Я пытаюсь обойти его, но он внушающей фигурой стоит у меня на пути. Я сталкиваюсь с его худощавой грудью.

— Прости, — шепчу я, не встречаясь с ним взглядом. — Отойди, пожалуйста.

— Позволь мне довезти тебя, — настаивает он. — Если не ради твоей безопасности, то хотя бы ради моего спокойствия.

Не могу представить, что его спокойствие будет сильно нарушено, если со мной что-нибудь случится. Он меня даже не знает. Поднимаю взгляд, и мгновение изучаю его. Должна ли я отнестись с подозрением к его предложению? Городок маленький, и пожилая леди Маргарет говорила, что все всех знают. Конечно, принять подобное предложение от незнакомца не слишком опасно. И потом, я очень устала. День был долгим.

— Ну ладно. Только что мне делать с велосипедом?

Он молча протягивает руку за ключом от замка. Я отдаю ему, и он идет прямо туда, снимает замок и катит велосипед к своему грузовику. Он открывает багажник и ставит велосипед, затем обходит машину и открывает пассажирскую дверь для меня, как джентльмен. Я не привыкла к такому, и поэтому чувствую прилив чего-то, чего не могу опознать. Забираюсь в кабину, не смея нарушить тишину. Он молчит, пока ведет машину, и я решаю поговорить с ним о мебели.

— Я могу кое-что спросить? — тихо говорю я. Интересно, как он отреагирует?

— Да?

— Тебе серьезно надо было позволить доставщикам мебели оставить мои вещи на улице?

— Прости?

— Ты подписал доставку. Мне пришлось самой тащить все в дом, и это было реально сложно. Если бы ты не расписался, они бы вернулись на следующий день.

Он хмурится, придавая мужественному лицу еще больше привлекательности.

— Я думал, именно так и поступают соседи. Они расписываются под вашей доставкой, если вас нет дома. Я и не думал, что это мебель.

— Ох. Ну ладно, ничего страшного. Все уже в порядке.

— Уверена?

— Эм, да, по большей части. Мое пианино слишком тяжелое, поэтому придется заплатить профессиональным перестановщикам мебели, чтобы они пришли завтра и занесли его.

Он вздыхает.

— Ну, если хочешь, я могу сделать это. Все-таки твоя ситуация — моя ошибка.

— Ты очень добр, раз мне это предложил, но у меня рояль. Не думаю, что ты сможешь сделать это сам. Эта работа, по крайней мере, на двоих.

Края его губ изгибаются в подобие улыбки, которая смягчает черты его лица.

— У меня в сарае большая тележка. Если я смогу поставить в нее пианино, дальше будет просто, — отвечает он.

— Да? Что ж, это будет замечательно, — говорю я, а затем следует минутная тишина.

— Ох, эмммм, еще кое-что, — продолжаю я. — Ты сможешь сделать это сейчас? Скажи, если я прошу слишком много, но мне ненавистна мысль о том, что оно останется на улице на ночь.

Он поднимает бровь, заявив:

— Уже почти полночь.

— Ты прав. Прости, что спросила. Можешь сделать это завтра. Тот факт, что ты это делаешь, — уже большая помощь.

— У тебя привычка извиняться перед людьми, которые этого не заслуживают?

— Не уверена, что поняла, что ты имеешь в виду, — смущенно сказала я.

— Тебе не за что извиняться, дорогая. Не раздавай извинения так свободно. Это показывает твою слабость, и плохие люди воспользуются этим.

— Ох. — Нелепо, но выглядит так, будто я извиняюсь за извинение. Придержу язык.

На мгновение повисает тишина, его челюсть движется.

— Я переставлю ваше пианино сегодня вечером.

У меня сжимается сердце.

— Правда?

Он кивает.

— Большое тебе спасибо, — улыбаюсь я, желая его обнять. Я этого не делаю.

Он отводит взгляд от дороги, чтобы посмотреть на меня.

— То, что я говорил по поводу извинений, относится и к благодарности. Не благодари меня. Я исправляю проблему, вызванную мной же. Твоя благодарность лишь вызывает у меня желание попросить что-то взамен.

Я дрожу из-за того, как его голос углубляется в конце предложения.

— Что-то взамен?

Его глаза темнеют, он медленно, неторопливо выдыхает.

— Используй воображение.

Я так и делаю, и из-за возникших в голове мыслей приходится плотно сжать бедра. Перед глазами снова образ его занятий боевыми искусствами в тот первый раз, когда я его увидела, из-за чего к щекам приливает жар.