Выйдя из лифта, я немного повернулась к ней.

— Вы не первый стажер, который весь день катается в лифте в надежде случайно вручить мне свою рукопись. Если она хороша и плюс вы упорно работаете здесь, в конце концов, рукопись все равно окажется у меня на столе. Не пытайтесь с моей помощью проложить себе дорогу... Я этого не терплю.

Я кивнула ей и, отвернувшись, направилась к выходу, где меня ждала служебная машина. Ветер вихрем окружил меня, когда через вращающуюся дверь я вышла на улицу и молча проскользнула на заднее сидение машины. Я поставила рядом сумочку, сняла перчатки и достала наушники. Глубоко вздохнув, я нажала «воспроизвести».

— Эстер! — Он смеялся. — Как бы я хотел услышать за спиной твой крик «Дедушка!», но прости... Прости, что меня нет рядом. Меня не будет рядом, чтобы поздравить тебя с днем рождения, с Днем благодарения, с Рождеством и с Новым годом. Я бы очень хотел. Но иногда желания недостаточно. Нужно что-то сделать. И я сделал. Но иногда и действий недостаточно. Нужно поверить. Нужно довериться себе. Когда я отправил тебя к Малакаю, я знал, что вижу тебя в последний раз. Но я не был расстроен. Я был рад, потому что знал — ты будешь не одна. Я знал — ты будешь смеяться. Я знал — ты продолжишь делать то, что и всегда: дарить всем вокруг... радость.

Нажав на паузу, я прислонила голову к окну.

Прости, дедушка... во мне больше не осталось радости, чтобы ее дарить.

МАЛАКАЙ

— Добро пожаловать в Большое яблоко! — улыбался нам бортпроводник, пока я и остальные пассажиры бизнес-класса выходили из самолета. (Прим. пер.: Большое яблоко, Big Apple — самое известное прозвище Нью-Йорка)

— Хотелось бы остаться. Но у меня только пересадка. Как мне попасть на рейс NW343? — спросил пожилой мужчина с тростью.

— Сэр, — кивнул я ему, и он посмотрел на меня, — я иду туда. Хотите пойти со мной?

— Ах! Да, спасибо. — Я взял его багаж. — Нет, все в порядке.

— Не беспокойтесь, я помогу.

Пройдя вперед, я подождал его, он медленно шел за мной.

— Вы знали, что каждый день в аэропорте имени Джона Кеннеди совершают пересадку больше ста пятидесяти тысяч человек? Население целого города¹⁰.

— Я не знал этого, — ответил я, лавируя между людьми, которые шли в противоположном направлении. — Но похоже на правду.

Аэропорт Кеннеди всегда полон. Это одна из самых загруженных воздушных гаваней, и поэтому отсюда открываются ворота в мир. Большое яблоко — последнее место, где бы мне хотелось быть. Вообще-то, моя пересадка должна была быть в Монреале, но из-за аномальной метели, накрывшей весь город, нас перенаправили сюда.

Еще два часа. Еще два часа.

— Простите.

— Извините.

Так повторило несколько людей, столкнувшихся со мной. Некоторые ничего не говорили, а просто продолжали смотреть в телефон.

— Есть только три вещи, ради которых стоит отправиться в Италию, — произнес пожилой мужчина передо мной. Я заметил, что никто не врезался в него, пока мы шли по аэропорту. Полагаю, люди более осмотрительны с пожилыми. Кажется, это неплохая привилегия возраста. — Искусство, еда и любовь. За чем едете вы?

Я удивленно поднял брови при мысли об этом, затем взглянул вниз на его лысеющую макушку и спросил:

— За чем едете вы? Искусство?

— Что за жизнь, если нельзя позволить все три?

— Значит, я со всех ног бегу за всеми тремя, — соврал я, хотя и знал, что он понимает. — Выход на посадку недалеко. — Я кивнул на уже видимый номер гейта. Но остановился, когда увидел свое имя на стенде с моим романом «Бархатная река». На мгновение взгляд замер на бордовой обложке с золотым шрифтом, оформленным в стиле арабской вязи.

— Мои дочки любят его произведения; все мне о них рассказывают. Я и не думал, что он такой популярный, — сказал старик, глядя на меня.

— Видимо, не очень. Никто не покупает.

Как только я это сказал, он взял экземпляр и передал его кассиру. Она улыбнулась и вернула ему книгу и чек.

— Я не искушен хорошими романами, — усмехнулся он, пролистывая страницы. — Жаль, что у его книг несчастливый финал.

— Да. Это трагедия. Нам нужно идти...

— Вы читали какую-нибудь его книгу? Действительно жаль, что герои немного безрассудны.

— Простите? — Я замер, глядя на него.

Без малейшего внимания он повторил:

— По какой-то причине у этого автора все главные герои и их возлюбленные всегда немного безрассудны. Смелые и добрые, но безрассудные. Они ничего не делают, когда нужно сделать. Они остаются, когда надо уходить. Они совершают маленькие ошибки, которые полностью сбивают течение их жизней.

— Они люди, конечно, они совершают ошибки, и это не всегда их вина, другие...

— Да, вмешиваются другие и пытаются их разлучить. Это часть трагедии... но... не важно, я все равно болею за них.

Он улыбнулся и понемногу пошел вперед, а я плелся позади него... еще более опечаленный, чем раньше... что не важно?

— Мне кажется, мы идем не туда. — Он остановился, посмотрел по сторонам, и в этот момент нас разделила толпа.

— NW343 туда...

