После встречи Йен не спрашивает, а просто везет меня прямо в Соник (прим. пер.: сеть ресторанов быстрого питания). Он подъезжает, заказывает «Взрыв» с дополнительными орео для меня и простой ванильный молочный коктейль для себя. Мы сидим в машине и молча едим. Я пытаюсь дать ему возможность закончить формулировку своего гениального плана. Тем временем мой мозг сходит с ума от возможностей: мы похищаем миссис О'Дойл или взламываем ее компьютер и посылаем электронное письмо, полное похвал в адрес Йена и меня, или врываемся в офис директора Пруитта после рабочего дня и вставляем хитрые лазейки в контракты. Кажется, у меня где-то в квартире есть черная лыжная маска. Она бы пригодилась для всех трех вариантов. Я поглощаю мороженое, и к тому времени, как уровень сахара в крови колеблется в преддиабетическом диапазоне, я уже ни капельки не волнуюсь. Поворачиваюсь к Йену и улыбаюсь.

― Так какой у нас план? Я имею в виду, честно говоря, во время той встречи я была убеждена, что одному из нас придется перейти в другую школу или что-то в этом роде, или нам придется вернуться к тому, чтобы быть просто друзьями и написать какое-то странное письмо с извинениями всей школе, ― я драматично вздыхаю.

Йен допивает свой молочный коктейль, ставит стакан и поворачивается ко мне. Он вытирает рот салфеткой и улыбается. Он выглядит задумчивым и очаровательным. Его каштановые волосы взъерошены, и заходящее солнце освещает его голубые глаза.

― Есть только один вариант, и я думал, что ты уже все поняла.

Я делаю глубокий вдох и киваю с невозмутимой серьезностью.

― Да, ― я выдыхаю. ― Мы похитим ее.

― Что? Нет, ― говорит он, небрежно протягивая руку к окну и снова нажимая кнопку заказа.

― Да, могу я принять ваш заказ, ― потрескивает динамик.

― Небольшой заказ луковых колец в дорогу, пожалуйста.

Когда Йен закончит платить, я потребую ответов.

― Если мы не собираемся похищать эту сумасшедшую леди, то какой у тебя план?

― Как ты думаешь, зачем я заказал эти кольца, Горячие губки? ― он ухмыляется. ― Мы собираемся пожениться.