26

КАЖДЫЙ ДЕНЬ, проведенный в этой стране, приносит что-то новое и интересное. Здесь нет выставочных залов, нет театральных премьер. Здесь революция и буйная природа…

До обеда с друзьями ездили посмотреть, как дышит вулкан Сантьяго. Он расположен между Манагуа и Масаей. На дорогу ушло минут 40. Серпантин, который начинается сразу же от центральной магистрали, поднял нас на высоту 570 метров над уровнем моря. Буквально под нами зияла раскрытая пасть вулкана. Диаметр кратера около полукилометра. От вида огненной лавы бросает в дрожь. Отсюда открывается вид на гряду вулканов. В огненном кольце хорошо видны еще семь кратеров давно заснувших вулканов. Под нами из кратера Сантьяго излучается огненное сияние. Месяца три-четыре спустя начнет пробиваться и пламя. Предполагается, что этот вулкан вновь пробудится. Последнее извержение вулкана Сантьяго было в 1965 году. Специалисты говорят, что в последнее время наблюдается разрушение и расширение стенок горловины Сантьяго.

Какие только мысли не лезли мне в голову в ту минуту! Глядя на кратер, я чувствовал, как дышит земля. В окрестностях вулкана растительность скудная. А там, где земля чаще всего продувается дымом из кратера, она похожа на опаленную кожу.

Со страхом смотрел я на это зеленое чудовище и задавал себе вопрос: «А если вулкан начнет извергаться? Вряд ли успею даже сказать тебе «прощай». Зальет нас огненным дождем и…»

Только попугаи ничего не боятся. Парами носятся над кратером и непрерывно повторяют свой попугайский речитатив. Интересно! Они не задыхаются и от сероводородных паров, которые вызывают удушье у людей.

Вблизи вулкана нет ничего красивого. Жутко и страшно. И только смех попугаев напоминает о жизни. Здесь человек понимает, как он мал в сравнении с величием и силой природы. В Никарагуа об этом напоминают не только вулканы, но и землетрясения. Страна словно выросла над сердцем земли, и ее сердцебиение наиболее ощутимо именно здесь. Последнее землетрясение в Манагуа было в 1972 году. Оно нанесло страшный ущерб. Его следы до сих пор остались. Но не об этом хочу тебе написать.

Недавно я встретился с Софией, журналисткой из газеты «Баррикада». Девушка взяла от своих бабушек индианок и испанок все самое лучшее. Смуглое, одухотворенное, милое лицо, энергичные движения, быстрый говор. Каждое слово сопровождается выразительной жестикуляцией и грациозными движениями. Тогда у нас зашла речь о последнем землетрясении. София, так живо воспроизвела весь тот ужас, что у меня мурашки побежали по телу.

— Это невозможно забыть. Страшная духота началась еще днем. Я лежала голая и едва дышала. И вдруг тишину разорвал дикий шум — рев находящихся в зоопарке львов, вой собак, кудахтанье кур. И почти сразу же раздался первый удар… — Она инстинктивно схватилась за голову. Замолчала. Затем поспешила извиниться. — Вы не представляете, сколько лет еще потом я переживала этот кошмар… Помню, как задвигалась моя кровать, как я закричала и выскочила на улицу. В этот момент раздался треск разрушаемого здания, я почувствовала головокружение и…

Случилось это в полночь. Многие старики и дети не успели даже проснуться. Потом были слышны стоны и крики из-под земли. Но никто не осмеливался приблизиться к руинам. Четырнадцать толчков следовали один за другим. Мы беспомощно ждали.

Мой старший брат повел меня к озеру, где не было построек. Там я еще больше обезумела от страха, когда увидела огромное скопище змей, ползущих к озеру, услышала вой собак, тоже ищущих там спасения. Люди, собаки и змеи бесстрашно жались друг к другу, надеясь на спасение… Тогда всего за несколько минут погибло более 20 тысяч человек…

Я слушал Софию, боясь пошевелиться.

— Три дня стояли мы голые и голодные на берегу озера, — продолжала она. — Три дня, и никакого смущения от наготы. Потом нам предложили поселиться в палатках вблизи Леона, потому что в городе стоял смрад от разлагающихся трупов. Эпидемия быстро распространялась. Но никто из нас не хотел даже шевельнуться. Перед городом, как перед гробом, стояли мы, онемевшие и озабоченные. Тогда вмешались войска, и мы ушли. Когда вернулись через три месяца, то увидели, что в городе осталось только три здания — театр, гостиница «Интерконтиненталь» и банк. Они, как вы видите, и сейчас стоят…

Один любопытный факт. Землетрясение началось именно тогда, когда группа сандинистов во главе с Эденом Пасторой захватывала парламент. Да, именно тогда. Землетрясение, разумеется, не было запланировано, но сыграло роль психологической поддержки. Сейчас некоторые из участников говорят, что тогда они ничего не почувствовали.

Вечером я долго сидел на террасе перед домом. Вечера здесь магические, тихие и настраивают на размышления. Наверное, сидел бы так допоздна, рассматривая низкое небо, крупные звезды и тысячи светлячков, если бы не пришли Мария и Пабло.

— Немедленно в Леон! — заявили они безапелляционно, разрушив все, чем жил я в этот тихий вечер.

Отказать им было невозможно. Поехали. По пути в Леон они объяснили, что традиционный праздник, на который мы едем, посвящен деве Марии. Проводится он два раза в год: 7 декабря и 14 августа. Народ по-своему назвал этот праздник — «большой галдеж» и «маленький галдеж». Мы ехали на «маленький галдеж». Еще не въехав в город, я понял, что название полностью соответствует содержанию. Мы утонули в потоке людей. Шум улиц закрутил нас, увлек за собой. Что же бывает во время «большого галдежа»? Дети и взрослые — все танцевали и пели. Огромные толпы людей текли, как волны, по улицам Леона, разливались перед домами. Люди приветствовали хозяев, заходили в дома полюбоваться выставленной в центр комнаты иконой девы Марии, украшенной и окруженной горящими свечками. Хозяева угощали пришедших сладостями. А гости пели и высказывали им свои добрые пожелания здоровья и успехов в жизни. Это чем-то напоминает наше празднование рождества. Помнишь, как оно проходило у нас? Это веселье в Леоне вернуло меня в родное село.

И так от дома к дому двигался весь город вместе с гостями, приехавшими из самых отдаленных уголков страны. Обнимались и целовались знакомые и незнакомые. Не скрою, больше всего поцелуев досталось нам, иностранцам.

Ночью началась стрельба. Фейерверк не утихал до рассвета. На улице можно было задохнуться от запаха пороха и дыма. На рассвете все успокоились, и почти сразу город затих. Все замерло, будто ничего и не было. Праздник кончился. У будней иные требования и законы. Особое впечатление производит на меня то, что во время праздников никарагуанцы забывают обо всех заботах и искренне веселятся от души.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: