— А вот это нам и предстоит выяснить и со всех сторон изучить! Тут же есть два полюса — на одном: «Простота хуже воровства», а на другом: «Где просто, там и ангелов со ста, а где сложно, там ни одного». Кстати, не знаешь, откуда это?

— Из Амвросия Оптинского. Бабушка ездила в Оптину, оттуда эти слова и привезла. Да я же где-то в блокноте написал.

— Что еще раз доказывает, что одно — написано и прочитано, и совсем другое — прожито и пропущено через кровь.

— Согласен!

— А теперь, Юра, смотри как всё четко выстроилось в единую цепочку. Мне становится тошно среди тупых мажоров, которым все эти наши поиски истины побоку — и я перехожу сюда. Дальше! Моя бабушка умерла, а твоя тебе вон чего намудрила. Это два. Третье: твоя бабушка, по сути, знакомит нас в церкви. Четвертое: наши отцы каждый по-своему уникален, но имеют нечто общее: они на своем примере показали нам, что по их пути мы не пойдем, это нам чуждо. Пятое и шестое: несчастная школьная любовь, которая вполне может переломать нашу жизнь, — нам же вместо этих сю-сю и «ах, Ваня, я ваша навеки» даётся идея, за которую и жизнь отдать не жалко. Ты только подумай: уподобиться Богу в Его совершенной простоте.

— Да, на самом деле красиво! — согласился я.

— Ага! Проняло! Как сказал бы принс оф Дэнмарк Гамлет: «это ли не цель!» Или, по-вашему, по-простому: «тиз э кансимэйшн диватли, ту би вишт». А!

— Ладно, хорошо, — кивнул я, — как учит партия родная: цели намечены, задачи поставлены; выполнишь — орден, провалишь — расстрел. А сейчас, давай на часок спустимся на землю. Бренное тело просит супа и котлет с картошкой.

— Вот так всегда: воспаришь душой, забьешься сердцем, а тебе — извольте вниз, в подвал на пытки бытом. Да ладно уж, пойдем тебя кормить.

— А ты, что же, не будешь?

— Как же, еще как буду!

6

Из школы мы выходили втроем. На пороге под монументальным порталом нас ожидал улыбающийся старичок академик. На этот раз он облачился в светлый костюм-тройку с бабочкой и платочком в нагрудном кармашке. Зубы также сверкали ровной фарфоровой белизной. Нос крепко оседлали дымчатые очки в классической черепаховой оправе с позолоченной инкрустацией.

— Как хорошо, что вы вместе! Вот и учиться будете вместе. Диночка тоже приглашена к нам.

— Нисколько не удивлен, док! Она у нас лучшая… — Борис запнулся и добавил: — …В плане, успеваемости.

— И не только, верно, юноша? — мстительно добавил академик, припоминая Борису прошлые язвительные замечания.

Друг мой смутился, что на него не было похоже. Тут и я получил сатисфакцию за насмешки по поводу моих неуклюжих преследований моей-не-моей Розочки, а также за его издевательства относительно морального облика моей подруги детства. Кажется, я банально готов простить ей всё, что угодно, только бы она вернулась. …Но какая пошлость, господа!

— Кстати, можете ко мне обращаться по-простому: Илья Сергеевич, — с неувядаемой улыбкой произнес красивым ораторским баритоном академик. — «Док» тоже можно, но только после третьей рюмки марочного коньяка на втором году обучения.

Заметив высочайшую степень нашего уважения, которым прониклись его будущие стипендиаты, он посерьезнел на миг и торжественно произнес:

— Я здесь для того, чтобы пригласить вас, друзья мои, на ознакомительную лекцию, которая состоится сегодня в восемнадцать часов. Вот адрес. — Он протянул нам три визитные карточки. — Кстати, можете считать этот документ охранной грамотой. В наше лихое время звонок по указанному здесь телефону может спасти из любой самой патовой ситуации, поэтому попрошу не выбрасывать, а вместе с паспортом положить в эти портмоне.

Он извлек из портфеля два кожаных портмоне и в том же стиле женский кошелек для Дины. Все предметы роскоши были украшены золотым тиснением «Всемирная академия общественных наук» и солидным вензелем в виде герба.

Мы с Борисом не без труда разыскали особнячок Академии, который стоял в череде подобных строений за высоким забором с пиками. На воротах вооруженный охранник проверил наши визитки и пропустил на территорию, утопающую в цветах, с дорожками из светлых плиток, петляющими средь ядовито-зеленых стриженых газонов. В центре сквера, окруженный скамьями, задумчиво располагался сад камней с фонтанчиками. Мы насчитали четырнадцать камней из пятнадцати возможных и семь фонтанов в розетке из цветного стекла для вечерней подсветки. Кроме частокола светильников мы приметили не менее десяти камер слежения, которые послушно сопровождали наше торжественное шествие.

По контуру сквер окружали с трех сторон легкие галереи, чтобы и под дождем студенты не прерывали мыслительного процесса.

— Интересно, — сказал я, — а как тут пользуются этим садовым великолепием зимой?

