Посмотрев по сторонам, Пенелопа понизила голос до свистящего шепота:

– С чего ей вообще думать об Уислдаун в такое время?

Колин неохотно признал, что в ее словах есть резон. В его мечтаниях все заканчивалось тем, что Элоиза каким-то образом догадывалась, что она единственная не знает секрет человека, скрывающегося под именем леди Уислдаун.

Это видение было совершенно нелепым, но доставляло ему удовлетворение.

– Гм-м-м-м, – протянул он.

Пенелопа с подозрением посмотрела на супруга.

– О чем ты думаешь?

– Ты уверена, что мы не можем сказать ей об этом в день ее свадьбы?

– Колин…

– Потому что, если мы промолчим, она точно узнает об этом от кого-то еще, а это нечестно, так как мы не увидим ее лица в этот момент.

– Колин, нет.

– После всего пережитого разве тебе не кажется, что ты заслуживаешь увидеть ее реакцию?

– Нет, – медленно выговорила Пенелопа. – Нет. Нет, мне не кажется.

– О, ты слишком дешево себя продаешь, моя дорогая, – ответил он, благосклонно улыбаясь супруге. – И к тому же, подумай об Элоизе.

– Я только этим и занималась с самого утра.

Колин покачал головой.

– Она будет убита. Услышать ужасную правду от совершенно незнакомого человека.

– Вовсе не ужасную, – возразила Пенелопа. – И откуда ты знаешь, что это окажется совершенно незнакомый человек?

– Вся моя семья поклялась молчать. Кого еще Элоиза знает в этой богом забытой глуши?

– А мне нравится Глостершир, – заявила Пенелопа, очаровательно стиснув зубы. – Я считаю его восхитительным.

– Да, – спокойно произнес Колин, отмечая про себя ее нахмуренные брови, сжатые губы и сузившиеся глаза. – Ты выглядишь на редкость восхищенной.

– Не ты ли настаивал, чтобы мы сохраняли тайну как можно дольше? Столько, сколько это вообще в человеческих силах.

– Не в буквальном же смысле, – ответил Колин. – Этот человек, – он указал на себя, хотя необходимости в том не было, – считает, что хранить молчание уже просто невозможно.

– Не могу поверить, что ты передумал.

Он пожал плечами.

– Разве это не мужская прерогатива?

Услышав подобное, Пенелопа открыла рот, и Колин вдруг захотел, чтобы найденный им уголок оказался не только спокойным, но и уединенным, потому что, сознательно или нет, его жена просто молила о поцелуях.

Однако он был терпеливым мужчиной, и их по-прежнему ожидала уютная комната, снятая на постоялом дворе, и он все еще предполагал вволю поозорничать здесь, на свадьбе.

– О, Пенелопа, – хрипло начал он, наклонившись ниже, чем позволяли приличия даже по отношению к собственной жене, – неужели ты не хочешь поразвлечься?

Его супруга стала пунцовой.

– Не здесь же!

Колин громко рассмеялся.

– Я не это имела в виду, – прошептала Пенелопа.

– Вообще-то я тоже, – ответил Колин, будучи совершенно не в состоянии убрать улыбку с лица, – но мне нравится, что тебе это так быстро пришло в голову. – Он притворился, что осматривает комнату. – Как ты думаешь, когда можно будет вежливо откланяться?

– Точно не сейчас.

Он сделал вид, что размышляет.

– М-м-м, да, ты наверняка права. Жаль. Однако… - Тут он притворился, что его осенила некая мысль. – Однако это означает, что у нас есть время поозорничать.

Супруга, к радости Колина, вновь лишилась дара речи.

– Приступим? – прошептал он.

– Я не знаю, что с тобой сделаю.

– Нам надо над этим поработать, – заметил он, покачав головой. – Я не уверен, что ты до конца сознаешь, как следует отвечать на вопросы, которые не требуют других ответов, кроме «да» или «нет».

– По-моему, тебе стоит присесть, – посоветовала Пенелопа, глядя на него с усталым и раздраженным выражением, которое обычно приберегают для маленьких детей.

Или взрослых дураков.

– А потом, – продолжила она, – полагаю, тебе стоит остаться на своем месте.

– Надолго?

– Да.

Только для того, чтобы ее помучить, он сел. А затем…

– Не-е-е-е-ет. Я полагаю, что лучше мне поозорничать.

Снова поднявшись, он отправился на поиски Элоизы, прежде чем Пенелопа успела его остановить.

– Колин, не надо! – выкрикнула она, и ее голос отразился от стен бального зала.

Она умудрилась закричать, - ну, разумеется, - в тот самый момент, когда все остальные гости замолчали, чтобы набрать побольше воздуха и продолжить прерванную беседу.

Комната, полная Бриджертонов. Каковы шансы?

Пенелопа нацепила на лицо улыбку, в то время как две дюжины гостей повернули головы в ее сторону.

– Ничего особенного, – сдавленно, но жизнерадостно успокоила она родственников. – Извините, что потревожила.

Семья Колина, судя по всему, уже привыкла к тому, что когда он стремительно куда-то направляется, вслед ему несется «Колин, не надо!», потому что все снова вернулись к своим разговорам, больше не глядя на Пенелопу.

Все, кроме Гиацинты.

– О, проклятие, – пробормотала про себя Пенелопа и устремилась вперед в попытке обогнать золовку.

Но Гиацинта оказалась быстрее.

– Что происходит? – спросила она, необычайно живо шагая рядом с Пенелопой.

– Ничего, – ответила та, поскольку меньше всего желала, чтобы Гиацинта усугубила надвигающуюся катастрофу.