— Простите! — быстро произнесла женщина, когда ее сумка зацепилась за спортивную сумку на моем плече, и оттуда все выпало наружу.

— Все в порядке. — Я нагнулся помочь ей собрать ее вещи, и в этот момент моя рука коснулась книги... бесконечно знакомый, потрепанный, с загнутыми страницами экземпляр «Антигоны» Софокла. Я поднял его и почувствовал, как сжимается сердце. Можно было не глядя понять, кто напротив меня, но я посмотрел на нее. И вот она стоит прямо передо мной, уже не блондинка — волосы покрашены в золотисто-каштановый цвет¹¹.

— Ли... Ли-Мей?

Она резко подняла голову, когда услышала свое имя, и во все глаза уставилась на меня.

— Малакай Лорд? Привет!

Она протянула руку, но я стоял наготове, если понадобится бежать. И все же не мог оторвать взгляд от...

— Еще говорят о дежавю! Ты приехал в Нью-Йорк на Осенний бал? Все в таком хаосе с тех пор, как сдвинули дату.

Она продолжала говорить, но мои глаза не могли оторваться от ребенка, которого она держала в переноске на груди. Что-то было не так. Ни в какой из жизней она не становилась беременной, не говоря о том, чтобы иметь детей. Что бы нам ни уготовила история...

— Глен, скажи привет. — Она взяла ручку мальчика и помахала мне ею. Он недовольно убрал ее и собирался заплакать. Ли-Мей покачала ребенка из стороны в сторону, а затем потянулась за книгой в моей руке. — Эстер убьет меня, если я еще как-нибудь покалечу книгу.

— Эстер?

Она принадлежала Эстер!

Ли-мей посмотрела на меня, как на сумасшедшего, я сразу угадываю этот взгляд, но сейчас было все равно.

— Да, Эстер. Ты в порядке? Когда мы встречаемся, ты ведешь себе так, будто вот-вот сдадут нервы.

— Прости. — Я встряхнул головой и протянул ей руку. Я должен увидеть... я должен узнать. — И прошу прощения, что не представился как следует в прошлый раз. Я Малакай Лорд, спасибо, что так усердно трудишься от моего имени.

Она улыбнулась и пожала мне руку.

— Тоже рада как следует познакомиться с тобой, Малакай. И спасибо, что спас тогда мою маму.

Я держал ее за руку. Я держал ее за руку и все же ничего не чувствовал. Когда она отпустила ее, я ничего не чувствовал. Но я ощутил кое-что, когда дотронулся до книги...

— Эта книга... Эстер?

— «Антигона» Софокла? — Она опустила взгляд. — Ага. Я готовлюсь получить степень магистра по творческому письму, книга нужна для диссертации, и только в издании Эстер есть сноски... подожди... почему ты спрашиваешь? Черт, я опаздываю! Надо идти! Еще раз — рада была увидеться!

Когда она отвернулась, схватила сумку и, не оглядываясь, ушла, я почувствовал, словно земля уходит из-под ног. Чем больше я всматривался в ее удаляющийся в толпе силуэт, тем сильнее колотилось сердце. Но это ничто в сравнении с потоком воспоминаний, наводнивших мой разум. Всплыли не десятки или сотни прошедших лет, а последние несколько месяцев, и у себя в голове я отчетливо слышал ее голос.

«Эстер Ноэль, редактор переводов в издательстве «Пенокси», опытная растяпа, персона нон-грата Либер Фоллс и создатель сайта Народ Лорда Онлайн. Я твоя самая большая поклонница».

Это было, когда мы представились друг другу, и именно это оживило воспоминания, а не кольца.

«Малакай, это потрясающе! Я словно... словно... еду верхом!»

Я водил мотоцикл по той же самой причине. Я словно ехал верхом на самой быстрой в мире лошади.

«Ты когда-то давно потерял любовь? Поэтому твои книги всегда заканчиваются трагически? По какой-то причине ничего не вышло, и теперь твои персонажи никогда не будут счастливы? Поэтому тебе так трудно написать новую книгу?»

Она в точности знала все ответы и все равно не понимала, откуда.

«Я знала, что дедушка пришлет тебя. Привет, Малакай. Прости, что так поздно...»

И в ту ночь при лунном свете, когда она впервые меня встретила, ей стоило приблизиться ко мне, чтобы у меня в руках потерять сознание. Она больше не падала в обморок, так как... не было истощения... этот потрясенный взгляд в ее глазах, она смотрела словно сквозь меня... так и у меня было, когда начали возвращаться воспоминания.

«Твоя любовь, твоя жизнь вдохновила миллионы — нет, миллиарды — людей любить вздорно... эгоистично… неразумно, не обращая внимания ни на кого и на что».

— Это была она... — сказал я нежно, хотя не был даже уверен, что слова сошли с моих губ. — Это была она.

Я рассмеялся. Казалось нереальным и все же... Софокл упал к моим ногам дважды. Предупреждал меня дважды.

Он написал не только «Антигону», еще он написал «Царь Эдип»¹² И прямо как царь, я пытаюсь избежать своей судьбы, которую сам создал.

БЕГИ.

Это единственное, что я мог сделать, я собрал свои вещи и прошел всего несколько футов, как вспомнил о старике. Но когда я оглянулся, его уже не было... как и его багажа.

Где он?

Бип. Бип.

— Простите нас, — крикнула женщина с одного из электрокаров. И там же сидел и он, уткнув нос в мою книгу и держась за трость... трость, похожую на ту, что была... у Альфреда.