— Нет, — тихо отвечает она. — Это твой выбор.

Снова зажмуриваюсь, пытаясь унять дрожь. Чёрт, почему её голос так действует на меня? Она же мой враг. Я ненавижу её. Я поклялся её убить. И даже тот факт, что она по иронии судьбы стала моим временным союзником, ничего не меняет.

Я всё равно убью её.

— Как ты себя чувствуешь? — интересуется мужской голос. Полагаю, это гном — единственный оставшийся участник соревнований, кроме тех, что предали меня.

Снова дотрагиваюсь до своего живота, на этот раз увереннее.

— Ужасно. Мне понадобятся сутки, чтобы полностью исцелиться.

— Всего-то? — удивляется гном. — Мы дали тебе только одну склянку зелья от кровопотери.

Кейлин качает головой.

— У него способности к целительству.

Киваю. Только фейри Светящегося и Сверкающего дворов имеют такие способности. Я довольно неплохо умею исцелять, но мне нечасто приходилось применять дар на практике. Недостаток опыта сказывается не только в том, что исцеление займёт больше времени, но и в том, что на это потребуется больше моих сил. Нет практики — нет эффективности.

Отец больше ценит боевые способности, а целительство, по его мнению, — девчачья тема.

— Я мог бы исцелиться мгновенно, если бы не был так измотан и мог бы позволить себе риск потратить весь свой резерв за раз.

— Впечатляюще.

Пожимаю плечами. Я бы так не сказал.

— Почему они обернулись против меня? — спрашиваю я, запустив пальцы в волосы. Песок сыпется на штаны.

Кейлин медлит, бросая взгляд на гнома… Тьядина.

— Похоже, кто-то хочет твоей смерти.

— Дрейк?

Логичное предположение, но это не объясняет предательство Бриэлль.

Она снова молчит несколько секунд, разглядывая свои руки.

— Нет. Кое-кто намного более влиятельный. Видный политик, способный щедро заплатить за услугу. Мне предложили помилование в обмен на содействие.

Сужаю глаза.

— Есть только два фейри, которые могут выполнить это обещание. Королева и мой отец.

Поскольку преступление было совершено против нашего двора, то у нас есть право решать, простить ли преступника. Сейчас во главе двора стоит мой отец, поэтому это в его полномочиях. И, конечно же, королева тоже обладает такой властью.

— По словам Дрейка, это желание королевы, но я не уверена, что ему можно верить.

Киваю.

— Королеве не за чем меня убивать. Она может раздавить меня во всех смыслах, кроме физического. Что я мог сделать такого, чтобы она захотела моей смерти?

— Но с отцом тоже выходит неправдоподобно, — добавляет Тьядин. — Зачем ему убивать собственного ребёнка?

Делаю глубокий вдох.

— От него всё можно ожидать, — шепчу.

— А? — удивляется Кейлин.

— Он всегда меня ненавидел. Не знаю уж почему. И, наверное, никогда не узнаю.

Они больше ничего не говорят, и я снова ложусь на жёсткий камень. И как мне только удавалось так крепко спать в таких ужасных условиях? Я вглядываюсь в тёмный каменный потолок, осмысливая новую реальность, в которой неожиданно оказался. Всё кардинально изменилось.

Друзья стали врагами. Враг стал другом — или, по крайней мере, союзницей.

Почему? Зачем ей было спасать меня? Это какая-то бессмыслица.

Закрываю глаза, и в памяти всплывает картинка — юная версия девушки, сидящей передо мной. В том видении у неё была только одна просьба.

«Назови меня по имени, перед тем как убьёшь».

Кейлин

Мы поднимаемся на рассвете, собираемся и выходим, не говоря друг другу ни слова.

Самый странный союз в истории фейри.

Мы забираемся на самую высокую точку, до которой только можно добраться за день, потому что по подсказке, полученной у колодца, нам нужно подняться повыше и посмотреть на юг. Похоже, что в подъёме в гору и поиске следующей подсказки и заключается наше второе задание. Звучит довольно просто. Если мы успеем расшифровать подсказку до захода солнца, то этот день можно считать успешно пройденным.

Единственное, о чём нам нужно сегодня беспокоиться, это вопрос выживания. Сюда же относится избегание встречи с вражеской четвёркой, которая однозначно будет выслеживать нас весь этот день.

Мы часами поднимаемся в гору, не общаясь друг с другом, и каждый пользуется только своими припасами. Выбранная нами гора представляет собой плато с крутой, но проторенной тропой на вершину. Мы могли бы срезать путь, но с учётом большого запаса времени и ранения Рева решили всё-таки пойти более длинной, но простой дорогой. «Решили» — это сильно сказано, конечно. Скорее просто никто не высказался против.

За всё это время Рев ни разу не взглянул на меня.

Не сказал ни единого слова.

Мы держимся вместе только потому, что в одиночку против врагов не выстоит ни один из нас.

Когда мы проходим по узкому выступу, я замечаю, как с Рева градом течёт пот.

— Ты в порядке? — спокойно интересуюсь.

Он морщит нос, будто ему неприятен сам факт, что я с ним заговорила.

— Нормально, — отвечает сквозь зубы.

Я поднимаю руки, как бы сдаваясь. Он закатывает глаза. Да, этого следовало ожидать. А чего я хотела? Чтобы он внезапно потерял из-за меня голову, раз я спасла его задницу?

