Глава вторая

— Бог ты мой, Диана, капитан Фолк? Ты уверена, что это Фолк?

— Мама, я же говорила тебе. Именно так он сказал.

Джем скорчил рожу сестре.

— Я же говорил тебе, что это наш капитан Фолк, Диана. Приятно наконец-то увидеть, как он выглядит, мама.

У Ианты Мирс было много вопросов, но она знала, когда нужно перестать расспрашивать своих отпрысков. Ни один подросток в возрасте пятнадцати лет не станет долго терпеть вопросы матери, которая внезапно стала не такой спокойной и покладистой, как обычно. Тем не менее, ей хотелось большего.

— Диана, или ты, Джем. Как он выглядел? Я не видела его уже почти двадцать лет, а он был старым другом… вашего отца.

Хм. Ианта не была уверена, что ей понравился тот взгляд, который бросила на нее Диана. Чему в наши дни учат юных леди в женских академиях в Бате?

— Мне просто любопытно, — закончила она, зная, как неубедительно это прозвучало. Ианта не могла совладать с собой, слова сыпались из нее, словно из потерявшей голову девчонки. Осторожнее, Ианта, сказала она себе. Что подумает Диана? А что еще важнее, о чем думает она сама?

Джем, Господь с ним, еще не достиг возраста подозрений.

— Мама, он выглядел жестким.

Затем в разговор вмешалась Диана, напомнив Ианте, что пятнадцатилетние особы иногда забывают о том, что им пятнадцать.

— Джем, ты болван, люди не бывают жесткими! Мама, у него седые волосы, и они подстрижены очень коротко. И, Боже мой, он старый.

Джем кивнул в знак согласия.

— Очень старый, мама.

Ианта опустила носок, который штопала.

— Да будет вам известно, что капитан Фолк всего на три года старше меня. Не смотрите на меня так! Мне всего лишь тридцать пять лет! Море имеет свойство старить людей, мои милые, — заявила она детям. Будет врать-то, подумала она. У Джеремии Фолка были широченные плечи. Это едва ли могло измениться.

— У него много морщин вокруг глаз, мама, — произнесла Диана.

Ее дети, предатели, кажется, совершенно удовлетворились этим и полностью оставили тему.

— Наверное, у него плотное телосложение? — задала она пробный вопрос, снова поднимая и носок, и нить беседы.

— О нет. Капитан сухощав и просто великолепно выглядит в мундире, — ответила Диана. — Вероятно, как сам лорд Нельсон. За исключением того, что он выше. И у него оба глаза.

Все святые и сам Господь, кажется, улыбнулись в этот момент и превратили Диану в посланника их воли.

— Мама, я на самом деле считаю, что ты должна пригласить его сюда на Рождество. Ему некуда идти. — Диана наклонилась ближе, словно желая поделиться страшным секретом. — Мама, он выглядел весьма потрепанным.

— Печально думать об этом, — ответила Ианта, терзаемая чувством вины при воспоминании о том, кто послал ей свои призовые деньги, которые, очевидно, могли бы понадобиться ему самому.

— Мне он понравился, — заявил ее сын. — Он не бранил меня за то, что я лишился денег, но сказал что-то о том, что сам потерял достаточно средств в Плимуте.

Вероятно, потратил их на вист и женщин, с улыбкой подумала она.

— Нет, капитан Фолк никогда не принадлежал к тем, кто углубляется в тему. — Ианта в последний раз опустила носок, зная, что у нее нет желания штопать, только не тогда, когда ей хочется прогуляться вниз к причалу и обратно. Таким было ее обычное средство избавления от вдовьей тоски, до боли стискивавшей чресла, ведь церковь не могла одобрить иного выхода.

— Мы пригласим капитана Фолка провести Рождество с нами, — решительно заявила она. — Я должна возместить ему средства, которые он дал вам, и почему бы заодно не пригласить его? А теперь прочь. Я напишу письмо и отнесу его вниз к причалу.

— Мама, мы можем позволить себе принимать гостя? — нерешительно спросила Диана. — Я знаю, ты не хочешь беспокоить нас, но…

— Все будет в порядке, — ответила Ианта, внутри у нее все перевернулось из-за письма, которое она написала в школу в Бате, солгав что-то о том, что хочет, чтобы Диана была поближе к дому, и, следовательно, она не вернется в академию после каникул. То, что Миа будет здесь, позволит ей сообщить Диане плохие новости на несколько дней позже.

Но что скажут мои крошки, когда в новом году дом будет продан? спросила себя Ианта, шагая к причалу этим же днем, опустив голову из-за ветра, который загнал несколько военных кораблей на якорную стоянку. Какую историю смогу я сочинить о том, что мы теперь будем жить в арендуемых комнатах? Может быть, Джем еще достаточно юн, чтобы посчитать это большим приключением, но Диана догадается, на какой мели оказалась семья Мирс.

Она долго стояла на молу, рассматривая фрегаты на якоре. Из «Морской Хроники» Ианта узнала, что большинство кораблей направлялись в порты приписки, чтобы стать на прикол, ведь теперь бесконечная война закончилась. Не удивительно, что Миа стал бездомным. Какая ирония, что она сама тоже скоро лишится дома.