– Он собирается ей рассказать, не так ли? – настаивала Гиацинта, произнося «Уф!» и «Прости!» каждый раз, как задевала одного из братьев.

– Нет, – твердо ответила Пенелопа, обходя детей Дафны, – не собирается.

– Нет, собирается.

Пенелопа, наконец, на миг приостановилась и повернулась.

– Кто-нибудь из вас вообще когда-нибудь кого-нибудь слушает?

– Я – нет, – весело отозвалась Гиацинта.

Пенелопа покачала головой и двинулась дальше. Юная интриганка следовала за ней по пятам. Когда они приблизились к Колину, он стоял возле молодоженов и держал Элоизу под руку, улыбаясь ей, словно никогда в жизни не думал о том, как:

а) научить ее плавать, столкнув в озеро;

б) отрезать ей во сне три дюйма волос

или

в) привязать ее к дереву, дабы она не отправилась за ним в местную таверну.

В действительности он, разумеется, обдумывал все три варианта и два из них все же осуществил. (Даже Колин не решился бы на столь необратимый процесс, как стрижка.)

– Элоиза, – поприветствовала подругу Пенелопа, слегка запыхавшись после попыток избавиться от Гиацинты.

– Пенелопа. – В голосе Элоизы слышалось любопытство, чему Пенелопа совсем не удивилась; слабоумием подруга не страдала и прекрасно сознавала, что адресованная ей блаженная улыбка мало походила на обычное поведение брата.

По какой-то непостижимой причине Гиацинта тоже многозначительно произнесла:

– Элоиза.

– Гиацинта.

Пенелопа повернулась к своему супругу.

– Колин.

Он явно забавлялся.

– Пенелопа. Гиацинта.

Плутовка Гиацинта ухмыльнулась.

– Колин. – А потом: – Сэр Филипп.

– Дамы. – Сэр Филипп, судя по всему, предпочитал краткость.

– Хватит! – воскликнула Элоиза. – Что происходит?

– По-видимому, мы перечисляем наши имена, – пояснила Гиацинта.

– Пенелопа хочет тебе что-то сообщить, – подсказал Колин.

– Нет.

– Да.

– Да, – лихорадочно размышляя, что делать, согласилась Пенелопа. Бросившись вперед, она взяла руки Элоизы в свои. – Поздравляю. Я так за тебя рада.

– Ты именно это хотела мне сказать? – поинтересовалась Элоиза.

– Да.

– Нет.

А Гиацинта воскликнула:

– Здесь так весело!

– Э-э-э, это весьма любезно с вашей стороны, – произнес сэр Филипп, озадаченный неожиданным желанием свояченицы похвалить хозяйку.

Пенелопа на мгновение прикрыла глаза и тихонько вздохнула; нужно будет отвести беднягу в сторонку и пояснить ему, на что похоже быть женатым на представительнице семейства Бриджертонов.

И так как сама Пенелопа прекрасно знала своих новых родственников и понимала, что скрывать от подруги свой секрет и дальше никак не удастся, она повернулась к Элоизе и спросила:

– Могу я поговорить с тобой минутку наедине?

– Со мной?

Этого было достаточно, чтобы Пенелопе захотелось кого-нибудь придушить. Все равно кого.

– Да, – терпеливо ответила она, – с тобой.

– И со мной, – вмешался Колин.

– И со мной, – добавила Гиацинта.

– Без тебя, – отрезала Пенелопа, даже не посмотрев на золовку.

– Но все же в моем присутствии, – добавил Колин, беря Пенелопу под руку.

– А это не может подождать? – вежливо поинтересовался сэр Филипп. – Сегодня же день ее свадьбы, и мне кажется, Элоизе не хотелось бы его пропустить.

– Знаю, – устало согласилась Пенелопа. – Мне очень жаль.

– Все в порядке, – отозвалась Элоиза, высвободившись из хватки Колина и повернувшись к своему новоиспеченному мужу. Она прошептала ему несколько слов, которых Пенелопа не расслышала, а потом предложила: – За той дверью есть небольшая гостиная. Пойдем?

Она направилась вперед, показывая дорогу. Пенелопу это устраивало, так как теперь у нее нашлось время шепнуть Колину:

– Ты ничего не скажешь.

К ее удивлению, муж безропотно согласился. А потом, не говоря ни слова, придержал для супруги дверь, позволив ей зайти в комнату вслед за Элоизой.

– Это займет немного времени, – пообещала Пенелопа. – По крайней мере, я на это надеюсь.

Элоиза ничего не ответила, молча и безмятежно глядя на подругу.

Похоже, брак пошел ей на пользу, подумала Пенелопа, потому что прежняя Элоиза в подобной ситуации искусала бы губы от волнения. Большой секрет, тайна, которая вот-вот раскроется – сестра Колина обожала подобные вещи.

Но она просто стояла на месте, спокойно ожидая с легкой улыбкой на лице. Пенелопа в недоумении посмотрела на Колина, но тот, очевидно, принял ее указания близко к сердцу и молчал.

– Элоиза… – начала она.

Та улыбнулась. Совсем немного. Уголками губ, как будто ей было смешно.

– Да?

Пенелопа откашлялась.

– Элоиза, – повторила она, – я должна кое-что тебе рассказать.

– Неужели?

Глаза Пенелопы сузились. Разве момент располагал к сарказму? Она сделала вдох, подавив порыв выпалить такой же сухой ответ, и продолжила:

– Я не хотела говорить об этом в день твоей свадьбы, – тут она пронзила мужа сердитым взглядом, – но, по-видимому, у меня нет выбора.