А потом спрашивает меня о регистрационных сборах, и мы возвращаемся в прежнее русло.

Это не совсем уютный разговор, но профессиональный, именно то, о чем я его просила.

Но он затянулся, потому что, честно говоря, его дело не такое уж и сложное, и мы только приступили к тому, что нам предстоит сделать. Совесть не позволяет мне растягивать разговор о работе дольше, чем время, которое у нас уходит на еду. И Макс это прекрасно понимает.

Он убирает остатки еды и прикусывает нижнюю губу. Я зачарована тем, как его борода обрамляет рот. Интересно, каково это — почувствовать ее на коже?

Он решительно смотрит на меня.

— Теперь о том, о чем хочу поговорить я.

Ну, нет. Я отрицательно качаю головой.

— Мы не можем.

— Мы должны.

— Зачем? — Напряжение снова поднимается между лопатками, и я скрещиваю руки. — Какой с этого прок?

— Я хочу еще одну ночь.

— Красный. — Стоп-слово срывается с губ прежде, чем я успеваю осознать, что оно возникло у меня в голове.

Но его это останавливает. Он кивает, признавая, что я только что сказала. Но его сердитый взгляд говорит, что мы еще не закончили.

— Это не сцена.

Я вскидываю руки вверх.

— Я знаю. Но это моя жизнь, и ты сейчас в ней, так что, черт возьми, Макс, пойми намек. Красный.

Он откидывается на спинку кресла, губы плотно сжаты, но он молчит. Сердце пускается в галоп со скоростью миля в минуту. Да, это была лучшая ночь в моей жизни. Да, я не могу перестать о ней думать.

Но речь о моей карьере.

Я брошу все силы, чтобы сохранить здоровые границы и создать между нами дистанцию.

Даже если от этого испытаю боль.