Даже в качестве услуги для миссис Филлион, Фолк не мог заставить себя вернуться в кладовую, за исключением того, чтобы перенести свои двенадцать дневников наверх. Всякий раз, когда он оказывался в кладовой, у него по коже бежали мурашки из-за стольких покойников вокруг: Аберкромби, Айнсли, Бейкер, Брайдуэлл, Ботелл, Каррутерс, Диксон, Эджели, Этеридж. Миссис Филлион хранила все личные вещи в алфавитном порядке[13]. Какое облечение, что среди них не было Фолка. Он сможет носить дневники с собой в холщовой сумке, пока не выяснит, что собирается делать со своей жизнью.

Погода была промозглой, но Фолк провел следующие два дня, шагая из Плимута в Девонпорт и обратно, притягиваемый к тому месту, где на якоре покачивался «Спартанец», с убранными парусами и без пушек. Он завидовал кораблям, где осталась команда, которые набирали припасы и возвращались обратно к своим обязанностям.

Миссис Филлион остановила его, когда капитан вернулся с одной из продолжительных прогулок, и сообщила новости о том, что на конторке его дожидаются три письма — сам по себе знаменательный факт. Первое письмо Фолк ожидал — квартальный отчет от Брастейна и Картера, свидетельствующий о том, что банковские дела в полном порядке. Здесь волноваться не о чем.

Его сердце забилось чаще при виде следующего письма, больше напоминающего официальный документ с так хорошо ему знакомой выпуклой печатью. Фолк развернул документ, едва смея надеяться.

Слава Богу. Лорд Адмиралтейства предлагал ему другой корабль. Его «просили и требовали» явиться в Адмиралтейство в четыре склянки на утренней вахте[14] 15 января 1816 года.

Ему предлагали другой фрегат, с сорока четырьмя пушками и ласкающим слух именем «Голайтли». «Голайтли» должен сопровождать караван судов с преступниками в Австралию.

— Много лет я не бывал в этих местах, — прошептал он вслух. Когда дождь за окном превратился в мокрый снег, Фолк почти ощущал тепло солнца противоположного полушария на своей спине.

Последнее письмо было написано почерком, который он не знал. Однако капитан смог ощутить внутри монеты, так что догадаться было легко. Ианта, тебе не нужно было возвращать мне деньги, подумал он, расправляя письмо на бедре.

Дорогой Миа,

Вообрази мое удивление, когда я узнала, что ты пришел на помощь моим глупым детям. Как только ты сможешь собраться, сразу же отправляйся сюда, в Торки — мы приглашаем тебя провести с нами Рождество. Мы все согласны насчет этого, так что не пытайся уклониться. Наш дом — белый со светло-голубыми ставнями на Клермонт-стрит.

С искренним приветом,

Ианта Мирс.

Он не ожидал, что она все еще будет носить фамилию Мирс, совсем нет. Что случилось с мужчинами на побережье Девоншира? удивился Фолк. Он вспомнил также Клермонт-стрит и нахмурился. Это скромная улица, где жили семьи корабельных плотников, канониров и помощников хирурга. Капитан еще раз прочитал письмо, но оно больше не раскрыло никаких тайн.

Удовлетворенный, Фолк снова прочел все три письма, радуясь квартальному отчету, приходя в экстаз от «Голайтли», и философски настроенный насчет послания из Торки. Прошло так много лет с тех пор, как он видел Ианту Сноу — слишком много, чтобы все еще любить ее, особенно потому, что в течение нескольких последних лет он думал о ней не больше пяти раз в месяц. Тем не менее, в том, что касалось ее, Фолк оказался плохим пастырем. Может быть, он на самом деле сможет оказать Джиму услугу и выполнить то обещание, которое дал ему на скользкой палубе «Завоевателя». Может быть, Ианта на самом деле нуждается в том, чтобы за ней присматривали.

Торки во многом остался таким же, каким Фолк его помнил — прелестным городком на живописном заливе. Его храбрость, никогда не подвергавшаяся сомнению под огнем противника, кажется, получила прямое попадание, когда он шагал по Клермонт-стрит к единственному дому со светло-голубыми ставнями. Капитан нахмурился, когда увидел, что дом довольно маленький и обветшавший к тому же, его давно нужно покрасить. Но Фолк не смог найти недостатков в аккуратном дворе Ианты, или в цветочном горшке с пальчатыми фиалками, которые дом все еще защищал от господствующего зимнего ветра. В этих цветах было что-то очаровательно храброе, и он кивнул им в знак одобрения.

Фолк все еще улыбался, когда Ианта открыла дверь. Он еще не успел постучать; должно быть, она высмотрела его из окна.

Джеремия полагал, что после этого Ианта могла бы сделать все, что угодно. Но она всплеснула руками у груди так, словно Фолк — самый драгоценный подарок, который ей только доводилось получать. Он с трудом устоял перед побуждением оглянуться через плечо и посмотреть, не стоят ли за ним на тротуаре, стремясь обогнать его, к примеру, лорд-мэр Лондона или сама великая Сара Сиддонс.

— Это все тот же Миа Фолк, — проговорил он. — Только старше.

После этих слов Ианта нахмурилась, или капитан подумал, что нахмурилась, пока не увидел, как крепко сжаты ее губы, словно она с трудом удерживается от слез.