Несмотря на все эти неприятные выкрутасы, сама Магнолия ухитрялась оставаться белоснежно чистой. Старый Аберфорс если и умел делать что-то хорошо, так это ухаживать за своей любимицей. Он мог часами любовно расчесывать ее шерсть, выбирать из нее сор и грязь, мыть ей копыта в фарфоровом тазике и кормить мелко нарезанными овощами из старинной хрустальной салатницы. Когда же он садился на свое любимое место – маленький полосатый диван в гостиной возле камина, весь усыпанный белой шерстью, то Магнолия довольно расстилала бороду у него на коленях, подставляла ему кудрявый лоб и сладко жмурилась, пока Аберфорс терпеливо почесывал ей голову. Это явно доставляло и ему немалое удовольствие. Она же, в свою очередь, постоянно переживала за него, как человек. Когда он слишком долго не спускался к завтраку из своей чердачной каморки, дробный топоток раздавался на старой лестнице, а под его дверью слышалось озабоченное блеяние. Стоило Аберфорсу хрипло закашляться, Магнолия тут же устремляла на него взволнованный оранжевый взгляд и подталкивала его рогами поближе к огню камина. Она бегала за ним везде и всюду, старалась не выпускать из виду и следила за всем, что он делает, щепал ли он лучину для камина или, неуверенно спотыкаясь, тащился с мусором к бакам возле дома. Эти безумные персонажи придавали и без того мрачному гнезду Гриффиндоров совершенно нереальный вид, делая его подобием замка Дракулы.

Дом был защищен всеми возможными чарами – от Ненаносимых до Ненахождаемых. Я был уверен, что здесь постарался Дамблдор. Можно было ходить по всему дому и крохотному саду, не опасаясь, что кто-нибудь в деревне это заметит. Зато сама Годрикова Лощина была прекрасно видна из окон западного крыла. Ее огоньки по вечерам ободряюще подмигивали, рассыпаясь среди темных провалов деревенских садов, к ночи чернеющих и становящихся похожими на непроходимую волшебную чащу, в которой изредка покачиваются алые фонарики красношапов. Из окна я видел, как деревенские обитатели живут своей обычной магловской жизнью: ходят по магазинам, гуляют с колясками мимо подстриженных изгородей, возятся в саду, заходят в паб или судачат на углу друг с другом о том о сем. Эта жизнь была так вопиюще нормальна, что каждый раз у меня ныло сердце оттого, что мне приходится сидеть запертым в четырех стенах. Уже много раз мне приходило на ум, что если бы не Сьюки, это заточение было бы куда хуже того, что я испытывал у Дурслей. Но и тут меня постоянно мучило то, что когда Сью встречалась с Джастином, она и ездила с ним в парк развлечений, и ходила в театр, я же не могу ей предложить ничего, кроме меня самого. Сьюки никогда не жаловалась на отсутствие других удовольствий, но я опасался, что, запертые в четырех стенах, мы можем быстро надоесть друг другу.

Раз в три дня Снейп вместе с мисс Валери отправлялись на машине за продуктами в соседний городок, где народу было все-таки побольше, и они могли не беспокоиться из-за того, что их, незнакомцев, могут заметить на улице. На дверь дома накладывалось особо пуленепробиваемое Запирающее заклятие, и мы со Сьюки до темноты могли делать что хотим, чем я, честно говоря, достаточно нахально пользовался. Когда Снейп после этого заходил в дом и сверлил меня тяжелым взглядом, мне казалось, что даже шея у меня краснеет. В другие же дни, когда он бывал дома, стоило ему застать нас вдвоем за самым невинным поцелуем, как он тут же начинал беспричинно орать по любому подвернувшемуся поводу. Если на шум приходила мисс Валери, то она тоже становилась раздражительной и злой. Вскоре я обнаружил, что среди новых носков или маек, которые она мне покупала в городе, прячутся маленькие пестрые упаковки, свидетельствующие о том, что она побывала и в аптеке.

"Прекрати цепляться к ним, Северус. Им нужно побыть вдвоем! Разве ты не понимаешь, что в шестнадцать лет это – просто физическая потребность!" – услышал я как-то, проходя мимо гостиной, где мисс Валери старательно просматривала ворох только что привезенных газет.

"Это еще не повод распускать руки прилюдно! Ты вообще знаешь, что я постоянно застаю их в разных углах, причем у Поттера каждый раз при этом бывает такой разъяренный вид, будто он готов меня испепелить за то, что я помешал ему заниматься этим у меня под носом!"

"Чем – этим?" – голос мисс Эвергрин приобрел столь же язвительные интонации, которыми обычно славился ее собеседник. – "Знаешь, Северус, в твоем возрасте человек не должен уже быть настолько скромен, чтобы стесняться говорить об этом откровенно".

"Ты и сама прекрасно понимаешь, что я хочу сказать", – сварливо повысил тон Снейп.

Газеты посыпались на пол.

"А можно встречный вопрос, Северус?" – тихо прошептала Валери. – "С тех пор, как мы уехали из Хогвартса, ты вообще сделал хоть одну попытку напомнить мне на практике, как именно ты снял с меня заклятье в том подземелье?"

Воцарилась тишина.

"Не знаю, что ты имеешь в виду", - наконец прозвучал холодный голос Снейпа. Я услышал, как его шаги заторопились в сторону другой двери из гостиной.

"Ты избегаешь меня?" – прямо спросила Валери.

Шаги стихли.

"Нет".

"Тогда в чем же дело?"

Молчание.

"Если ты по каким-то причинам не хочешь или не можешь прикоснуться ко мне в этом доме, то мы можем просто уехать отсюда".

"Здесь самое безопасное место для тебя и для Поттера".

"Можно найти другое такое же безопасное место. Я напишу моим знакомым, которые работают в Тауэре, они подыщут нам что-нибудь такое же надежное".

"Мы не уедем отсюда".

"Ты упрям, как сто чертей, Северус Снейп! Я живой человек, и нельзя же…"

"Мы договорились, что будем ждать здесь, пока он не известит нас, что делать дальше".