Его слова поражают, как удар молнии. Скрывать? Он и раньше пытался вытрахать из меня признание в любви — в прошлую субботу в ванной, когда врезался в меня, требуя, чтобы я это сказала. Я думала, он ищет подтверждения, что я от него не уйду. Но я ошибалась. Как он узнал?

Очередное идеальное вращение, и мои внутренние мышцы начинают судорожно сокращаться, дрожь медленно проникает в эпицентр нервных окончаний. Ноги напрягаются.

— Как ты узнал? — вскрикиваю в отчаянии, как душевном, так и физическом, откидывая голову назад.

— Проклятье, Ава, смотри на меня. — Он врезается в меня со всей силы, и я издаю гневный вопль и с трудом открываю глаза. — Я люблю тебя, — восклицает он, подкрепляя слова очередным медленным отступлением и сильным быстрым ударом.

— Я тоже тебя люблю! — выкрикиваю слова, которые буквально выбивают из меня.

Он полностью замирает, мы учащенно и неистово дышим, он удерживает мои руки и смотрит на меня сверху вниз.

— Я чертовски сильно тебя люблю. Не думал, что такое возможно.

Его слова проникают глубоко в меня, от мощи нашего единения сердце бьется быстрее, он смотрит на меня, а в его глазах стоят слезы. Он слабо улыбается и медленно выходит.

— А теперь займемся любовью, — тихо говорит он, нежно прижимаясь ко мне и захватывая мои губы в полном смысла, медленном, чувственном поцелуе. Он отпускает мои руки, и они взлетают к его спине, скользя по влажной коже.

Его тактика полностью меняется. Медленно и неторопливо он входит и выходит из меня, подталкивая к полному блаженству, я обхватываю его влажную спину, держась так крепко, как только могу. Секс с Джесси всегда был вне всяких сравнений, но этот момент обладает значимой силой, которую я не могла себе представить. Он любит меня.

Когда он отстраняется и прижимается к моему лицу, — нос к носу, глаза полны чувств, — я изо всех сил стараюсь держать эмоции в узде. Я разваливаюсь на части. Последовательность его контролируемых, глубоких толчков заставляет меня дрожать и напрягаться вокруг него, мои стенки содрогаются и сжимают его член при каждом погружении. Блеск пота и глубокая хмурая морщинка на его лбу говорят мне, что он тоже переступает черту. Приподнимаю бедра навстречу толчку и стону, когда он заполняет меня до предела, от ощущений, вызываемых его ритмичным, основательным темпом, мне хочется зажмуриться, но я не могу оторвать от него взгляда.

— Вместе, — говорит он, и его горячее дыхание касается моего лица.

— Да, — выдыхаю, чувствуя, как он увеличивается и пульсирует, готовясь к освобождению.

— Господи, Ава.

С его губ срывается учащенное дыхание, тело напряжено, но он не отводит от меня глаз. Инстинктивно выгибаюсь, когда спиралевидный поток удовольствия достигает своего апогея и отправляет меня в ураган неконтролируемых чувств. Я вскрикиваю от полного безнадежного наслаждения, пока тело дрожит в его объятиях. Закрываю глаза, чтобы сморгнуть набежавшие слезы, с его непрекращающимися ровными ударами мой оргазм начинает медленно и лениво отступать.

— Глаза, — тихо приказывает он, и я повинуюсь, снова их открывая.

Он гортанно стонет, и я напрягаю мышцы, сжимая его и подталкивая к освобождению. Как ему удается не опускать голову и не закрывать глаза? Я вижу, как он борется со своим инстинктом врезаться в меня и запрокинуть голову, но держит себя в руках. И вот оно, можно почти услышать щелчок его освобождения, его щеки раздуваются, он глубоко и сильно толкается в меня, оставаясь там, мои мышцы подчиняются его пульсирующей эрекции и, когда он изливается в меня, продолжают медленно, легко сокращаться.

— Я люблю тебя, — шепчу, когда он смотрит на меня, его грудь вздымается. Вот. Я призналась. Мои карты целиком и полностью на столе, и технически он это из меня не вытрахал.

Он прижимается к моим губам.

— Знаю, что любишь, детка.

— Откуда? — Я знаю, что никогда ему об этом не говорила. Тысячу раз кричала эти слова у себя в голове, но никогда не произносила вслух.

— Ты мне сказала, когда была пьяна, — улыбается он, — после того, как я показал тебе, как танцевать.

Быстро прокручиваю в памяти события той ночи, когда напилась до нелепости и снова уступила его настойчивому преследованию. Помню, как призналась в этом самой себе, но уж точно не помню, как проболталась ему. Хочу заметить, я мало что помню после того, как Джесси вывел меня из бара. Я была в хлам. Это тоже его вина.

— Не помню, — признаюсь я. Чувствую себя чертовски глупо.

— Знаю, что не помнишь, — он вращает бедрами.

Я охаю.

— Было так чертовски досадно.

И в голове снова всплывают воспоминания. Он действительно пытался вытрахать из меня признание в любви. Он наблюдает за моим мысленным процессом, и на его губах появляется легкая улыбка.

— Все это время ты знал, — тихо говорю я.

Пьяные признания.

Я билась над смыслом этой фразы много дней подряд, а он все это время знал? Почему ничего не сказал? Почему просто не поговорил со мной, вместо того чтобы пытаться вытрахать это из меня? Столько всего могло бы пойти совсем по-другому.

Его улыбка исчезает и сменяется суровым выражением лица.

— Ты была пьяна. Я хотел услышать эти слова, когда ты будешь в здравом уме. Женщины постоянно напиваются и признаются мне в своей вечной любви.

