Глава 12

Эли

Ну и идиот же я!

По другому и не скажешь.

Расхаживая по дому, глядя, как часы отсчитывают время до надвигающейся катастрофы, я даже не мог объяснить, зачем я это сделал. Конечно, чувство вины было главным мотиватором, но я чувствовал себя плохо из-за многих вещей в моей жизни, и это никогда не заставляло меня делать что-то настолько глупое.

Я пригласил Романа к себе.

Может быть, из-за того, что прошло какое-то время... может быть, потому, что я наконец-то смог увидеть все с другой точки зрения, может быть, просто потому, что я скучал по нему, но я был готов увидеть его снова.

Потребовались дни и еще один долгий разговор с Ризом, прежде чем я наконец признал правду. Я мог бы все исправить и раньше. Я мог бы перестать быть трудным в общении хотя бы на тот промежуток времени, чтобы задать вопросы, и я мог бы перестать реагировать на все гневом.

Но только не драма. Вот из-за этой части совесть меня не мучила. Даже если он имел в виду все, что сказал — А я все еще не был уверен, что не имел— это не означало, что мне нужно было защищаясь так плеваться ядом. Всегда была возможность уйти. Я просто даже не пытался это сделать.

Что-то в нем просто сводило меня с ума.

Это было похоже на какое-то долбаное зеркало. Каждую эмоцию, которую он демонстрировал, я усиливал и возвращал сторицей. Гнев, презрение, страсть... наслаждение... это все скакало от меня к нему и обратно, пока не взорвалось. Я любил повредничать, но никто другой не сводил меня так с ума.

Я не мог решить, был ли я одержим шоу и не хотел отступать, или же между нами действительно что-то было. Наверное, и то и другое. В те драгоценные мгновения перед тем, как он вылетел из студии, все было прекрасно.

Все, чего я хотел, - это свернуться калачиком в его объятиях, дать его телу обхватить меня, а затем - глубоко войти в меня. С правильным парнем и правильной ситуацией отправить меня в сабспейс не заняло бы много времени. Но самым трудным было найти идеальный баланс между человеком и доверием. Роман нажал на все кнопки.

Он не позволил мне себя унижать.

Порка была идеальной.

Он взял все под свой контроль, не сомневаясь, что я буду хорошо себя вести.

НА ВСЕ. ГРЁБАНЫЕ. КНОПКИ.

И я снова этого хотел.

Я был наркоманом, а он - моим любимым наркотиком. По крайней мере, я так всё это ощущал. Риз говорил о страсти, которую он видел между нами, о том, как страстно мы вступали в конфликт друг с другом, когда спорили. Он сказал, что каждый раз, когда мы общались, он ожидал взрыва. Он просто не был уверен, будет ли это фейерверк и страсть, или же вулкан, сжигающий все в округе.

Пока отсчитывались последние минуты, я никак не мог решить, какой из этих вариантов мне нравится больше.

Как бы вежливо мы ни разговаривали по телефону, я знал, что мы не сможем продолжать в том же духе. Ни один из нас не был достаточно спокоен, чтобы мириться с этим дерьмом, и один из нас обязательно должен был сказать что-то, что взбесит другого. Даже если это было просто экспромтом, всё может легко выйти из-под контроля.

Каким бы сексуальным он ни был с этим грубым, суровым поведением, я не собирался меняться ни для кого. Быть Элайджей и так достаточно тяжело…Эли не собирался возвращаться в чулан. Хьюстон сказал, что Роману, вероятно, просто не по себе после того, как его последние отношения взорвались. Но я не был достаточно уверен в своей способности читать Романа, чтобы догадаться, так ли это.

На рациональном уровне я знал, что его разочарование в бывшем парне повлияло на то, как он видел меня и, вероятно, как он видит будущие отношения, но я не был уверен, насколько глубоко это зашло. Я не мог себе представить, что мне придется все время вести себя прилично и следить за тем, что я говорю, всегда беспокоясь о том, что он подумает если я переступлю черту.

Я хочу переступать черту!

Я хотел знать, что в какой-то момент он притянет меня к себе на колени и снова отшлепает. Я хотел, чтобы он так расстроился, что прижал бы меня к стене и вонзил свой член в меня, потому что это единственный способ заставить меня замолчать. Но не в том случае, если он в конечном итоге возненавидит меня за это.

В моей жизни было достаточно серьезного дерьма; мне нужно как-то сбегать. Между школой, работой, волонтерскими делами, которые были важны для меня, и безумием, с которым мне приходилось мириться, когда дело касалось моей семьи, Эли был моим побегом... моим выпускным клапаном.

Эли сводил всех с ума и скакал полуголый, зная, что люди будут пускать слюни на фотографии. Каждому нужно место в жизни, где он мог бы выпустить своего внутреннего паршивца, у большинства людей просто не было такого безопасного пространства…У меня — было.

И я не позволю ему все испортить.

Когда я в последний раз обошёл гостиную и кухню, в дверь наконец позвонили. Заставляя себя идти в разумном темпе, я был у двери в считанные секунды, но мне казалось, что прошла целая жизнь. Я просто хотел покончить с этим. У меня не было достаточно терпения, чтобы тянуть кота за хвост.

