ГЛАВА 5

Меня не должно было удивлять, что Рэйвен был таким хорошим танцором. В конце концов, он мог летать. Нахождение в его объятиях было похоже на полёт. Мои танцевальные балетки едва касались мраморного пола, когда он втянул меня в вальс. Лёгкий ветерок с ароматом жасмина из сада взъерошил мои волосы. Мои крылья зудели от желания расправиться...

— Они не расправятся, — сказал Рэйвен.

— Как ты узнал?..

— Я почувствовал, как напряглись твои плечи. Просто расслабься. Хватит пытаться вести.

— Я не пытаюсь!

— Это твой первый танец?

— Да, — призналась я.

— И мой тоже, — сказал он, ухмыльнувшись. — Я попросил сестёр Шарп дать мне уроки танцев.

Я хихикнула, представив себе толстенькую тётю Эммалайн и крошечную тётю Хариет, практикующими танцевальные па с Рэйвеном.

— И они до сих пор не знают, что — кто ты на самом деле?

Улыбка исчезла с его лица и рука на моей талии напряглась.

— Нет, бедные голубки, они и понятия не имеют, что они дали убежище монстру в своём доме.

— Рэйвен, я ни в коем случае не имела в виду... когда ты рассказал мне о моём отце, я была потрясена, узнав, кем являюсь. Я никогда не считала тебя монстром.

— Но эти последние несколько месяцев ты провела, смотря на себя как на одну из монстров, не так ли? Ты работала в социальном поселении, чтобы успокоить свою совесть. Ты до ужаса боишься момента, когда твои крылья вырвутся на свободу...

Его голос дрогнул, когда я вздрогнула от его обвинений.

— Они вырывались?

— Почти, — прошептала я, оглядываясь по сторонам, желая понять, не было ли кого-нибудь достаточно близко, чтобы подслушать нас.

Но каждая из пар вращалась по полу в своём отдельном пузыре. Слышала я лишь музыку и биение своего сердца, когда рассказывала Рэйвену о преследовании подменыша по крышам и о том, как мои крылья прорывались сквозь кожу.

— Могу тебе сказать, что зачастую достаточно прыжка с высоких мест, чтобы выпустить свои крылья. Мой отец сбросил меня с вершины дерева, когда посчитал, что пришло время, — от этого воспоминания его губы подернула кривоватая улыбка, и я сжала его руку.

— Ты должен был рассказать мне это! Все эти месяцы мне приходилось задаваться вопросом, когда же это произойдёт и каково это будет... — я умолкла, потому что мой голос стал хриплым от слёз.

До этого момента я не осознавала насколько была зла на него за то, что он позволил мне пройти через это в одиночку. Но потом поняла, что я не была одна. Он знал, что я работала в социальном агентстве-поселении.

— Ты следил за мной?

— Не делай из меня негодяя. Я хотел убедиться, что с тобой всё в порядке, на случай, если тебя будут преследовать "сумерки", и быть там, когда ты оперишься... на случай если я тебе понадоблюсь, — добавил он. — Как это ощущалось?

Я покраснела от интимности вопроса.

— Больно, страшно... удивительно! — призналась я. — Словно впервые в своей жизни я была свободна! Как будто могла умчаться в облака...

— ... а потом прямо, до самого утра.

Я рассмеялась над цитатой из "Питера Пэна".

— Да! Только вот подменыш увидела мои крылья.

— Я бы не стал беспокоиться о подменыше. Они застенчивые, скромные существа, которые не любят создавать проблемы.

— Значит, они не похищают человеческих детей?

Рэйвен фыркнул, и звук был настолько неприличным, что он привлёк внимание статной матроны, стоявшей в стороне. Мы не выпали из синхронности с другими танцорами и люди начали поглядывать на нас. Рэйвен провальсировал к стеклянным дверям и вывел нас в сад. Он обнял меня за талию и увёл прочь от толпы. Сквозь тонкий шёлк моего платья я чувствовала тепло его руки. Мои крылья задрожали от его прикосновения к корсету. Я едва могла уследить за тем, что он говорил. Что-то о распространявшем мифы Ордене...

— ... подменыш занимает место человеческого ребёнка, только если тот умирает. На протяжении веков они уберегли от горя многие семьи. Я не слышал, чтобы они занимали места пропавших без вести людей, но исходя из того, что ты мне рассказала, этот подменыш избавил семью Блюм от горя потери дочери.

При упоминании о семье Блюм, я овладела своими чувствами.

— Но если бы Блюм знали, что Рут пропала, они могли бы сообщить полиции! — мой голос стал таким громким, что Рэйвен затащил меня в одну из уединённых беседок в конце огороженного сада.

— Ты хоть представляешь, сколько девушек пропадает в этом городе? И что обычно с ними происходит? Я достаточно много раз переносил души умерших в ваш загробный мир смертных, чтобы знать, как часто они погибают одинокими и нелюбимыми в неотапливаемых квартирах или тонут в ледяной реке, — его голос стал хриплым, и он отвел взгляд, как будто воспоминания были слишком болезненными, чтобы поделиться ими.

— Хотел бы я, чтобы ты увидела... — он вновь посмотрел на меня, его глаза блестели. — Я заставлю тебя увидеть!

