Глава 8

Натали

Мы не вспоминаем поцелуй. Мы едва замечаем присутствие друг друга. Это нелепо, как будто мы ходим по тонкому льду. Я убрала все, пока Аарон рассматривал альбомы Арабеллы.

— Ты хочешь лечь спать в спальне? Я могу занять диван, — предлагаю я.

— Нет, наверное, я поеду к Марку. Может, проведу ночь там. Джексон тоже предлагал мне квартиру.

— Ох, — отвечаю я. Не могу полностью объяснить, почему это вообще беспокоит меня. Я должна быть счастлива, но меня огорчает то, к чему мы пришли. Он только что вернулся домой, а я уже выселяю его.

— Ты можешь остаться здесь, Аарон. Я имею в виду, если ты хочешь проводить время с Арабеллой. Знаю, между нами… все… натянуто, но это твой дом.

— Мой дом там, где ты. Здесь ты не со мной, — говорит он и возвращается к альбому.

Ответы крутятся в моей голове, но рот остается закрытым. Я могла бы сказать ему, что он ошибается. Могла бы дать ему ложную надежду, но не стану.

— Я не знаю, что сказать. — Это единственное, что я могу сказать честно.

Он закрывает альбом, и я сажусь рядом с ним.

— Ты могла бы сказать, что попытаешься. Может, что смогла бы простить меня и понять, как сильно я люблю тебя. Годы нашей совместной жизни — такая малость для тебя?

Я не замечаю, когда слезы начинают катиться по щекам, на моем лице отражается боль.

— Для меня никогда не было просто взять и отпустить тебя. Я так сильно боролась с этим. И даже когда была зла на тебя, я не хотела, чтобы ты умер. — Аарон стирает слезы с моих щек. — Но ты так сильно сделал мне больно. И даже если ты спал с ней один раз, ты сделал это в самую худшую ночь в моей жизни. Она любила тебя, Аарон. Я видела это в ее глазах. Она пришла на твои похороны.

— Она ничего для меня не значит. Ты владеешь моим сердцем. Ты — мой мир.

Я не замечаю его признание, потому что прямо сейчас не верю ему. Я знаю, каково это — быть чьим-то миром.

Синяк на одной стороне его лица уже начинает исчезать, и я поднимаю руку, чтобы прикоснуться к нему. Я стараюсь вспомнить ощущение его кожи под моими пальцами. Как подушечки моих пальцев скользят вниз по его гладко выбритому лицу. Он наклоняет голову за моей рукой, словно я успокаиваю его. Как долго он испытывал боль? Сколько он был в сознании, как сильно страдал?

— Они пытали тебя?

Я не отвечаю на его признание, потому что могу думать только о его поврежденной коже. Тот Аарон, которого я знала, исчез во всех смыслах этого слова. Его тело когда-то было достаточно сильным, чтобы поднять меня, даже когда я была беременна, а теперь он выглядит так, словно не может поднять что-то тяжелее, чем Арабелла.

Аарон закрывает глаза.

— Я не могу говорить об этом. Я был тяжело ранен и едва держался на ногах. Это произошло в самом конце, а потом Чарли рассказала о себе.

— Но они делали тебе больно. Почему она ждала так долго?

Аарон хватает меня за руки.

— Я думаю, это выглядит хуже. Помнишь, я был в машине во время взрыва. Некоторые травмы не зажили должным образом. На месте происшествия был медик, и он сказал, что мне действительно повезло. У Чарли была работа, и разоблачение принесло бы в жертву все, над чем она работала. Ее помощь была огромным риском. Я уважаю ее миссию. Чувствую, мне нужно сказать тебе кое-что.

И я привычно жду неприятностей.

— Не знаю, сколько еще выдержу.

— Я буду бороться за тебя. Я выжил не зря. Будь я проклят, если ты думаешь, что я собираюсь исчезнуть. Ты и я — на всю жизнь, Ли. Ты, я и наша дочь. Нам нужно ко многому приспособиться, и придется много над этим работать, но я не откажусь от нас.

— Мне нужно, чтобы ты остановился и послушал то, что я скажу, — прошу я, надеясь, он не заставит меня сказать это. Я борюсь с собой, чтобы не рассказать ему о том, что ходила к Лиаму прошлой ночью. Чтобы не сказать ему, что хочу быть там прямо сейчас. Я знаю, что это разрушит его, и не важно, как сильно они с Бриттани сделали мне больно, знаю, это ранит его глубже.

В моей жизни Бриттани — никто. А Лиам — друг Аарона. Человек, который спас его и привел ко мне. Я пытаюсь представить, что было бы, если бы я по-прежнему его любила так же, как он утверждает, любит меня, и его любовницей была бы Ринель. Я была бы опустошена.

— Я сказал Лиаму то же самое.

— Что? — Это останавливает слова, которые готовы были сорваться с моих губ.

Когда, черт возьми, он успел поговорить с Лиамом? Лиам сказал ему, что мы провели ночь вместе? О, Боже, может быть, он знает.

— Мы с Лиамом говорили сегодня. Я сказал ему то же самое — я не сдамся. Я попросил его отступить и дать нам шанс, чтобы исправить все.

Краска сходит с моего лица, а в горле пересыхает.

— Что ты?.. Почему?

— Потому что ты моя жена. Потому что ты была моей девочкой с тех пор, как мы были детьми. Он просто понимает, что это не какие-то отношения. Мы с тобой, малышка, созданы друг для друга. Мы с тобой не расстанемся, потому что кто-то умер.

Я открываю глаза.

— Я влюбилась в него не потому, что ты умер. Возможно, это подтолкнуло нас к этому, но я его люблю, и ты этого никогда не поймешь, — говорю я, и Аарон сжимает челюсть.

