Пара морских нейлоновых шорт с эластичным поясом плотно облегали его чуть ниже пупка. Он снова обернул бинт вокруг талии, тонкие белые полосы вокруг широкой груди. Банка копченого лосося покоилась на его бедре, и он клал кусочек на крекер, затем совал его в рот. Вот он опустил пальцы в банку и кинул маленький кусочек рыбы собаке, сидящей у его левой ноги.

Крошка открыл пасть и проглотил не жуя. Если Макс решил, что путь к сердцу Малыша лежит через желудок, он оказался прав, но только до определенной степени. Кроха был рабом своей страсти к запрещенным удовольствиям, но он был абсолютным пленником своего комплекса Наполеона[56]. Его не отвлечь от миссии восторжествовать над большими собаками несколькими кусочками копченого лосося.

– Я думала, что вы ненавидите мою собаку, – произнесла она.

Макс поднес бутылку к губам и сделал большой глоток.

– Так и есть, – ответил он, не глядя на нее. – Просто я пытаюсь откормить его, вдруг потом придется его съесть.

Лола не была уверена, что он шутит.

– Пойдем, Крошка. – Входя в лодку, она показала собаке жестом следовать за ней, но Крошка отказался повиноваться, приняв решение остаться с человеком, который его кормит.

Чувствуя себя преданной, Лола проверила свое нижнее белье в ванной, обнаружила, что оно просто немного влажное вдоль резинки, и надела его. В камбузе она поискала что-нибудь на обед: хотя часов у нее не было, она предположила, что уже время поесть. В герметичном контейнере в холодильнике она нашла круг сыра Бри. Девушка схватила его вместе с гроздью винограда и бананом. Так как Малыш решил остаться снаружи, Лола была вынуждена присоединиться к нему, чтобы проследить, что он не съест слишком много жирного лосося, иначе заболеет.

Она нашла место между влажными штанами и футболкой Макса, уселась и открыла контейнер с сыром. Ей нужно было что-то, чтобы отрезать кусочек Бри, и Макс, как будто прочитав ее мысли, вручил ей нож для рыбы, вложенный в чехол.

– Вы забыли это, – сказал он, когда она взяла нож.

Лола открыла было рот, чтобы поблагодарить его, но не сделала этого. Она бы вообще не нуждалась в ноже, если бы не он. Девушка отрезала кусочек сыра и съела его вместе с двумя виноградинами. Макс пододвинул к ней коробку крекеров, и она взяла горку «Rye Crisps» в руку.

– Пожалуйста, больше не кормите Крошку рыбой. Он заболеет.

Макс не ответил, но с оставшимся лососем покончил самостоятельно. Он ничего не предложил ей, и Лола подумала, как это грубо – но она ведь и не ожидала от него вежливого поведения. Она очистила свой банан и оглядела океан, смотря куда угодно, только не на него. Она ненавидела признаваться, но он все еще заставлял ее нервничать – всё из-за его разбитого лица и твердых мускулов. Она откусила банан и заметила свою зубную щетку, торчащую из держателя для удочки на корме.

– Почему моя зубная щетка в держателе?

– Я воспользовался ею.

Она посмотрела прямо на него, в покрытое синяками лицо и голубые глаза. И проглотила банан.

– Для чего?

– Чтобы почистить зубы.

– Скажите, что разыгрываете меня.

– Нет.

– Вы украли мою зубную щетку?

Он покачал головой.

– Реквизировал.

– Это отвратительно!

– Сначала я прополоскал ее в роме, чтобы убить ваши микробы.

– Мои микробы? – Ее рот открылся, она уставилась на него: на небольшую опухоль под левым глазом, на черно-фиолетовую скулу и белые полоски стери-стрип на лбу. Она устала, ей жарко, и она вспотела, и незнакомый мужчина использовал ее зубную щетку. – Это – просто ужасно … и … и, – бормотала она, поднимаясь, нож в одной руке, банан в другой. Контейнер с сыром упал на палубу, и Крошка набросился на него. Лолу это не заботило; у нее была другая цель для атаки. – И отвратительно!

Его пристальный взгляд переместился с ее лица на нож в ее руке.

– Я же не чистил ей задницу.

– Это почти то же самое!

– Чего вы так сердитесь? – спросил он. Он тоже поднялся и жестикулировал пивной бутылкой. – Я воткнул ее в держатель для удочки, так что солнце ее простерилизует.

Она не могла поверить, что он серьезен.

– Вы похищаете меня, потом мы дрейфуем посреди Атлантики, вы используете мою зубную щетку и спрашиваете, почему я сержусь? Да что с вами? Краски в детстве наелись?

Макс не ответил на ее последний вопрос, а вместо этого заметил:

– Расслабьтесь. Вы не похищены, и это из-за вас мы дрейфуем.

Но Лола была не в том настроении, чтобы взять на себя вину.

– Что вы собираетесь делать дальше – украдете мое нижнее белье?

Его пристальный взгляд скользнул по ее платью, по груди, и вниз по животу. Он сделал медленный глоток пива, рассматривая красные вишенки на ткани на ее промежности.

– Не знаю, – нарочито растягивая слова, произнес он, – трусики все еще висят в ванной, или мне придется с борьбой снимать их с вас?

– В ванной их больше нет, – сообщила она ему, поджав губы.

Он снова посмотрел ей в лицо и улыбнулся, сверкнув хорошими, белыми, недавно почищенными зубами.

– Валяйте, берегите их. Розовый не мой цвет.