— Правда? — выпаливаю я.

Он почти смеется.

— Правда. — Он опускает глаза. — Я не был уверен, что ты все еще меня любишь после... — Он терзает зубами нижнюю губу. — Ну, после моего небольшого кризиса.

Смеюсь про себя. Небольшого кризиса? Черт возьми, каким же тогда будет большой кризис? Женщины признаются ему в любви? Какие женщины и сколько их? Морщусь от отвращения. Чувствую себя крайне неловко из-за негодования в отношении любой женщины, у которой он был или которая его любила. Мне нужно выбросить эти мысли из головы и как можно скорее. Ничего хорошего из этого не выйдет.

— Я люблю тебя, — с напором произношу я, словно говорю эти слова всем тем женщинам, которые утверждают, что тоже его любят. Чувствую, как он расслабляется всем телом, прежде чем продолжить медленно кружить глубоко внутри меня.

Притянув его на себя, обнимаю всем телом. Ощущаю, как с плеч свалилась тяжесть, но потом до меня доходит: я влюблена в мужчину и понятия не имею, сколько ему лет.

— Джесси, сколько тебе лет?

Он поднимает голову, и я вижу, как шестеренки в его голове начинают вращаться. Я знаю, о чем он думает: стоит ли ему сказать свой настоящий возраст и прекратить это глупое развлечение.

— Не могу вспомнить. — Он хмурится.

О, я могла бы разыграть это в свою пользу. Полагаю, мы перешли чуть за тридцать.

— Мы остановились на тридцати трех, — подсказываю я.

Он ухмыляется.

— Надо начать все заново.

— Нет! — Я притягиваю его лицо к себе и трусь носом о щетину на его щеке. — Мы дошли до тридцати трех.

— Детка, ты — никчемная лгунья, — смеется он, тычась носом мне в лицо. — Мне нравится эта игра. Полагаю, мы должны начать все сначала. Мне восемнадцать.

— Восемнадцать?! — восклицаю я.

— Ава, не играй со мной.

— Почему бы тебе просто не сказать мне свой возраст? — раздраженно спрашиваю я. На самом деле, мне все равно. Ему максимум сорок.

— Мне тридцать один.

Я театрально оседаю под ним. Он прекрасно все помнит.

— Сколько тебе лет?

— Я же только что сказал, что мне тридцать один.

Я недовольно сужаю глаза, и один уголок его рта приподнимается в подобии ухмылки.

— Это всего лишь цифра, — хнычу я. — Если в дальнейшем ты меня о чем-нибудь спросишь, я тоже не отвечу — во всяком случае, честно, — угрожаю я.

Подобие ухмылки тут же исчезает.

— Я уже знаю о тебе все, что мне нужно. Я знаю, что испытываю к тебе, и ничто из того, что ты можешь мне сказать, не изменит моих чувств. Жаль, что ты не чувствуешь того же.

О, это удар ниже пояса! Его возраст нисколько не повлияет на мои чувства к нему. Мне просто любопытно, вот и все. Я хочу, чтобы он побыстрее со всем этим закончил. Я уже отвлеклась на него и его вызывающие манеры, а мы все еще толком не поговорили, но я, правда, чувствую себя намного лучше, пустота исчезла.

— Раньше ты говорил, что если я узнаю, то убегу на милю, — напоминаю ему. — Я никуда не денусь.

Он смеется.

— Не денешься. — Он говорит очень уверенно. — Ава, ты узнала обо мне самое худшее и не убежала. То есть, убежала, но вернулась. — Он целует меня в лоб. — Ты на самом деле думаешь, что меня беспокоит мой возраст?

— Тогда почему не говоришь? — раздраженно спрашиваю я.

— Потому что мне нравится эта игра. — Он снова утыкается носом мне в шею.

Я вздыхаю и сильнее сжимаю его теплые, влажные от пота плечи, а ногами — узкие бедра.

— А мне нет, — ворчу, зарываясь лицом ему в шею и наслаждаясь ароматом. Удовлетворенно выдыхаю и провожу пальцами по его твердой спине.

Мы долго лежим молча, полностью погруженные друг в друга, но когда я чувствую дрожь его тела, это отвлекает меня от мыслей, что ждет нас впереди. Его дрожащее тело — напоминание о самом трудном испытании из всех.

— С тобой все в порядке? — нервно спрашиваю я. Что мне делать?

Он крепко меня сжимает.

— Да, который час?

Вот именно. Который сейчас час? Надеюсь, я не пропустила звонок Дэна. Я извиваюсь под Джесси, и он стонет мне в шею.

— Пойду посмотрю, который час.

— Нет, мне удобно, — жалуется он. — Еще рано.

— Вернусь через две секунды.

Он ворчит и слегка приподнимается, чтобы выскользнуть из меня, а затем отрывается от моего тела, перекатываясь на спину. Я вскакиваю и направляюсь на поиски своего телефона, выясняется, что уже девять часов, а Дэн не звонил. Какое облегчение, но у меня двенадцать пропущенных звонков от Джесси.

Что? Я возвращаюсь в спальню и вижу его голого, бесстыдно прислонившегося к изголовью кровати. Осматриваю себя. Ох, я тоже голая.

— У меня от тебя двенадцать пропущенных, — растерянно говорю, протягивая ему телефон.

Его лицо выражает осуждение.

— Я не мог тебя найти. Решил, ты ушла. Ава, у меня за десять минут случилось сто сердечных приступов. Почему ты уснула в другой спальне? — обвиняюще спрашивает он.