Нет, для него я всё ещё убийца его брата. Мне нельзя забывать, кто я такая — для него, для других чемпионов, для всех жителей мира фейри, даже для Тьядина.

Когда-нибудь я умру и стану призраком, приговорённым вечно блуждать по Выжженным землям — и всё из-за одного проступка. Из-за одного решения, принятого мной много лет назад, которое невозможно исправить.

Я смирилась со своим прошлым и своим будущим, раз уж его не изменить. Даже если бы Рев относился ко мне как к равной. Даже если бы он смог простить меня — чего никогда не случится, — это всё равно ничего не изменит.

Чтобы оставить другой след в истории, я должна победить, но моё будущее останется таким, какое есть.

Над нами летит ворона, что-то каркая по пути.

— Да что не так с этой птицей? — раздражённо восклицает Рев.

— Птица как птица, ничего особенного.

— Да, конечно, — саркастично отвечает Рев, всем своим видом говоря, что не верит мне.

Нервно сглатываю.

Нога Рева соскальзывает, и несколько мелких камней падают с горы. Без задней мысли подаюсь вперёд и хватаю его за предплечье, помогая вернуть равновесие. Он вырывает руку с рыком:

— Не трогай меня!

Морщусь. Встречаюсь взглядом с Тьядином, но тот быстро отводит глаза.

— Тогда пошевеливайся, — огрызаюсь я.

— Уже, — он делает следующий осторожный шаг. Во мне поднимается раздражение.

— Другие могли заметить падающие камни, — продолжаю я, закипая. Вполне возможно, что фейри, которых я вчера вырубила, очнулись и теперь жаждут мести, озверев, как никогда раньше. — Ещё не хватало, чтобы они нас заметили.

— Знаю, не идиот, — шипит он.

— Нет, ты просто задерживаешь нас своим упрямством.

— Никого я не задерживаю, — он ускоряется, шаркая по краю утёса.

Наконец, узкий участок дороги заканчивается, и мы продолжаем подниматься в гору нормально. Рев всё ещё ворчит что-то себе под нос.

Я обгоняю его и начинаю взбираться напрямую по отвесной скале. Тропа слишком длинная и петляющая, а у меня закончилось терпение. Рев и Тьядин могут идти дальше, как шли. Встретимся на вершине.

Тьядин останавливается, кладя руки на пояс, и наблюдает за тем, как я взбираюсь наверх.

— Не уверен, что это хорошая идея, Кей.

— Почему нет? Рев думает, ему по плечу всё то же, что и мне, хоть с раной, хоть без.

Я слышу рычание внизу. Не знаю, насколько он успел подлечиться за это время. Его рана без медицинской помощи могла привести к летальному исходу. Зелье, которое мы ему дали, было просто временной поддержкой. Некоторые целители могут исцелять даже смертельные раны за считанные мгновения, но только самые талантливые из них с многолетним опытом за плечами. И я могу однозначно сказать, что он мне не доверяет. Рев экономит магические силы, чтобы в любой момент быть готовым к бою.

И судя по его тяжёлой походке, он пока только на полпути к восстановлению.

Где-то через тридцать-сорок метров вверх по скале я добираюсь до следующего витка тропы и, забравшись на выступ, оглядываюсь вниз на своих спутников.

Отсюда видно, что три четверти горы я уже покорила. Если они поднимутся вслед за мной, до вершины мы доберёмся очень быстро.

Рев и Тьядин спорят где-то минуту-две, пока я сижу на выступе скалы, свесив ноги, и затем вижу, как Рев начинает карабкаться следом. Увлекательное зрелище. Только попкорна не хватает.

Первые метров десять он преодолевает без проблем. С лёгкостью подтягивается, спокойно и технично. Но на середине пути его темп заметно замедляется. До меня остаётся ещё двадцать пять метров.

Тьядин терпеливо следует за ним, внимательно наблюдая за Ревом.

— У него вся повязка в крови, — кричит мне Тьядин.

Пожимаю плечами. Мне-то что?

— Это всё из-за тебя, ты же это понимаешь? — добавляет он, в его глазах отражается одновременно и негодование, и интерес.

Рев ничего не отвечает, просто продолжает взбираться. Движения рук становятся всё более дёргаными, и при каждом рывке он издаёт стон. Он уже достаточно близко ко мне, и я хорошо вижу его напряжённую челюсть, пульсирующую венку на виске и пот, стекающий по лицу и шее. Упрямый идиот.

Да-да, я сама поступила бы так же.

— Давай, ты сможешь, — подбадриваю я, жадно наблюдая за его усилиями. — Осталось всего пару метров.

Видно, что ему больно, но он не останавливается, продолжает подтягиваться. Его мышцы спины так напряжены, что это видно даже через рубашку. Прикусываю губу.

Да, он идиот, потому что зашёл так далеко, вышел за пределы своих физических способностей в нынешнем состоянии. А я дура, потому что раздразнила его.

Но наблюдая за тем, как он превозмогает себя и совершает невозможное, я прихожу в себя и надеюсь, что Рев справится. Он живое воплощение выносливости и упорства.

— Вот так, продолжай в том же духе! — громче поддерживаю я.

Он стонет и рычит, его пальцы трясутся. Осталось полметра. Один рывок, и он поднимется ко мне.