— Ты не можешь убедить меня, что любишь его больше. Я знаю тебя. Знаю твое сердце и твою душу. Я могу видеть все, что ты чувствуешь прежде, чем говоришь об этом. Поэтому я попросил его отступить, пока он не разрушил наши отношения полностью.

— Как ты смеешь? — Я вырываюсь из его хватки, нуждаясь в том, чтобы выпустить злость. — Ты не можешь принимать за меня это решение.

— Мы дали клятвы.

— Ты разрушил их.

— И это весь твой аргумент? Что я нарушил обещания? Ты тоже нарушила, малышка. Ты обещала любить, уважать, чтить. А ты, черт возьми, влюбилась в другого мужчину менее чем за год. О чем это говорит?

Злость разрывает меня, пока я сжимаю кулаки. Если бы я была жестоким человеком, то врезала бы ему прямо сейчас.

— О чем это говорит? Это говорит о том, что мы не были счастливы. Это говорит о том, что у нас были проблемы. Это говорит о том, что я встретила мужчину, влюбилась и стала двигаться дальше. Это говорит о том, что ты встретил другую женщину, пока мы были женаты, и делал то же самое.

— Ну, посмотрим, потому что у нас с Лиамом есть уговор, — говорит он самодовольно.

Пусть идет на хер.

— Надеюсь, он сказал тебе идти к черту.

Аарон поднимается и идет к выходу. Затем останавливается и поворачивается ко мне.

— Он сказал, что даст нам время.

Мое сердце замирает.

— Конечно, он так сказал. — Я практически давлюсь словами.

— Я не дурак и вижу, что он любит тебя. Но он знает, что у нас есть история, ребенок, дом.

Нам с Лиамом нужно поговорить. Сейчас его сообщение имеет смысл. Он отказывается от нас. После всего, что мы пережили и как далеко зашли. Все обещания лживые, как и обещания мужчины, который стоит передо мной.

— Было, — говорю я, глядя ему в глаза. — Ты все время забываешь: то, что у нас было, теперь в прошедшем времени. Прямо сейчас нам нужно разгрести беспорядок. Ты вообще хочешь признать тот факт, что собирался бросить меня ради своей шлюхи? — Я проглатываю мерзкий ответ, который крутится у меня на языке.

— Я ведь сейчас не с ней, не так ли?

— А если у нас ничего не получится, ты вернешься к ней?

— Ты этого хочешь? — спрашивает он, наблюдая за моей реакцией.

Я фыркаю.

— Я даже не могу верить тебе. Ты сидишь и рассказываешь, что любишь меня, разглагольствуя о том, что между нами любовь, которую никто не может понять, но не можешь хоть раз сказать мне правду. Ты собираешься рассказать правду о ваших отношениях?

В его истории столько дыр. Я помню столько ночей, проведенных в одиночестве и в недоумении. Время, когда я отбрасывала свою женскую интуицию и подавляла ее. Неведение — это, иногда, прекрасное время, но я не собираюсь больше жить там. Самая тяжелая часть во всем этом — та, где я причиню боль Аарону. Я всегда считалась его спасительной шлюпкой. Так же, как Лиам стал моей. Затем я вспоминаю о том, что Аарон сказал ему отступить.

Пусть оба идут к черту.

У меня есть право выбора, и они оба должны быстро это уяснить.

— Кто знает? — говорит Аарон, а затем качает головой. — Где правда?

— Тогда я обязательно поговорю с Бриттани завтра. Для нее не составит труда рассказать о том, что происходило между вами двумя.

— Ты любишь моего гребаного лучшего друга! Она — ничто в сравнении с этим. — Голос Аарона дрожит.

— Как ты можешь так говорить? Ты был с ней долгое время. Ты провел с ней много ночей, не так ли? Что насчет того раза, когда ты две ночи оставался с Марком? Что насчет тех раз, когда я звонила тебе на телефон и ответом была голосовая почта? Последние ночи ты приходил домой уставший и сразу же засыпал на диване. Я помню их все, Аарон. Ясность, вот чего мне иногда не хватало. — Аарон может валять дурака столько, сколько хочет, но он профи в обмане. Он работал, получая информацию от других, скрывал сам себя и правду от тех, кому должен. Аарон может выдержать пытку, травмы и это для него, возможно, как прогулка по парку. Я была по уши влюбленной идиоткой и надеялась, что мой муж именно тот мужчина, которого я хотела.

— Господи, — рычит он, вскидывая руки. — Она ничего для меня не значит! Ничего.

— Я не верю тебе. Она всхлипывала и плакала, когда говорила, как вы были влюблены, но ты до сих пор не можешь этого признать.

Аарон отводит взгляд и качает головой.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь.

— Тогда расскажи мне! Расскажи мне правду! Ты хочешь свой шанс... это он!

Его лицо каменеет.

— Я рассказал тебе то, что имеет значение. Я был с ней дольше, чем должен был. И ненавидел самого себя. Я думал, что должен остановиться, но был слишком слаб. Я не заслуживал тебя тогда и, видимо, не заслуживаю сейчас. Но мы провели год раздельно друг от друга. Я могу быть лучше. Я больше не хочу ее.

Даже если мы не вместе, это больно. Слова Аарона тяжело висят в воздухе. Я что, скамейка запасных? Когда он хотел ее, он был с ней. Сейчас, по какой-то причине, Аарон выбрал меня, но что произойдет, когда все изменится? Когда наши жизни не наполнены смехом, мы практически плаваем в слезах, вернется ли он обратно к ней? Столько всего произошло.