– Милосердный боже, – ответил Колин, – мы и не помышляем об этом.

– Ты такая милая, – заявила Вайолет, порывисто обняв невестку.

– Это чистое везение, что она не завладела всем миром, – пробормотал Колин.

– Не обращай на него внимания, – посоветовала Вайолет Пенелопе. – А ты, – добавила она, обращаясь к сыну, – должен немедленно отправляться в церковь. Остальные мужчины уже там. Это в пяти минутах ходьбы.

– Вы собираетесь идти пешком? – скептически спросил он.

– Конечно же, нет, – снисходительно ответила ему мать. – Но мы, разумеется, не сможем отдать тебе экипаж.

– Я и не собирался об этом просить, – откликнулся Колин, решив, что прогулка в одиночестве на свежем утреннем воздухе определенно предпочтительнее закрытого экипажа с родственницами.

Он наклонился, чтобы поцеловать жену в щеку, прямо возле ушка, и прошептал:

– Помни – ни слова.

– Я умею хранить секреты, – отрезала та.

– Гораздо легче хранить секрет от тысячи, чем от одного человека. Тогда не чувствуешь себя настолько виноватым.

Щеки Пенелопы порозовели, и Колин снова поцеловал ее возле ушка.

– Я так хорошо тебя знаю, – промурлыкал он.

И мог поклясться, что, уходя, услышал зубовный скрежет.

***

– Пенелопа!

Элоиза хотела было вскочить, чтобы поприветствовать подругу, но Гиацинта, которая занималась ее прической, положила руку сестре на плечо и тихо, почти угрожающе прошипела:

– Сидеть.

И Элоиза, при обычных обстоятельствах уничтожившая бы сестру одним взглядом, кротко осталась на своем месте.

Пенелопа посмотрела на Дафну, которая надзирала за стараниями Гиацинты.

– Утро тянулось невыносимо долго, – посетовала старшая дочь Вайолет.

Пенелопа подошла, аккуратно протиснулась мимо Гиацинты и осторожно обняла Элоизу, чтобы не испортить прическу.

– Ты настоящая красавица! – восхитилась новоиспеченная миссис Бриджертон.

– Благодарю, – ответила Элоиза, но губы ее дрожали, а глаза подернулись влагой, и было видно, что в любой момент она могла разразиться слезами.

Больше всего Пенелопе хотелось отвести ее в сторонку и уверить, что все будет хорошо и что ей не нужно выходить замуж за сэра Филиппа, если она того не желает. Но в конечном счете Пенелопа не была уверена в благополучном исходе и подозревала, что Элоизе все же придется выйти замуж за сэра Филиппа.

Пенелопе было известно лишь несколько разрозненных фактов: Элоиза больше недели жила в Ромни-холле без компаньонки, и ее репутация погибнет, если об этом станет известно, чего, разумеется, не избежать.

Кому, как не ей – леди Уислдаун, – понимать, какими разрушительными и живучими могут оказаться сплетни. К тому же, Пенелопа слышала, что у Элоизы и Энтони состоялся Разговор.

Поэтому решение о свадьбе, вероятно, было окончательным и бесповоротным.

– Я так рада, что ты приехала! – радостно воскликнула Элоиза.

– Боже, ты же знаешь, что я бы ни за что не пропустила твою свадьбу.

– Знаю. – Губы Элоизы задрожали, а на лице ее застыло то выражение, что бывает у людей, которые храбрятся и считают, будто у них это получается. – Знаю, – снова повторила она спокойнее. – Разумеется, ты ничего подобного не сделала бы. Но это не уменьшает моего удовольствия от встречи с тобой.

Элоиза говорила до странности натянуто, и на мгновение Пенелопа позабыла о собственных секретах, страхах и волнениях. Колин был ее любовью, страстью и душой, но именно Элоиза – ее лучшая подруга – повлияла, как никто другой, на взросление Пенелопы. Невозможно представить, какими бы оказались последние десять лет без улыбки Элоизы, ее смеха и неутомимого веселья.

Подруга любила Пенелопу больше, чем собственная семья.

– Элоиза… – наклонившись к подруге и обняв ее за плечи, начала Пенелопа. Она откашлялась, в основном, потому что собиралась задать вопрос, ответ на который, вероятно, окажется неважным. – Элоиза, – повторила она, и ее голос понизился до еле слышного шепота. – Ты хочешь этого?

– Разумеется, – ответила невеста.

Но Пенелопа не знала, верить ли ей на слово.

– Ты лю… – она осеклась. И попыталась улыбнуться. А потом спросила: – Он тебе нравится? Твой сэр Филипп?

Элоиза кивнула.

– Он… сложный человек.

Услышав подобное, Пенелопа села.

– Ты шутишь.

– В такое время?

– А не ты ли всегда утверждала, что мужчины – простые создания?

Элоиза посмотрела на нее со странно беспомощным выражением.

– Я так и думала.

Пенелопа наклонилась ближе, зная, что слух у Гиацианты сродни кошачьему.

– А ты ему нравишься?

– Он считает, что я слишком много болтаю.

– Ты действительно много болтаешь, – заметила Пенелопа.

Элоиза посмотрела на подругу.

– Могла бы по крайней мере улыбнуться.

– Это правда. Но мне нравится твоя болтовня.

– Думаю, ему тоже. – Элоиза поморщилась. – Иногда.

– Элоиза! – позвала Вайолет с порога. – Нам уже пора.

– Мы же не хотим, чтобы жених решил, что ты сбежала, – съязвила Гиацинта.

