Без экономической независимости ни о каком феминизме не идёт и речи. Что я ясно видела ещё в детстве на примере своей матери. Нам, женщинам, необходимо располагать собственными средствами и умело с ними обращаться. Для этого требуется образование, определённые подготовка, условия труда и соответствующее окружение. Это не всегда так.

Кенийский гид из племени самбуру в Кении рассказал мне, что его отец искал себе в супруги женщину, которая стала бы хорошей матерью их детям, заботилась бы о скоте и выполняла бы возложенную на неё домашнюю работу. В будущем, причём наверняка, она сама попросила бы мужа подыскать себе других жён, которые помогли бы ей по быту. Мне объяснили, что будь у женщины другие варианты, нарушилась бы гармония семьи и общины. Я понимаю доводы гида, призванные сохранить традицию, крайне для него удобную. Но мне хотелось бы поговорить с этой гипотетической невестой и с супругами из его деревни, которые, возможно, не были слишком довольны своей судьбой, и, будь у них образование, в котором им отказано, эти женщины рассчитывали бы на совершенно другую жизнь.

В 2015 году было подсчитано, что две трети неграмотных взрослых по всему миру — женщины; большинство детей без школьного образования тоже женского пола. За ту же работу женщинам платят в разы меньше, чем мужчинам; должности, традиционно занимаемые женщинами, как, например, учителя, сиделки и другие — малооплачиваемые, а работа по дому и не оценивается, и не оплачивается. Оказывается, это раздражает ещё больше, особенно в нынешние времена, когда женщины работают и вне дома, потому что таких мужчин, которые могут себе позволить содержать семью на свою зарплату, очень мало. Женщины приходят домой усталыми и всё равно вынуждены заниматься детьми, едой и работой по дому. Мы должны изменить и обычаи, и законы.

Мы живём в очень неуравновешенном мире. В некоторых местах, по меньшей мере, в теории, женщине льстит самоопределение, в других — она подчинена мужчине, его требованиям, желаниям и капризам. В каких-то областях женщине запрещено выходить из дома без сопровождения ближайшего родственника мужского пола, она лишена права голоса, права принимать решения об образовании, здравоохранении и доходах, и по поводу судьбы своих детей и своей собственной. Она не участвует ни в одной из форм общественной жизни и даже не решает, когда и за кого выйдет замуж.

В середине 2019 года мы увидели в прессе хорошую новость о том, что, наконец-то, женщины Саудовской Аравии, у кого прав меньше, чем у десятилетнего мальчика, могут водить машину и путешествовать без сопровождения члена своей семьи мужского пола. Подобное разрешили после того, как несколько женщин королевской семьи сбежали без особых предварительных приготовлений и попросили убежище за рубежом, потому что не могли и дальше терпеть подавление и угнетение от своих соотечественников. И, тем не менее, когда водить машину и путешествовать стало законным делом, женщинам приходится сталкиваться с гневом мужчин, членов своей семьи, не согласных с переменами. И это в разгар XXI века!

Если я говорю, что была феминисткой в пять лет (и я этим горжусь), то вовсе не потому, что я об этом помню, поскольку всё это было на эмоциональном уровне ещё до подключения разумного восприятия жизни, а потому, что обо всём этом мне рассказывала мама. Уже тогда Панчита жила, боясь за свою странную дочь, которую преподнесла ей судьба. Когда я девочкой жила в доме деда, у мужчин, членов семьи, были деньги и машина. Они свободно уходили и приходили, когда им заблагорассудится, и обладали властью принимать все решения вплоть до самых незначительных, как, например, меню ужина. Ни с чем таким не сталкивалась в своей жизни моя мама, которая жила обласканная своим отцом и старшим братом и вдобавок радовалась той малой свободе, призванной сберечь её репутацию.

В детстве от зависимости я испытывала тот же ужас, что и по сей день, поэтому, чтобы поддержать себя, я стремилась устроиться на работу, едва получив среднее образование, и тем самым, насколько возможно, материально поддерживать свою маму. Мой дед говорил: кто платит, тот и отдаёт приказы. Вот первая аксиома, которую я включила в свой зарождающийся феминизм.

Я вкратце упомяну свой фонд, потому что он имеет отношение ко всему сказанному ранее. (Вы можете посмотреть нашу деятельность на сайте ). В 1994 году была опубликована «Паула» — мои мемуары. Отклик читателей был необычным; по почте ежедневно приходили дюжины писем на разных языках от людей, которых искренне тронула история моей дочери. Читатели отождествляли себя с моим горем, потому что потери и боль есть у всех. Кипы корреспонденции хранились в ящиках; некоторые письма были настолько красивыми, что спустя пару лет несколько европейских издателей опубликовали их подборку.

