27

ОТ МАТАГАЛЬПЫ до Хинотеги с таким шофером, как Орландо, мы доехали всего за 30 минут. Для него не существует далеких расстояний. Нажимает на газ и начинает петь, а стрелка спидометра, как прикованная, замирает на цифре 120.

— С песнями этого парня мы можем очутиться в кювете, — сказал кто-то.

Орландо, будто догадавшись о нашем страхе, посигналил, обернулся и сказал:

— Приедем вовремя, не волнуйтесь!

— Мы не спешим! — Все стали убеждать его и словами, и жестами, чтобы он лучше нас понял, но он был непоколебим.

— Партизан должен приходить на встречу вовремя, ни раньше, ни позже! — И снова нажал сигнал, который запел, как кларнет.

Лучше всего было не смотреть на стрелку. Окружающая нас природа заслуживала большего внимания. Перед нами возникла гостиница «Дикие джунгли». Птичий гомон и буйная зелень действительно напоминали джунгли.

Пока мы оглядывались по сторонам и ахали от восхищения, Орландо сообщил нам:

— Внизу перед нами Хинотега. Город напоминает улитку, верно?

Отсюда, сверху, город действительно казался похожим на улитку. На одну из тех больших улиток, какие можно встретить только в этой стране.

Не успели мы ничего рассмотреть, как наш водитель, протиснувшись по узким городским улочкам, подвез нас к зданию, где расположился сандинистский комитет. Встретил нас Энрико Моралес, один из членов Окружного руководства фронта Сандино. Лучезарный парень. Он больше походил на влюбленного художника, чем на пламенного революционера. Энрико рассказал нам о городе и округе. В Хинотеге проживает 20 тысяч жителей, а в округе — 180 тысяч.

— Во время революции город оставался в тени, — сообщил нам Моралес. — А сейчас он превратился в скрытое пристанище контрреволюционеров. Более 30 банд, численностью до 40 человек каждая, скрывается в горах. Невежество, которое накапливалось здесь десятилетиями, служит хорошей основой для дьявольских замыслов контрас. И еще один факт — большая часть территории округа граничит с Гондурасом. Гондурасское радио изо дня в день ведет против сандинистов пропаганду. Все это угнетает людей, делает их недоверчивыми.

Энрико замолчал. На улице пронзительно завыла машина «скорой помощи». Когда в комнате наступила тишина, он печально сказал:

— Ко многим селам ведут только горные тропы. Там люди рождаются, живут и умирают, так и не увидев врача. Живут и умирают как животные. Страшное невежество!

Такая социальная характеристика давала ясное представление об этом городе. Но есть и другой аспект — экономический. Господа хорошо изучили природные условия этого района и не упускали случая их использовать. Сошлюсь на слова нашего собеседника: «Здесь производится 50 процентов кофе, причем самого качественного в стране. Район занимает первое место по производству овощей. Вообще эта земля очень богата, чем варварски пользовались Сомоса и его приспешники, набивая себе карманы золотом».

Но в состоянии ли кто-либо остановить революцию? Она шествует, делая и в этом крае свой второй шаг — повышение образования людей. С холма на холм вертолеты перебрасывают бойцов народной армии просветителей, которые снова идут по знакомым им со времен революционной борьбы тропинкам. Из засад в них стреляют, но этим их не остановить. Они не просто агитаторы нового, они — первый луч солнца, который пробивает путь в джунглях болезней, эпидемий, отсталости. Их оружие — доброта, самоотверженность, уважение к человеку. И горец, который никогда не встречался ни с кем, кроме эксплуататоров, начинает прозревать. Страх, вселяемый бандами из остатков сомосовской гвардии, постепенно рассеивается. Рабское молчание перерастает в твердый голос. Бандиты, воры и политические враги революции уходят за границу и оттуда совершают свои бандитские набеги.