Прежде чем я поняла, что он имел в виду, он сбросил свои фальшивые крылья и раскрыл настоящие. Мои собственные крылья под корсетом затрепетали от общности, но были сдержаны рукой Рэйвена, туго обёрнутой вокруг моей талии.

— Что ты делаешь? — прошипела я, но мои слова были заглушены ударом его крыльев, которые, казалось, вторили ритму моего сердца, когда он прижал меня к груди и мы поднялись в воздух.

— Люди могут увидеть нас! — воскликнула я.

— Нет, если ты перестанешь извиваться, — огрызнулся он. — Наши крылья скрывают нас от человеческого взгляда, но твоё платье ужасно... яркое.

Я собиралась возразить, что он сам выбрал его, но потом поняла, что не знала этого наверняка — и теперь это казалось несущественным моментом, ведь мы летели над городом, плыли над крышами и улицами, как Венди и её братья в "Питер Пэне". Мы полетели на юго-восток, над крышами особняков со скульптурами и садами, которые никто никогда не увидит, и, по мере того, как мы залетали всё глубже в центр города, жилые владения становились всё более скоромными, где жильцы вытаскивали свои матрасы, чтобы спать на прохладном воздухе. Старуха в платке подняла голову, и проследила за тем, как мы улетаем к реке.

— Я думала, ты сказал, что нас невозможно увидеть, — прошептала я.

— Люди не могут. Но не все, кто живёт в этом городе, люди.

— Какого рода не люди... — начала было я, но он меня перебил.

— Тихо. Мы почти на берегу реки. Ты слышишь её?

— Слышу кого?

— Используй свой внутренний слух, — сказал он мне.

Я собиралась спросить, что он хотел этим сказать, но вдруг я поняла. Всё лето я удивлялась своей странной новой чувствительности к шуму; улавливала шёпот, который не должна была слышать. Теперь я разглядела тайный поток, текущий чуть ниже поверхности ночи, полный вздохов, щелчков и свиста, которые заставляли мои уши покалывать, а волосы вставать дыбом. Некоторые щелчки доносились от стаи голубей, что присоединилась к нам. Рэйвен заклокотал им в ответ.

— Они тоже видели её. Мы должны поторопиться.

Он наклонил голову и сложил крылья. Внезапно мы нырнули вниз, попав в поток ветра, который понёс нас к Ист-Ривер. Я слышала шум воды — и принюхалась: вонь отбросов смешивалась с острым запахом соли, где река встречалась с течением залива. А потом мы попали в эти запутанные потоки воздуха.

— Держись, — прокричал Рэйвен сквозь рёв реки. — Она там на пирсе.

Чтобы добраться до берега нам пришлось бороться с ветром, где одинокая фигура стояла на краю старого сгнившего пирса. Даже поверх визга ветра и воды я смогла расслышать её рваное дыхание — потому, что таково мне было суждено, как я поняла. Она была душой в опасности, а я была Дарклингом. Я должна была спасти её. Мои крылья зудели под кожей, уши горели, я чувствовала, как моё сердце билось в унисон с её сердцем в страхе...

Или что?

Она оглянулась через плечо, но там не было ничего, кроме теней.

Тени, которые корчились, как змеи. "Сумерки". Она бежала от "сумерек". Они потянулись к ней...

Она закричала и бросилась в воду. Рэйвен нырнул к воде, но не смог дотянуться до неё, потому что держал меня. Я протянула руки к девушке, но когда она увидела нас, она снова закричала и стала размахивать руками, отбиваясь. Но всё же я смогла схватить её за запястье.

— Я держу её! — закричала я.

Но что-то потянуло её прочь от меня. Она была подхвачена течением — но не обычным течением. Оно не тянуло её в море; оно затягивало её в водоворот. Я слышала истории об опасных потоках на Ист-Ривер. У моряков и причальных крыс имелось особое название для этой реки.

— Врата ада!

Голос Рэйвена был напряжён от страха.

— Они ловят души — даже души Дарклингов. Если тебя захватят, ты вечность проведёшь там! Ты должна отпустить её.

— Нет! — вскричала я.

Зловонный запах реки поднялся из бурлившей утробы — все отходы реки сосредоточены здесь, подобно гнойному дыханию, вырывающемуся из голодного рта.

Это был рот, голодный, зияющий рот, который поедал души. Я не могла позволить этой девушке погрузиться в это, но Рэйвен был прав. Мы попадём в ловушку, если я не отпущу её. Я почувствовала, как её рука выскальзывает из моей хватки. Она сцепилось со мной взглядом. В её глазах я увидела ужас — и многое другое. Я увидела её жизнь, проблеск света, что Дарклинг даровал умиравшей душе. Я слышала, как умирающая девушка произнесла своё имя — Молли — и увидела лишённую окон комнату, где строчили женщины с согнутой спиной до тех пор, пока их пальцы не истекали кровью, и грязный пол, на котором она спала. Потом я увидела человека, чьё лицо было размыто тенями. Обещаниями более сладкой жизни он заманил её подальше от семьи, но затем запер её в другом аду. Этот ад был красивым и мягким, полным атласа и бархата и перин...

Видение стало расплывчатым, когда оно переместилось к кровати, и я подумала, не пытается ли Молли оградить меня от созерцания того, что там происходило, или ей было слишком стыдно позволять мне видеть такое.

"Я здесь с тобой, — сказала я, не вслух, а в её голове. — Ты не одинока".