Я отвела глаза и съела свой тост.

Я не посмотрела на нее снова, когда она спросила,

— Откуда ты родом?

— Мы много переезжали, — уклончиво ответила я.

Затем молчание,

— Понятно.

Да. Я была уверена, что ей все понятно.

Я доела тост, откинулась назад, не поднимая глаз от стола, и потягивала кофе.

Проходили минуты, затем бабушка снова заговорила, но не со мной,

— Лучше отвези Айви в город, дорогой. Я помою посуду.

Я не позавтракала, но поняла, что должна, по крайней мере, предложить, поэтому снова рискнула взглянуть на нее.

— Почему бы вам не позволить мне сделать это? Мой способ сказать спасибо за тосты, варенье и кофе, — я скользнула взглядом мимо Грея к окну, и закончила, — и за все остальное.

— Это необязательно, Айви, — сказала бабушка Мириам, и я посмотрела на нее.

Она хотела, чтобы я уехала в город, прочь из ее дома, надеялась, что как только я сделаю это, то уберусь прочь из жизни ее внука.

— Никаких проблем. Уверена, что справлюсь за пару минут и больше не буду вас беспокоить.

— Мне больше нечем заняться, дитя, — тихо ответила она. — Теперь, отправляйся в город с Греем.

Иными словами, отправляйся куда угодно, просто уходи.

Я кивнула и встала.

Тотчас же я надела куртку, шарф, перекинула сумочку через плечо, Грей отнес мою сумку в багажник своего грузовика, и мы отправились в город.

Было раннее утро, и еще темно, поэтому я по—прежнему не могла понять, что это было за место такое, где он жил. Ранчо или фруктовый сад. Но здесь не было запаха, характерного для ранчо, хотя я не могла сказать, что знала, как должно пахнуть на ранчо. И все же, если по близости находился домашний скот, то им должно было как-то пахнуть.

Зато я действительно увидела, что его грузовик был не только обшарпанным. Он серьезно нуждался в чистке. Кое-кто любил сладкое, судя по большому количеству оберток от шоколадок. Этот кое-кто также имел пристрастие к соленому, если большие, пустые пакеты от чипсов что-то значили. Там также валялись смятые банки от газировки, скомканные бумажки, похожие на чеки и обертки от жвачки, автомобильные коврики были облеплены грязью, и все покрывал тонкий слой пыли.

Я выбросила из головы мысли о том, как странно, но увлекательно было бы прибраться в его грузовике, и тот факт, что я очень, очень хотела сделать это, и взяла себя в руки.

— Как рана? — спросила я.

— Не первая. В этом городе, вероятно, не последняя. Я переживу, — снова интригующе ответил Грей, и опять мне хотелось спросить, и опять я не стала.

— Будешь находиться поблизости, она изменит свое мнение, — тихо сказал он, и я перевела взгляд от дороги на него.

Он хорошо смотрелся в профиль.

Я уже знала об этом. И все же, это поразило меня, и в некотором роде я интуитивно догадывалась, что так будет всегда. Если бы я жила такой жизнью, что была бы вольна завязывать отношения, и у нас были бы прочная связь с ним, то я осознавала, что его красота, неважно как время сказалось бы на нем, всегда поражала бы меня. Возможно, с течением времени, это заставало бы меня врасплох, но все—таки, иногда она не оставляла бы меня равнодушной.

— Прости?

Он взглянул на меня, потом опять на дорогу.

— Побудешь какое-то время поблизости, бабушка, она изменит свое мнение.

О, Боже.

Он хотел, чтобы я осталась. Он хотел, чтобы у его бабушки была возможность изменить свое мнение. Он действительно считал, что такое произойдет.

Я тоже отвернулась и посмотрела на дорогу, борясь со слезами.

Грей продолжал говорить.

— В ее жизни было шесть мужчин, трое из них — хорошие. Ее отец, ее муж и мой отец. Все эти мужчины умерли.

Я закрыла глаза.

Его отец был хорошим, возможно, как и он.

И еще его отец умер.

Мне это не понравилось

Грей продолжил, и я открыла глаза.

— Осталось три непутевых сына. Отчасти, они непутевые, включая моего отца, потому что у них отвратительный вкус на женщин. Их выбор, но все же, она несла основную тяжесть на себе. Она осторожна, научена этому злой мамой, а потом жизнью, в течение которой она вынуждена мириться с плохими женщинами. Но, будешь находиться рядом, она изменит свое мнение.

Его бабушка прочитала меня, как книгу. Она никогда не изменит своего мнения.

И он явно был таким же, как мужчины в его семье. Если он был неравнодушен ко мне, у него отвратительный вкус на женщин.

Он также сказал "включая моего отца", что означало, что его мама была плохой женщиной.

Это мне тоже не понравилось.

Я ничего не сказала.

Грей продолжал вести машину.

Мы добрались до города, Грей остановился на стоянке напротив моего гостиничного номера. Я уже вытащила свои ключи.

Машины Кейси нигде не было видно. У него была очень хорошая ночь.

Везунчик.

Я взялась за дверную ручку, повернулась к Грею, открыв рот, чтобы попрощаться и сказать ему, что не нужно помогать мне с моей сумкой.

Он уже повернулся ко мне и опередил меня.

— Останься, сегодня вечер стейков у ОВИВ (ОВИВ — Организация Ветеранов Иностранных Войн — прим.пер.).

Я уставилась на него, растерявшись от его странных слов.

Затем спросила,

— Что, прости?

— Останешься еще на день, я заеду за тобой пол шестого. ОВИВ организует пикник по вечерам, каждую пятницу, они жарят стейки. — Он улыбнулся. — Это страна мяса, дорогая, лучшая говядина, какую можно найти в окрестностях, и стейки ОВИВ — лучшие, что я пробовал, это точно. Ты не захочешь пропустить это.

Он звал меня на свидание?

Определенно, отвратительный вкус на женщин.

— Мы сегодня уезжаем, — сказала я ему.

— Останешься, получишь стейк, — ответил он.

— Я люблю стейки, Грей, — тихо ответила я. — Но мы уезжаем сегодня.

Выражение его лица изменилось, появился тот взгляд, тот нежный, почти любящий взгляд, и я напряглась.

— Айви — начал он, наклоняясь ко мне, но я покачала головой и прервала его.

— Ты знаешь меня, — прошептала я.

Он наклонился ближе.

— Куколка...

Я опять покачала головой.

— Ты знаешь, Грей. Не будь таким, как твой отец. Будь умнее. Найди хорошую девушку, которую можно привести домой к твоей бабушке. Ты знаешь, что я не такая.

Его лицо снова изменилось и "почти" исчезло. Оно стало любящим.

Боже. Он прекрасен.

Я больше не могла этого выдержать.

Я развернулась, открыла дверь, и она громко скрипнула. Я выскочила наружу, закрыла ее, она опять скрипнула. Я услышала скрип с его стороны, потому что он открыл свою дверь. Я бросилась к багажнику грузовика, наклонилась, протянула руку, схватила свою сумку, услышав, как его дверь со скрипом закрылась. Я рванула мимо него, с опущенной вниз головой, пряча лицо за волосами, и направилась к двери гостиничного номера.

Я вставила ключ в замок, когда почувствовала его тело сзади и его губы у моего уха. Он прошептал,

— Не надо, Айви.

Я закрыла глаза, но все-таки повернула ключ.

Затем я открыла глаза, открыла дверь и бросилась внутрь.

Я закрыла дверь перед ним, не оглядываясь.