— И почему ты передумала? Из-за денег? — поинтересовался он.

— Деньги помогут моей семье, но я пошла на это не только из-за денег, — я плотно сжала губы, пожалев, что вообще ляпнула про ки’тейн.

Он нахмурился.

— Зачем тебе рисковать, если дело вовсе не в деньгах?

— Ради родителей, — раздался голос сверху, от которого у меня всё внутри опустилось.

Я подняла глаза на Лукаса. Он спускался по лестнице, и у меня пересохло во рту от напряженности его взгляда. Он выглядел даже более серьёзным, чем в нашу последнюю встречу, напомнив мне холодного, жесткого фейри, которого я повстречала у "Тега" два месяца назад.

Он подошёл и встал у камина, и от его присутствия в одной комнате со мной, я остро ощущала его. Всегда ли так было с ним, или мои эмоции усугубились из-за пустоты в душе, вместо которой некогда там была наша дружба?

Кайя сбежала вниз по ступенькам и присоединилась к своему хозяину. Положив руку на её большую голову, Лукас выглядел более могущественным и царственным, и я диву далась: как же я могла принять его за кого-то другого, а не за королевскую особу.

— Джесси пойдёт на всё ради своих родителей, — сказал он Фарису, но его взгляд остался прикован ко мне. — Даже если это значит, решиться на опасную выходку и порыскать в доме Давиана Вудса.

Я стиснула руки на своих коленях.

— О чем ты?

— После того, как ты покинула вечеринку, я вернулся и поговорил с хозяином дома, — проинформировал он меня.

У меня всё внутри перевернулось, и я почувствовала, как кровь схлынула с моего лица.

Лукас почесал голову Кайи.

— Я сказал Давиану, что одной из его гостьи стало плохо и ей пришлось уйти, и я хотел бы уведомить об этом её пару. И представь, каково было моё удивление, когда я узнал, что никто иной, а сам Теннин привёл тебя.

— Теннин? — вторил Фарис.

— Да. У нас с ним произошёл очень содержательный разговор, — Лукас улыбнулся мне, и эта улыбка ничуть не ослабила бурление в моём животе. — Он сообщил мне, что уже много лет знает твоих родителей, и он помогает тебе в некоторых вопросах, потому что у него долг перед твоим отцом. Потребовалось немного времени, чтобы убедить его рассказать мне, зачем он привёл тебя на вечеринку Давиана. Он парадоксально верен твоей семье, что совсем не свойственно тому Теннину, которого мы знаем.

— Ты не имеешь никакого права допрашивать его насчёт меня, — я вскочила со своего кресла, разозлившись на его вмешательство в мои дела и злясь на себя, что поставила Теннина в такое положение.

Лукас проигнорировал мой выпад.

— Теннин рассказал мне, что, по-твоему, Давиан знает что-то о ки’тейне, но он смутно понимает, почему ты пришла к такому выводу. И поскольку я тоже подозреваю участие Давиана в этом деле, меня очень интересует, что привело тебя к такому суждению.

Я скрестила руки.

— Хорошая детективная работа.

— И затем ты умудрилась получить приглашение на одну из эксклюзивных вечеринок Давиана и, будучи на ней, куда-то исчезла на целый час. Теннин сказал, что он ни видел, не слышал ничего от тебя вплоть до того момента, как ты написала ему сообщение, что едешь домой, — Лукас пригвоздил меня рассудительным взглядом. — И вот какой вопрос, где ты была и что ты делала в течение того часа?

Я решила отделаться полуправдой.

— Я пробыла в библиотеке несколько минут, а потом поднялась наверх, осмотреться. Я собиралась заглянуть в его кабинет, но дверь была заперта.

— И потом ты покинула вечеринку, — сказал он.

— Да, — рявкнула я, слишком раздраженная допросом и его присутствием, чтобы понять, что он завёл меня в ловушку.

Он потёр подбородок.

— Вот в чём дело. Мы с Конланом и с Давианом пробыли наверху как минимум тридцать минут, и мы вернулись на вечеринку примерно за пятнадцать минут до того, как Керр сообщил, что видел тебя и что ты уходишь. Выходит, мы с тобой были одновременно наверху, но никто из нас не припоминает, чтобы видели тебя там. Как так вышло?

Я пожала плечом.

— Плохие наблюдательные навыки.

Его губы изогнулись в улыбке до боли знакомой, что осколки боли резанули по живому.

— Ты так напряглась, чтобы попасть в пентхаус только для того, чтобы покинуть его через час, — он покачал головой. — Ты никогда бы просто так не сдалась. Единственная причина, по которой ты покинула бы вечеринку так рано, заключается в том, что ты что-то нашла. Не ки’тейн, потому что тогда бы ты сдала его, а нечто очень важное.

— Полагаю, ты уже во всём разобрался, — я опустила руки по бокам. — Меня поэтому пригласили сегодня? Ты думал, что спровоцируешь меня и выяснишь, что я знаю. А что потом? Собираешься попросить Фаолина заставить меня говорить, если я не дам тебе желаемого?

— Святая Богиня, ни за что! — Фарис неуверенно поднялся на ноги и потерял равновесие.

Я бросилась к нему, но Лукас оказался быстрее. Он поймал Фариса и очень аккуратно опустил его обратно на диван. Когда Лукас выпрямился, его обеспокоенный взгляд встретился с моим взглядом.