— А вон, посмотри. — Борис показал на стойки с рельсами вдоль наружных стен. — По этим направляющим выдвигаются стеклянные арки с торцов. — Он пальцем прочертил с противоположных краев горизонтальные линии. — Оттуда и оттуда. А на середине, над головами смыкаются, образуя стеклянный прозрачный свод. Наверняка у них имеется и система удаления снега. Так что все продуманно, все по последнему слову техники и эстетики. Только не верится, что этот роскошный замок могли потянуть наши академики. Видимо, тут вложены деньги очень богатых буржуинов.

На входе в здание суровый вахтер с пистолетом в кобуре на поясном ремне еще раз проверил визитные карточки, но еще к тому же выписал в журнал паспортные данные и, нажав на кнопку в столе, ослепил нас голубоватой вспышкой встроенного в стену фотоаппарата. Эти процедуры внушили нам чувство защищенности, которой окружила нас всё более уважаемая академия с ее системой безопасности, уютным сквером и садом камней.

В зале заседаний собралось не более полусотни слушателей. На возвышении в торце помещения за длинным столом сидели четыре человека, троих мы узнали по фотографиям в буклете. Знакомый нам Илья Сергеевич, постучал пальцем по микрофону и, не вставая, заговорил:

— Господа будущие академики! — Последнее звуки «к», «и» его обращения утонули в треске аплодисментов.

— Чего это они? — удивился я.

— Помнишь, из нынешнего юмора: «Как там мой народ?» — «А как и положено — ликует!» — как всегда иронично предположил друг.

— Благодарю! — продолжил академик. — Во-первых словах, должен сказать, что среди вас нет ни одной случайной кандидатуры. Прежде, чем вас пригласить, мы полгода отбирали кандидатов. И вот результат: из сотни тысяч отличников мы выбрали именно вас, по нашей уникальной системе. Среди прочего, нас интересовали душевные качества, такие как честность, отсутствие жадности, лизоблюдства, карьеризма. Вон та парочка юношей уж точно в таковых смертных грехах не замечена.

Академик показал на нас с Борисом. Взгляды присутствующих пронзили нас пучком лазерных лучей. Борис небрежно помахал публике ладошкой.

— Я за ними, как старый пёс за младыми оленями гнался, аж задохнулся и вспотел, — с трудом преодолевая гул в зале, пошутил оратор. — Однако, продолжим. По той же уникальной системе, мы будем вас обучать. Ни одного лишнего слова, ни одной ненужной формулы вы здесь не услышите. Наш курс максимально уплотнен и эффективен. Вы сами сможете выбирать темы для факультативного изучения, но по окончании обучения, вас ждет суровый беспристрастный экзамен. Отметки на экзамене войдут в ваш пожизненный рейтинг, который будет оценивать так же и вашу зарплату в будущем. Так что времени у нас с вами немного, а работы море! Сейчас мы предлагаем вам за неделю экстерном сдать школьные экзамены. Думаю, для вас это будет несложно. Мы о такой возможности уже договорились с вашим школьным начальством. Потом месяц отдыха — и за наши академические парты! Сейчас вы можете посетить буфет, накопить вопросы, а после перерыва мы ответим на все ваши вопросы, недоумения и ругательства.

От дверей зала заседаний вниз вела мраморная лестница. Наверное, спуск по этой лестнице в толпе возбужденно ступающих кандидатов, мне запомнится на всю жизнь. И вовсе не потому, что мы были несколько шокированы выступлением академика. …Хотя и это тоже, но не главное. У меня в душе произошел переворот. Прошлое отсекло, а будущее накрыло, блестящим пологом. О, нет, я не шел, не ступал по мрамору лестницы — я плыл в серебристом звездном ореоле. А всё потому, что увидел её!

Сначала мы девушку обогнали, но в моем сознании проскочила молния, я оглянулся, встретился с ней глазами — и замер на площадке, чтобы дождаться. Борис только головой покачал, мол всё, пропал друг, и поспешил дальше, наверное, очередь за бутерами занимать. А я замер, а я смотрел на эту девушку и не мог оторвать глаз. Ничего такого, сверхъестественного, архи-красивого, в ней не было — обычная девочка из приличной семьи. Но я стоял, как громом пораженный, лихорадочно соображая, как же я, такой онемевший, буду с ней знакомиться. А не познакомиться я уже не мог. Она стала центром вселенной, осью вращения моей земли. В ту минуту мне показалось, если она меня отвергнет, я просто умру, прямо тут, на мраморе, на взлете сумасшедшей юности… Только девушка не отвергла. Она подошла, взяла меня под руку и мягко, но настойчиво, повела вниз, откуда так приятно пахло вкусной едой.

— Прости, пожалуйста, — полушепотом произнесла она, — но стоять на лестнице, особенно, когда по ней валит толпа голодных мужиков на кормёжку, — по меньшей мере, опасно для здоровья.

— Спасибо, — промямлил наконец и я, — ведь ты мне жизнь спасла!

— Что-то мне подсказывает, что далеко не в последний раз. Кстати, меня зовут Виктория.

— Меня — Юрий, — я отпустил легкий поклон, что на входе в набитый голодным людом буфет, выглядело, наверное, не очень эффектно. Впрочем, до меня уже дошло, что Вика не та девушка, на которую действуют эффекты. Она всё чувствовала сердцем, чутким, добрым, поистине, женским, и… разумным. С каждой секундой девушка нравилась мне все больше. Может поэтому я ляпнул: — А ты, случайно не из этих… золотых деток, из которых производят гениев?