Ветер был такой сильный, что казалось, он хочет затолкнуть меня обратно в дом. Но я лишь еще крепче взялась за ручку своей сумки. Я сбежала вниз по ступеням, за угол дома, на кирпичную дорожку и попала в маленький деревянный домик для гостей. Мне он нравился. Здесь было уютно. Все помещалось на одном этаже, и из кухни было видно гостиную, как и в главном доме. Перед темно-коричневым диваном, который я оживила лоскутным одеялом с белым, голубым и зеленым цветом, висел огромный телевизор с плоским экраном. Я передвинула кофейный столик к камину, чтобы освободить место для временной кровати, так как в спальне всегда было холодно. Схватив одеяло и подушку с дивана, я легла на ковер и завернулась в кокон.
— Ах-х, — я быстро приложила руку к груди.
Почему я так себя чувствую?
Почему в сердце так щемит?
Дыши глубже, Эстер.
Правильно.
Вот так.
— Ты сама приносишь себе счастье, — прошептала я себе. Я повторяла это снова и снова, пока не смогла подняться.
Проехав по полу, пока спина не уперлась в диван, я достала ноутбук, открыла текстовый документ на четыре с чем-то страницы, которые я написала, и все удалила. Я сидела и смотрела на мигающий курсор, словно он ждал моей команды... моего голоса. Проблема в том, что я не знала своего голоса... но я знала голос Ямаучи.
МАЛАКАЙ
ПЯТНИЦА
8:47 утра
Я уставился на часы, потом на дверь.
— Какое-то время я продержусь. Почему? Потому что я хочу мою книгу. Моя книга — это радуга, а ты — дождь, — передразнивал я ее, лежа в кровати.
— Все, что я сказал, — правда.
А она сдалась уже на второй день. Не то чтобы меня это волновало, но без ее настойчивости было как то не по себе. Я закрыл глаза и ждал, но сон так и не приходил.
Тьма не наступала.
Вместо нее был единственный солнечный луч, который проглядывал сквозь шторы в надежде ослепить меня.
Я проснулся почти два часа назад.
Поднявшись с постели, подошел к шторам.
У меня такой вид из окна, но зачем я смотрю на гостевой домик?
Она вообще там?
— О чем я думаю?
Мне все равно, где она. Могла поехать домой, если бы захотела... Черт, Альфред.
Нужно было задержать ее здесь.
По крайней мере, ради Альфреда...
По пути к гардеробу я замер. Так странно видеть, что все аккуратно разложено. Встряхнув головой, я переоделся в ветровку и беговые кроссовки. Уходя из дома, взял телефон, ключи, кошелек.
Было теплее, чем я ожидал, но ветер не утихал.
За лестницей, с другой стороны от гаража, стоял винтажный желтый велосипед с коричневой корзинкой на руле и деревянным багажником сзади. Я прошел мимо него вверх по красной кирпичной дорожке, вымощенной среди газона, направляясь к гостевому домику.
— Розы?
Я потянулся тронуть цветы, свисавшие с подоконника, когда внезапно взглянул вверх и столкнулся с ней взглядом. Она была замотана в одеяло, волосы спутанные и растрепанные, так что это казалось пародией на льва.
— Господи! — закричал я, инстинктивно отпрыгивая назад. — ЭСТЕР!
Она взглянула вниз на розы, потом снова на меня, и с усмешкой оскалилась, прежде чем открыть окно.
— Насколько я тебя испугала по шкале от одного до десяти?
Я глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться, но эта довольная ухмылка на ее лице, наоборот, раздражала.
— Ты потеряла расческу, или у тебя через волосы связь с космосом?
— Говори, что хочешь, но именно так сейчас выглядит гений.
— Грань между гениальностью и безумием едва заметная. Уверена, что по ошибке ее не переступила? — Я тихо засмеялся, а ее глаза сузились на мне.
— Чем могу помочь, мистер Лорд? Я очень занята созданием величайшего романа нашего поколения.
Этим она занималась со вчерашнего дня?
— Уверена, что потянешь, Диккенс?
— Что ж, я вижу, вы хотите докучать мне, так что прощайте...
— Одевайся, я голоден, — сказал я ей, потягиваясь.
Она оперлась на оконный замок, положив на ладонь подбородок.
— И насколько это моя проблема?
Дать ей победить?
— Я не знаю, где та закусочная, откуда ты приносишь еду.
— Оу, называется...
— Я не знаю, что ты заказываешь.
— Я позвоню Питу.
— Кто такой Пит?
— Кто бы еще мог быть Питом, если мы говорим о закусочной?
— Эстер, я не очень схожусь с людьми. Это скажется на твоем маленьком блоге, если люди будут думать, что я засранец?
— Так ты и есть засранец!
— Но даже засранцам надо что-то есть... ха...
Не переставая смеяться, она высунулась из окна, что было очень забавно, и я не смог сдержаться и стал смеяться вместе с ней.
