Я почувствовала, как в ней что-то расслабилось. "Ты должна отпустить меня, — сказала она, — до того как я превращусь в монстра".

Я съёжилась от слова "монстр" и её рука выскользнула из моей хватки.

— Нет! — заорала я, потянувшись к ней, но Рэйвен оттянул нас назад, прочь с пути чего-то, что проскочило мимо нас и нырнуло в воду.

Рэйвен что-то закричал, когда вода взорвалась вокруг нас. Прозвучало это как имя: Сирена.

— Кто такая Сирена? — спросила я.

— Одна из наших птенцов. Она слишком молода, чтобы пытаться спасти душу из водоворота Врат ада. Она может застрять там...

Прежде чем он смог закончить, девушка-Дарклинг прорвалась сквозь толщу воды и взмыла прямо вверх. В своих руках она держала Молли. Только это была не девушка из плоти и крови, которая держала меня за руку, а светившийся прозрачный фантом. Душа. Молли была мертва.

— Мы не можем попытаться спасти её? — воскликнула я.

— Сирена спасла её душу, — сказал Рэйвен. — Это самое большее, что мы смогли бы сделать.

Он уже летел прочь от вспененного водоворота.

— Мы должны вернуться! — плакала я, ударяя кулаками по груди Рэйвена.

— Она ушла.

— Молли, её звали Молли. Я видела её жизнь, видела, что с ней случилось...
Я выложила абсолютно всё, что видела, пока мы летели обратно над городом. Рэйвен хранил молчание, крепко обнимая меня. Он не заговорил, пока мы не опустились в садах Монморанси и не оказались в той же самой беседке, из которой улетели.

Он посадил меня на скамейку и обнял крыльями, когда я в третий раз с рыданиями рассказывали историю Молли. Я бы начала и четвёртый, но он остановил мой рот поцелуем. Тепло его рта повергло меня в молчание. Я вздрогнула всем телом, впервые осознав, как же замёрзла. Его тепло вливалось в меня. Когда он отпрянул, то коснулся пальцем моих губ.

— Вот, — сказал он. — Теперь ты можешь остановиться. Ты была с Молли в её последний момент. Она знает, что её жизнь была увидена, её голос был услышан. Ты стала свидетелем. Это то, что мы делаем. Теперь ты можешь отпустить.

Всё мое тело начало дрожать, и он вновь укрыл меня крыльями. Когда я перестала трястись, я подняла голову и посмотрела на него. Его лицо было мокрым — от моих слёз, задумалась я, или от его?

— Ты тоже видел?

— Да, — мрачно сказал он. — Я был связан через тебя. Я сожалею, что тебе пришлось видеть... этот ужас.

— Но теперь, когда я увидела — теперь, когда мы увидели — мы не можем расслабляться, пока не найдём место, где содержатся эти девочки.

— Мы поищем. Я поговорю с Сиреной и спрошу, не узнала ли она что-нибудь ещё.

— Сирена. Она... — я попыталась придумать способ спросить, что она значит для Рэйвена, но смогла закончить лишь по-другому. — Она была очень храброй.

— И безрассудной, — сказал Рэйвен, покачав головой. — Она могла оказаться в ловушке внутри Врат ада. Я должен пойти и убедиться, что с ней всё в порядке, — он встал и посмотрел на меня. — С тобой всё в порядке?

Я посмотрела на своё скомканное платье. Шёлк был пропитан водой Ист-Ривер. Пахла я ужасно.

— Ну, — сказала я, — не совсем так я представляла себе свой первый танец.

Он засмеялся.

— Я тоже. Ты всё ещё должна мне один танец.

С быстротечным движением, подобно крыльям колибри, он ласково коснулся губами моей щеки. А потом исчез, растворившись во тьме.

Я медленно пробиралась через сады, не будучи уверенной, готова ли присоединиться к ярким огням и веселью вечеринки после ужасов, свидетелем которых я стала. Как я могла вести непринуждённую беседу и есть сэндвичи с огурцами после того, что видела?

"Ты должна отпустить меня, — сказала Молли, — прежде чем я превращусь в монстра". Я держала эту девушку за руку и подарила ей некоторое утешение. Тогда я не чувствовала себя монстром. Я чувствовала себя... полезной. Если это значит быть Дарклингом, значит, я с радостью буду Дарклингом. Но я не смогла спасти её. Сирена спасла. Возможно, я была не так хороша, как Дарклинг. Возможно, я не принадлежу ни одному из миров.

Я проскользнула через боковую дверь в тусклый коридор, выложенный тёмным деревом и покрытый толстыми восточными коврами. Там было зеркало в позолоченной раме, спрятанное в обитой бархатом нише. Я всмотрелась в него и была шокирована тем, что увидела там. Мои волосы стояли дыбом, крылья моего костюма были скручены и скомканы, влажное платье прилипло ко мне, и было разорванным — и пахла я как куча мусора. Я ни за что не смогу вернуться в бальный зал. Мне придётся улизнуть через заднюю дверь и отыскать дорогу домой.

Я услышала, как у меня за спиной открылась дверь. Я вжалась в нишу, чтобы спрятаться.

Мужские голоса — глубокие и гортанные с примесью веселья и удовольствия — доносились из комнаты в клубе дыма. Это было место, где мужчины курили свои сигары и обсуждали вопросы, считавшиеся слишком непристойными для женских чувств. Через стену дыма я разглядела зажиточные формы трёх отцов своих одноклассниц — Альфреда Дрисколла, президента Нью-Йоркского банка; Уоллеса Резерфорда, владельца газеты "Нью-Йорк Сан"¹⁰; и Джорджа Монморанси, советника и, судя по сплетням, будущего мэра. Там были и другие — мужчины в тёмных дорогих вечерних пальто и с безупречными бакенбардами, один даже в полицейской форме с медалями, другой — с воротником священнослужителя, а один — тот, что был наполовину скрыт в дыму и тенях, смотрел прямо на меня.

Невозможно! Я была скрыта внутри ниши, и он не мог видеть меня сквозь весь этот дым.

Но я чувствовала силу взгляда этих глаз на мне столь сильно, как если бы он прижал меня к стене — и я услышала, как низкий колокольный звон зазвучал в моей голове. Прошлый раз, когда я почувствовала себя застывшей и обездвиженной и слышала этот безумный звон, я столкнулась с Юдикусом ван Друдом на улицах Райнбека. Это был он?

Но потом дверь в курительную комнату закрылась и это оцепенение исчезло. Я вырвалась из ниши, как фазан взлетает из подлеска, и побежала через помещения для слуг в поисках двери выхода обслуги, мои искусственные крылья дрожали за моей спиной, и все часы в доме пробили полночь, словно я была Золушкой, бегущей с бала.