Осознав, что он, вероятно, трогал ее нижнее белье, она обнаружила, что задалась тем же вопросом, что и прошлой ночью. Нет, она не способна вонзить нож в горло человека, потому что, если бы она была способна, то уже убила бы «старого доброго Макса». С удовольствием.

– Не знаю, чего вы так напрягаетесь, – продолжил он, прежде чем покончить с пивом. – Вам не на чем меня подловить.

– Что? Предлагаете поверить на слово? – Лола отступила назад и оглядела его сверху донизу. – Я даже не знаю, кто вы или что вы.

– Вчера вечером я рассказал вам, кто я и что я.

Влага стекала вниз по её шее, и девушка стерла ее вниз с плеча. Она страдала от головной боли, в глаза словно песка насыпали, и ей хотелось принять ванну. Лола была так чертовски несчастна, что с трудом сама себя терпела. Все, чего она действительно хотела, это уснуть под чистыми простынями и спать, пока этот кошмар не закончится.

– Я знаю, что вы сказали, но вы не можете этого доказать.

– Верно. Так что вам придется поверить мне на слово.

– Правда. – Лола осторожно вложила нож в ножны и отчаянно попыталась контролировать свои эмоции, прежде чем она сделает что-то унизительное, например, внезапно завопит в истерическом припадке. – Предполагается, что я поверю на слово человеку, который украл мою частную собственность и всего-навсего угрожал съесть мою собаку.

Он пожал плечами.

– У вас нет выбора.

– О, у меня всегда есть выбор, и я выбираю не верить словам, исходящим из вашего рта.

– Делайте, что хотите, но бороться со мной за что-то столь тривиальное, как зубная щетка, не в ваших интересах.

– Вы меня не напугаете.

– Я должен. Я больше вас и намного злее, чем вы когда-либо намеревались стать.

– Вы не знаете, какой злой я намеревалась стать. – И сейчас она злилась. Злилась по-настоящему.

Макс слегка откинул голову и, от души расхохотавшись, проигнорировал ее, что подтолкнуло девушку пренебречь собственным страхом перед ним. Она подошла ближе и ткнула его пальцем в грудь.

– Не смейтесь надо мной.

– И что вы сделаете? Проткнете ногтем дырку в моей груди?

– Возможно, я ударю вас в здоровый глаз, и одарю симметричным фонарем. – Мысль об этом почти заставила ее улыбнуться. Почти, но она была слишком зла в этот момент.

Он обхватил ее руку своей и отодвинул ее палец от себя.

– Скорее всего, я не позволил бы вам ударить меня. – Лола дернулась, но он сжал кисть, превратив ее в пленницу сильной теплой ладони. – Теперь, когда я могу видеть, что вы собираетесь ударить.

– Я могу подождать, пока вы уснете.

– Можете, но не советую приближаться ко мне, когда я в постели. – Она снова дернулась, и вместо того, чтобы отпустить ее, он шагнул к ней, преодолев небольшое расстояние между ними.

– Или что? Снова свяжете или что-то еще?

Взгляд Макса упал на их руки: его ладонь все еще охватывает ее руку, и только это отделяет ее грудь от темных волосков на его груди.

– Что-то еще, – произнес он почти шепотом, потом поднял взгляд к ее губам. – О, я определенно придумал кое-что еще. Немного более забавное, чем удар в глаз.

Лола внезапно распознала опасные нотки в его голосе. Вспышку желания в его голубых глазах. Сколько раз она слышала и видела такое в своей жизни. Хотя она не почувствовала ответной искры, взаимного интереса, она не ощутила и вспышки отвращения. Которая не удивила бы ее, учитывая всепоглощающий гнев.

– Что ж, не ставьте перед собой трудных задач, – ответила она ему, и наконец, высвободила руку. И по инерции отступила еще на несколько шагов. – Я никогда не буду добровольной участницей ни одной из ваших извращенных фантазий.

Свет из камбуза освещал голову Макса, пока он изучал карту, развернутую на столе. Он запустил один из генераторов, когда солнце опустилось за горизонт, и переоделся в сухую одежду; ткань все еще была жесткой от соленой воды. Он включил в проигрывателе запись Джимми Баффета[57], и «Cheeseburger in Paradise» составлял конкуренцию гулу холодильника. С включенными огнями разыскать «Дору Мэй» проплывающим мимо судам было бы немного легче, но Макс не был в этом особо заинтересован. Их будет не так легко обнаружить, а так как они не отсылали сигнал бедствия, яхта не будет привлекать особого внимания.

Он обвел их предполагаемое местоположение на карте, определив его с помощью положения звезд на небе и компаса, найденного в каюте. Макс был уверен, что они находятся между островом Андрос и островами Бимини. Насколько близко к каждому из них – вот в чем вопрос. Яхта все еще дрейфовала на теплом северо-западном течении, но поднимался юго-восточный ветер. Он сомневался, что они пропутешествовали намного больше, чем два узла в любом направлении.

Цокот когтей привлек внимание Макса к дверному проему. Из темноты в камбуз вошел Крошка Карлайл и вскочил на сиденье. Он прыгнул на стол, прижал уши и уставился на Макса.

– О, Господи, не надо снова, – простонал Макс, поднимаясь из-за стола. Он достал из холодильника второе за день пиво и поднял банку в молчаливом приветствии. Мало того, что Тэтчи обеспечили его яхтой, они еще и предоставили ему хорошее пиво. В камбузе оказалось достаточно еды для вечеринок и выпивки, чтобы продержаться месяц.