Полученные доходы от книги, принадлежавшей моей дочери, а не мне, я сразу положила на отдельный счёт и стала думать, каким образом Паула распорядилась бы средствами. Я всё решила после той незабываемой поездки в Индию и основала на эти деньги свой фонд, чья задача состоит в материальной и моральной поддержке женщин и девочек, оказавшихся в опасной ситуации, потому что именно такой была миссия Паулы в течение всей её короткой жизни. Это было разумное решение; благодаря фонду, поддерживаемому значительной частью доходов от моих книг, дочь, пусть и почившая, продолжает оказывать миру посильную помощь. Вы можете себе представить, что именно для меня значит этот фонд.

Мне не нужно придумывать главных героев своих книг, сильных и решительных женщин, потому что в жизни меня окружают именно такие. Некоторые избежали смерти и страдали от немалых травм, они потеряли всё, включая своих детей, но они живут дальше. Они не просто выживают, но и растут душой, развиваются, а кое-кто даже становятся лидерами в своих сообществах. Эти люди гордятся душевными ранами, свидетельствующими об их собственной физической и моральной стойкости. Женщины отказываются, чтобы к ним относились как к жертвам, у них есть достоинство и бесстрашие, они встают, двигаются вперёд и занимаются делами, не теряя способности жить в любви, сострадании и радости. Достаточно капли сочувствия и солидарности, как они выздоравливают и процветают.

Иногда я падаю духом. Я спрашиваю себя: все эти вклады в фонд — они не капля ли воды в пустыне нужды. Дел ещё так много, а средства так ограничены! Это пагубное сомнение, предлагающее незамедлительно отдалиться от чужих страданий и горя и умыть руки. В такие моменты моя невестка Лори, управляющая фондом, говорит, что результат наших усилий следует измерять не в универсальном масштабе, а в каждом конкретном случае. Нам нельзя не обращать внимания на кажущиеся непреодолимыми проблемы, мы должны действовать. Лори напоминает мне самоотверженных и отважных людей, работающих в самых сложных условиях и имеющих одну-единственную цель — облегчить чужие нужды и боль других людей. Своим примером эти добровольцы заставляют и нас изгнать из себя демона безразличия.

Деятельность нашего фонда направлена на здравоохранение — в том числе на репродуктивные права —, на образование, экономическую независимость и защиту от насилия и эксплуатации. С 2016 года мы также уделяем внимание беженцам, особенно на границе Соединённых Штатов и Мексики, где наблюдается гуманитарный кризис среди тысяч и тысяч людей, сбежавших от насилия в Центральной Америке и просящих убежища. Сильнее всего страдают и подвергаются наибольшему риску женщины и дети. Ограничительные меры американского правительства практически лишили людей права на убежище.

Аргумент против мигрантов состоит в том, что они прибывают с целью воспользоваться социальными услугами, отнять работу у местных граждан и изменить культуру — эвфемизм, указывающий на то, что они не являются белыми, но доказано что, когда им разрешают влиться в общество, люди вкладывают в страну гораздо больше, чем сами от неё получают.

Есть разница между иммигрантами и беженцами. Первые принимают решение отправиться в другое место, чтобы улучшить свои условия жизни. Обычно это молодые и здоровые люди — старики не в счёт —, и они стараются как можно скорее адаптироваться, смотрят в будущее и хотят обосноваться на новом месте. Беженцы стремятся находиться как можно дальше от вооружённых конфликтов, преследований, преступности и крайней нищеты. Это отчаявшиеся люди, которые были вынуждены оставить всё, что им знакомо, и искать убежища в другом месте, где их, скорее всего, встретят враждебно. Половину из семидесяти миллионов беженцев в 2018 году составляли женщины и дети; эта цифра увеличивается из года в год.

Беженец живёт лишь воспоминаниями и ностальгией, смотрит в прошлое и мечтает вернуться домой, но в среднем он проводит вдали от родного очага от семнадцати до двадцати пяти лет. Многие никогда не смогут вернуться; они всегда будут иностранцами. Этот глобальный кризис, который вскоре усугубится новыми волнами беженцев, покидающих свои земли из-за изменения климата, решается не возведением стен, а за счёт помощи в устранении причин, по которым люди покидают места своего происхождения.

Тебе необходимо понять, что никто не сажает своих детей в лодку,

если только море не безопасней суши.

Никто не стирает до мяса свои ладони, цепляясь под поездом между вагонами,

никто не проводит в брюхе грузовика дни и ночи,

питаясь на грязных газетах, если только

все километры не значат больше, чем просто поездка.

Никто не ползает под колючей проволокой, никто не хочет, чтобы его били или жалели.

Никто не выбирает лагерь беженцев