— Никто здесь никогда не причинит тебе вреда, Джесси, — хрипло произнёс он. — Не вини Фариса за это. Он понятия не имел, что я собирался расспросить тебя.

На лестнице послышались громкие шаги, и в комнату вбежал Фаолин.

— Что случилось? Я услышал крик Фариса.

Фарис отмахнулся от него.

— Пустяки, брат. Я попытался встать слишком быстро и упал.

— Я говорил тебе, не переусердствуй, — пожурил его Фаолин, но в его глазах мелькало беспокойство.

Я прочистила горло.

— Я должна идти.

— Пожалуйста, останься, — Фарис умоляюще посмотрел на меня, и было невозможно отказать этому взгляду.

Избегая взгляда Лукаса, я села. В комнате повисло неловкое молчание, и я тут же пожалела, что не ушла.

— Мы с Фаолином будем наверху, если вам что-нибудь понадобится, — сказал Лукас.

Фарис подождал, пока их шаги не затихли, а потом заговорил:

— Прости меня за это. С того дня как я вернулся домой, основной заботой Лукаса было найти ки’тейн и тех, кто его взял.

— Ки’тейн важен для вашего народа.

Не обязательно было испытывать симпатию к Лукасу или соглашаться с его методами, чтобы понять, почему он хотел вернуть камень.

— Так и есть, но не только это подстегивает его, — Фарис тягостно вздохнул. — Он также делает это ради меня.

— Ради тебя? Ки’тейн поможет быстрее исцелить тебя?

Фарис покачал головой и долгое время смотрел в окно.

— Я занимался исчезновением ки’тейна, когда меня схватили, — он повернул голову и взглянул на меня. — Должен признать, что схватили меня именно из-за того, что я расследовал его исчезновение.

Я рукой накрыла грудь.

— Королевская Стража Благих.

— Откуда ты это знаешь?

— Сестра Рогина, Раиса, рассказала мне, что Королевские Стражи сделали это с тобой. Она сказала, что Королева Анвин не знает пощады для своих врагов.

Он потёр грудь, словно она болела.

— Она права.

— Раиса также рассказал мне, что Стражи Благих схватили моих родителей. Её брат должен был убить их, но Раиса спасла их.

Фарис нахмурился.

— Зачем Королевской Страже убивать твоих родителей?

— Раиса только лишь знала, что они сделали что-то, что разгневало Стражу. Думаю, во время последней работы родители что-то выяснили про ки’тейн. Ничего другого вразумительного на ум не приходит.

— Ты спрашивала родителей об этом?

Я покачала головой.

— Мама с папой ничего из того, что случилось с ними, не могут вспомнить, и их доктора говорят мне, чтобы я была осторожна в том, что рассказываю им. Боюсь, Стража Благих попытается не дать им вспомнить. Именно поэтому я ищу ки’тейн.

Понимание вспыхнуло в его глазах.

— Если ки’тейн найден, у них не будет причин преследовать твоих родителей.

— Они всё равно могут таить на них злобу, но об этом я пока не могу думать, — сама эта мысль вымораживала меня, и я потерла руки, пытаясь согреться. — Я могу вести только одно сражение за раз.

— Тогда позволь нам сражаться в этом за тебя.

— Нет.

— Пожалуйста, услышь меня, — взмолился он. — Если ты не согласишься, мы никогда больше об этом не заговорим.

Я уставилась в пол, словно в нём чудесным образом таились ответы, в которых я нуждалась. Не найдя никаких подсказок, я подняла глаза на Фариса. Я не так долго знала его, и он был одним из ближайших друзей Лукаса, но по какой-то причине я не могла объяснить своё доверие к нему.

Я сложила руки на коленях.

— Хорошо.

Он улыбнулся.

— Я поражен тому, как ты отстаиваешь своё мнение с Лукасом. Лишь немногие могут противостоять ему подобным образом.

— Но?

— Но одно дело вступать в противоречие с Лукасом. Он никогда не причинит тебе вреда. А другое дело выступать против Королевы Анвин и её Стражей. Это не просто глупость, это просьба о смерти. Кроме как посмотреть на меня тебе других доказательств не требуется.

Я подумала о том, насколько близок он был к смерти в тот момент, когда я впервые увидела его. Он был Королевским Стражем Неблагих, подготовленный убийца, и у него не было шансов против них. Насколько велики были мои шансы выжить в подобной ситуации?

— Мои друзья очень сильно обидели тебя, и твоя злость в их адрес вполне оправдана, — сказал он. — Но если ты отбросишь свои чувства в сторону на короткий миг, ты признаешь, что нет никого лучше подготовленного в делах с Благими Стражами.

— Ты прав, но ты просишь меня доверить им жизни моей семьи. Откуда мне знать, что они снова не отвернуться от меня?

Некоторое время Фарис молчал.

— Они дали тебе повод сомневаться в них и поэтому я прекрасно понимаю твоё нежелание. Со своей стороны единственное, что я могу сделать, это сказать, что они сожалеют о своих поступках гораздо больше, чем тебе думается, и они искупят свою вину, если ты позволишь им.

— Мне не нужно их искупление. Меня волнует только безопасность родителей.

— Тогда тебе нужен могущественный союзник, и мы оба знаем кто это.

— То, что я знаю, вполне возможно, даже ничем им не поможет.

Лукас уже знал, что за заточением Фариса стояла Стража Благих, и что Давиан Вудс охотился за ки’тейном. Что такого я могу рассказать ему, что он уже сам не выяснил?