Невеста встала и расправила плечи.

– Я уже достаточно убегала, не так ли? – Она повернулась к Пенелопе с мудрой задумчивой улыбкой. – Пора мне уже бежать к кому-то, а не от кого-то.

Пенелопа с любопытством посмотрела на подругу.

– О чем ты говоришь?

Но Элоиза лишь покачала головой.

– Да так, услышала недавно.

Заявление было прелюбопытным, но времени разобраться, что к чему, не оставалось, поэтому Пенелопа двинулась вслед за семьей. Однако, спустившись на несколько ступенек, она остановилась, услышав зов Элоизы.

– Пенелопа!

Та обернулась. Элоиза все еще стояла в дверях, в добрых десяти футах позади нее. На лице у невесты застыло странное выражение, которое Пенелопа не могла понять, поэтому она молча ждала, но подруга так и не заговорила.

– Элоиза? – тихо позвала она, поскольку казалось, что та желала что-то сказать, но не была уверена, как это сделать. Или, что вероятнее, не знала, что именно сказать.

И тогда…

– Я сожалею, – выпалила Элоиза. Слова сорвались с губ с невероятной даже для нее скоростью.

– Ты сожалеешь? – переспросила Пенелопа вне себя от изумления. Она не слишком долго размышляла о том, что Элоиза могла бы произнести в это мгновение, но извинение точно не стояло во главе списка. – О чем?

– О том, что у меня были от тебя секреты. Я дурно поступила.

Пенелопа сглотнула. Боже праведный.

– Простишь меня? – голос Элоизы был тихим, но в глазах застыла настойчивость, и Пенелопа почувствовала себя худшей из обманщиц.

– Разумеется. – Она запнулась. – Мне нечего прощать.

По сравнению с ее собственными тайнами, молчание Элоизы – ничто.

– Мне следовало рассказать тебе о своей переписке с сэром Филиппом. Не знаю, почему не сделала этого с самого начала, – продолжила невеста. – Но позже, когда вы с Колином влюбились друг в друга… Я подумала… Наверное, я хотела чего-то, что принадлежало бы только мне.

Пенелопа кивнула. Она прекрасно понимала это желание иметь нечто свое.

Элоиза издала нервный смешок.

– А теперь взгляни на меня.

Пенелопа осмотрела подругу.

– Ты прекрасно выглядишь.

И она не лгала. Назвать Элоизу безмятежной невестой язык не поворачивался, но она была ослепительна, и Пенелопа почувствовала, что ее волнения постепенно рассеиваются и, наконец, исчезают. Все будет хорошо. Неизвестно, испытает ли Элоиза такое же, как она, Пенелопа, супружеское блаженство, но, по крайней мере, подруга будет счастлива и довольна.

И кто она такая, чтобы утверждать, что новобрачные не влюбятся друг в друга до безумия? Случаются и более странные вещи.

Пенелопа взяла подругу под руку, и они направились в холл. Снизу раздался голос Вайолет, достигший невиданной доселе громкости.

– Я так полагаю, твоя мать хочет, чтобы мы поторопились, – прошептала Пенелопа.

– Элои-и-и-и-и-и-иза! – Вайолет уже просто орала. – СЕЙЧАС ЖЕ!

Элоиза вздернула брови и скосила взгляд на лучшую подругу.

– Что заставляет тебя так думать?

Однако они так и не прибавили шагу. Рука об руку подруги неторопливо спускались в холл, как будто шли по церковному проходу.

– Кто бы мог вообразить, что мы выйдем замуж с разницей в несколько месяцев? – задумчиво заметила Пенелопа. – Разве мы не собирались провести вместе всю жизнь и превратиться в двух старух?

– Мы все еще можем воплотить нашу мечту в жизнь, – весело ответила Элоиза. – Но только будем замужними старухами.

– Это будет грандиозно.

– Великолепно!

– Колоссально!

– Мы станем эталонами старушечьего стиля!

– Законодателями старушечьей моды!

– О чем вы толкуете? – требовательно спросила Гиацинта, уперев руки в боки.

Элоиза вздернула подбородок и свысока посмотрела на сестру.

– Ты слишком молода, чтобы это понять.

И они с Пенелопой согнулись пополам от смеха.

– Мама, они сошли с ума, – заявила Гиацинта.

Вайолет с любовью посмотрела на дочь и невестку, которые стали невестами в немодном возрасте двадцати восьми лет.

– Оставь их, Гиацинта, – велела она, устремляясь к ожидающему экипажу. – Они скоро подойдут. – А потом добавила, словно ей только что пришло в голову: – Ты слишком молода, чтобы это понять.

***

Когда церемония закончилась и начался прием, а Колин раз и навсегда уверился, что сэр Филипп действительно будет хорошим мужем его сестре, ему удалось найти укромный уголок и утащить туда жену для беседы тет-а-тет.

– Она что-нибудь подозревает? – широко улыбаясь, спросил Колин.

– Ты невыносим, – ответила Пенелопа. – Это же ее свадьба.

На заданный вопрос можно было просто ответить «да» или «нет», но ни одного из этих ответов не прозвучало. Колин подавил желание нетерпеливо вздохнуть и вместо этого очень спокойно и цивилизованно продолжил:

– Значит?..

Жена смотрела на него целых десять секунд, а затем пробормотала:

– Не понимаю, о каких сложностях говорила Элоиза. Мужчины – чрезвычайно простые существа.

– Ну… да, – согласился Колин, для которого женский разум был совершеннейшей загадкой. – Но какое отношение это имеет ко всему остальному?