Роман смотрел на дом, когда я открыл дверь. Он оглянулся на меня со странным выражением на лице.

— Привет. Красивый дом.

— Спасибо. — Я пожал плечами. — Заходи. Отступив назад, я махнул рукой, приглашая его внутрь .

— Я положил кое-что на кровать в гостевой комнате, чтобы ты посмотрел. Я не был уверен, какие фетишы и темы ты собираешься снимать.

Сосредоточенность на работе позволила мне отодвинуть страхи и смятение на задний план, но я чувствовал беспокойство, и мне это не нравилось. Роман либо не хотел говорить обо всем случившемся дерьме, либо не знал, как начать разговор, потому что просто кивнул и тихо вошел.

Когда он наконец заговорил, его тон был ровным, как у адвоката.

— Спасибо. В идеале я хотел бы снять различные образы и фетиши, чтобы я мог предоставить людям разные варианты. Ты очень выразителен на камеру, так что, я уверен, что мы сможем что-нибудь придумать.

Окей, значит как у грязного адвоката.

— В этом есть смысл, и спасибо тебе. Я выбирал разноплановые вещи, так что дай мне знать, что тебе подходит. – возвращаясь через дом, я повёл Романа в редко используемую гостевую комнату. Большую часть времени, когда я встречался с друзьями, мы возвращались к кому-то из них, так что у меня было не так уж много ночных посетителей.

Указав на почти пустую комнату, я посмотрел на Романа.

— Она довольно непримечательна, но пожалуй это сработает лучше, чем какой-нибудь странный декор.

Он слегка улыбнулся.

— Непримечательная - лучше, чем множество виденного мной декора. В гостевой комнате моей бабушки были обои с большими красными капустными розами. Она безумно гордилась ими, но они были такими уродливым, что на них просто невозможно было смотреть.

Усмехнувшись, я кивнул.

— Я думаю, что у каждого в том поколении был сомнительный вкус на обои. Улыбка Романа стала шире, и он наклонил голову в сторону кровати.

— Это те вещи, что ты выбрал?

— Да, — махнув рукой в сторону кучи, я попытался не нервничать, но это не сработало. — Просмотри всё это и сообщи, если есть что-то еще, что надо поискать. У меня дома бывали парни, так что я знал, что нервничаю не из-за того, что кто-то вторгся в моё пространство. Я даже бывал почти голым перед Романом бесчисленное количество раз когда мы были почти функциональны, и потом, когда мы вопили, так что вряд ли именно из-за фотографий я чувствовал себя так неловко.

Но по какой причине я так себя чувствую - я не уверен.

Что-то более личное.

Когда он посмотрел на ошейники и предметы, которые я собрал, я понял, что это было потому, что он видел больше меня. Я знал, что фотографии будут вращаться вокруг меня, выглядящего как сабмиссив для камеры, и это меня не беспокоило. Но это был мой ошейник на кровати. Это была одежда, которую я выбрал. Это были мои игрушки.

Ничего сумасшедшего или кричащего "трахни меня", но это было интимно так, как я не ожидал.

Глядя, как его пальцы скользят по коже ошейника и мягкой подкладке манжет, я не мог сдержать волнения. Что он скажет? Поймет ли он, насколько все изменилось, или для него все останется по-прежнему?

Наконец он поднял глаза и кивнул.

— Ты будешь потрясающе в этом выглядеть.

Этого было недостаточно, но я не знал, как спросить больше.

— С чего бы ты хотел начать? — Мне пришлось бороться с желанием отвести взгляд. – У меня есть еще несколько традиционно мужских вещей, если ты представляешь себе такой образ на некоторых фото. Тут в основном более женственные вещи, но…

— Нет, конечно же, речь идет о том, чтобы показать фотографии в разных стилях, но также и о том, чтобы убедиться, что на каждой из них есть твой образ. - Роман на мгновение замолчал. — Я хочу быть уверенным, что смогу запечатлеть ту часть тебя, которая уникальна. Это не просто фотографирование кого-то в феминном белье. Речь идет о том, чтобы показать его страсть... к такому образу жизни…к кому-то... к фетишу... Какой бы ни оказалась эта страсть.

— А со мной.… — Я был безумен, но все равно рвался вперед. — А что ты скажешь о моей страсти? Что должно проявиться на моих фотографиях?

Он был слишком тих.

Его взгляд не дрогнул, но ему потребовалось слишком много времени, чтобы ответить.

Он ненавидит меня.

Какого хрена я с собой делаю? Я не был одним из тех парней, которые гоняются за придурками, которые их презирают. Я не добивался натуралов. Я не охотился за разными прохвостами. Конечно, я бы флиртовал с кем угодно, но дальше этого дело не заходило. Я хотел хорошо провести время, но не собирался разрушать себя ради этого.

За исключением того, что сейчас я именно это и делал.

Я идиот.

Роман наконец заговорил, и мое сердце заколотилось. В его тихом голосе слышался лишь намек на Дома, который фотографировал меня той ночью.

— Твоя страсть заключается в подчинении, но это подчинение приходит после того, как ты раздвинул границы, чтобы испытать их прочность, и полностью отдался ему. Это когда за тобой наблюдают и тебя хотят, но ты знаешь, что они не могут заполучить тебя, потому что ты отдал эту часть себя кому-то другому.