Она замолчала и вся помрачнела.
— Ты только что назвал фансайт, который я создала для твоего творчества и который сейчас насчитывает больше двух миллионов человек, моим маленьким блогом? — спросила она, стоя по струнке со спущенным по плечам одеялом.
— Прости, не могу отвечать на твой вопрос, когда у тебя такая прическа. — Я снова засмеялся.
— Отлично! Я причешусь, и сможем как следует побороться...
— Здесь есть кто-нибудь? — я проговорил это в кулак, посмотрел наверх и поднял руки к ее лицу, словно она была антенной. — Эстер, поверни голову, сигнал плохой.
— О-ох-х! Ты... Что ты как маленький! — Она захлопнула окно, а я усмехнулся и потянулся дотронуться до роз.
— Шелк.
Она посадила под окном шелковые розы... осенью. В этом не было смысла, как и Эстер ничего для меня не значила, так что почему бы не принять все просто, как оно есть. Они насыщенно красные, почти кроваво-красные. Они напомнили мне о... потянувшись к шраму у глаза, я пытался не обращать внимания на то, как раздражающе он запылал. Но воспоминания прорывались на поверхность. Я не хотел снова проваливаться в темноту.
Ох...
12 мая 1781 — Гуанахуато, Новая Испания8
— Всего одну? — спросила женщина, отрезая мне цветок.
Улыбаясь, я кивнул, поднимая розовую розу из букета, затем потянулся за деньгами, но в кармане нащупал только дыру.
— Карлос, это всего один цветок. Ступай.
— Ты уверена?
— По мне скажешь, что я голодаю? — спросила она, и я усмехнулся, зная, что она подшучивает над собой.
Вместо ответа я выказал ей признательность и направился дальше по узкой, вымощенной булыжниками улице. По пути меня окружали красные и желтые стены апартаментов, и вскоре я остановился перед своей дверью. Я посмотрел наверх на ее балкон, не в силах сдержать улыбку. Я бы так и стоял там оцепенело, если бы не начали подходить другие люди. Поднявшись по лестнице, я зашел в свои покои и тут же вышел на балкон. Она была так рядом... один небольшой прыжок, и я буду с ней.
— Скоро, дорогая, — прошептал я, положив розу на перила ее балкона.
— Как скоро?
Я посмотрел наверх и увидел ее в проходе. Ее волнистые каштановые волосы спадали на плечи, и, глядя на меня своими прекрасными глазами, она обхватила себя руками и сделала шаг вперед. Коснувшись розы, она подняла ее и вдохнула аромат.
— Долго ли еще, Карлос? Давай уедем. Давай убежим сейчас.
Я только хотел ответить, как услышал, что ее зовет низкий голос.
— Ана? Ана, где ты?
Ее глаза стали шире, я устремился в свои покои, наблюдая, как резко она повернулась, что роза выпала из ее рук и упала вниз на улицу.
***
— Ты в порядке?
Стряхнув наваждение, я отошел прочь от цветов.
— Малакай?
Повернувшись на звук ее голоса, я увидел, что она переоделась в узкие темные джинсы, коричневые ботинки и плотный, красный, вязаный свитер. Волосы... Не знаю, что она сделала, но лишь недавно они были всюду, а теперь она оформила их в массу чудесных локонов, спадавших ниже плеч.
— Долго я тут стою?
Она нахмурилась, подошла ближе и наклонилась ко мне.
— Снова воспоминание? Ты трогаешь свой шрам, только когда они на тебя находят.
Она заметила? Я забыл, что по большей части так и было.
— Я в порядке. Готова?
Она кивнула.
— Прости, что я так долго.
Я бросил взгляд на часы... я простоял тут в оцепенении больше получаса. Поэтому и ненавидел узнавать точное время. Как только узнавал, сразу понимал, сколько проиграл в битве с собственным разумом.
— Малакай.
— Да. — Я взглянул на нее. — Поразмыслив, я решил ограничиться кофе...
— О нет, не надо. Тебе обещали еду — будет еда. Пойдем... постой, ты собирался идти туда пешком? — спросила она, осмотрев мою одежду.
— Да.
— Хорошо. Я возьму велосипед. Я бегаю только под угрозой смерти.
— Подожди, что? — просил я, провожая ее взглядом к велосипеду. — Под угрозой?
— Ага. — Она села на велосипед и наклонилась в одну сторону. — У нас в Нью-Йорке есть суперспособность. Мы просто расставляем руки и внезапно колесница приходит в движение и несет тебя, куда душа пожелает.
— Ваш сарказм зафиксирован.
Она улыбнулась и оттолкнулась.
— Поймай меня или...
— Или?!
— Или я разбужу тебя в три часа ночи просто ради прикола!
Я знал, что она шутит. Тряхнув головой, я побежал за ней по дороге, а она привстала над сидением и крутила педали так сильно, как только могла, что ветер врывался в ее каштановые локоны.
Вот так просто я снова забыл о своем шраме.