Вечером нас разместили в маленьком домике на краю города. Вокруг были настоящие джунгли. В доме было две комнаты. Одну отвели мне с переводчиком, а другую Евгении, представителю Национального руководства Сандинистского фронта национального освобождения. Евгения была беременна, но это не помешало ей поехать с нами.

Уставшие от дороги, мы быстро уснули. Ночью нас разбудили автоматные очереди и рев зверей. Страх сжал наши сердца. Когда выстрелы приблизились и участились, мы вскочили. Не было никакого сомнения — это бандиты. А вой зверей, попавших под огонь, раздирал ночь. Выстрелы разрывали темноту. А мы, скованные леденящим страхом, стояли безмолвно. У дверей послышались шаги. Ошибки быть не могло — по террасе шел человек. Выстрелы приближались.

Вспомнилось, как вчера наш шофер Орландо, который привез нас сюда, сказал:

— Пронюхают контрас, что вы здесь, спасения не будет. И бог не сможет вам помочь. — Он вытащил пистолет и предложил нам: — Возьмите. Может быть, понадобится.

Евгения тогда сделала замечание, что шутки его неуместны, что сейчас не то время, враг не такой наглый, присмирел.

— И наглый, и хитрый, — возразил Орландо и, обернувшись к нам, спросил: — Помните, что произошло неделю назад, когда состоялся митинг?

А произошло вот что… Митинг давно закончился, а Орландо с машиной не было в условленном месте. И только когда прекратилась вся толкотня, когда рассеялось скопление машин, появился расстроенный Орландо. Извинился за опоздание и спросил, можно ли ехать. На одном из перекрестков, пока машина стояла, Орландо воскликнул:

— Почему у меня нет рентгеновских глаз, чтобы проникнуть в души людей и увидеть, не червивые ли они, не сомосовские ли, а если так, то не пропускал бы их, а раздавил как червей!

— Ты жесток, Орландо. Человек не камень. Его можно воспитать, — сказал я ему.

— Крокодил всегда останется крокодилом! — возразил он. — Знаете, почему я опоздал? Какие-то негодяи насыпали в масло молотое стекло. Выродки! Трое ребятишек поранили горло. Надо было срочно отвезти их в больницу. На детей посягают, ох… — Гнев Орландо не утихал. Войти с нами в дом он отказался. — Съезжу в больницу к ребятам. Может быть, надо найти их родителей, — сказал он.

…И вот теперь мы стояли, замерев от страха, и каждый шаг, доносившийся снаружи, ударял по голове и сердцу. Тихо приблизившись к окну, отодвинули занавеску и увидели — перед дверью в нашу комнату с пистолетом в руках ходила Евгения.

— Что ты делаешь? — в один голос воскликнули мы.

— Охраняю вас, — спокойно ответила она.

— Пожалуйста, уходи! Мы сами защитимся и позаботимся о тебе!

— Нет! У каждого свои обязанности. Я отвечаю за вас, а не вы за меня. Любые споры здесь излишни.

В лесу что-то зашумело. Евгения мгновенно повернулась к лесу и насторожилась. К счастью, никто не появился. Через полчаса разразился буйный тропический ливень. Стрельба прекратилась. Стих и рев животных.

Приехавший утром Орландо рассказал нам, что группа бандитов преследовала народных просветителей, спускавшихся с гор на митинг в Матагальпу. Но после первых выстрелов поднялись крестьяне. Они окружили бандитов и выловили их до единого. Орландо показал нам и тех юношей, просветителей, которые шли в первых рядах колонны. У некоторых из них на плечах были подарки крестьян — ягнята, поросята, куры. А в руках — автоматы, отобранные у бандитов. Этих молодых и сильных людей выстрелы контрреволюционеров не могут остановить.

Стоя в стороне от колонны, мы с восхищением смотрели на них. А когда заиграли гимн народных просветителей, забыли и о ночных переживаниях.

— Больше нет времени. Надо ехать, — сказала наша защитница.

Солнце осветило крыши домов.

До свидания, Хиротега! Ждет тебя большой день. Будь счастлива!