Как только я решил уйти, они сделали шаг назад. В этом было так много смысла. Никто не мог быть уверен в том, что произойдет дальше, и никто не знал, насколько мы будем в безопасности. Проблема заключалась в том, что все остальные, казалось, согласились с тем, что мы должны двигаться дальше, пока не придет время действительно что-то с этим сделать. Пока не пришло время выходить за дверь, все они согласились, что выбраться из города имеет смысл. Однако, когда дело дошло до этого, ни у кого из них не хватило духу пойти со мной. Они были напуганы, просто сидя и ожидая чего-то в общественном центре это должно было произойти, но мысль о том, чтобы сделать эти первые несколько пробных шагов за пределами их вновь обретенной зоны комфорта, казалась еще более ужасающей. Я стоял посреди зала, прямо перед ними всеми, и объяснял им, почему мы должны уйти и, как гребаные овцы, они кивали головами и бормотали в знак согласия. Однако пять минут спустя, когда Пол Гарнер и Стюарт встали, высказали свое мнение и объяснили им, почему они считают, что лучше сидеть спокойно и ждать гребаную вечность, сделка была заключена, и вопрос был закрыт. Внезапно мне показалось, что это я, Карл и Эмма против всех остальных. Я начинал больше отождествлять себя с телами снаружи на улицах, чем с пустыми, безжизненными ублюдками, с которыми я оказался заперт.

Короче говоря, вот и все. Мы могли бы остаться там и сгнить, а могли бы уйти. У меня не было особого выбора.

В то утро Эмма осталась, чтобы собрать наши вещи, в то время как мы с Карлом отправились в город, чтобы попытаться собрать все, что нам может понадобиться для нашего путешествия Бог знает куда. Как только мы оказались снаружи, глупость и близорукость людей, прячущихся в общественном центре, стали еще более очевидными. Там была чертова золотая жила. Почти все, что мы хотели, мы могли бы иметь, нам просто нужно было это искать. Это было похоже на покупки с кредитной картой, у которой не было лимита, и мертвые продавцы были менее раздражающими, чем до того, как они умерли. Но самое странное было то, что я стоял в магазинах и смотрел на тихие улицы. Там было множество бесцельно дрейфующих, пошатывающихся тел. По правде говоря, не было большой разницы между ордами мертвых существ сегодня и ордами столь же бесцельных потребителей, которые топтали те же улицы менее недели назад.

Мы нашли себе приличного размера машину из первоклассного гаража. Это был один из тех перевозчиков людей на семь мест. У нас было не так много вещей, чтобы взять с собой, но, казалось, имело смысл взять самую большую машину, которую мы могли найти. Мы решили, что если дело дойдет до драки, мы сможем использовать ее как временное убежище. Мы некоторое время думали о том, чтобы найти транзитный фургон или что-то подобное, но решили этого не делать. Казалось, не было особого смысла в этом, когда мы могли бы немного успокоиться без дополнительных усилий и без дополнительного риска.

Мы собрали еду и одежду, потому что никто из нас не взял с собой много вещей. Время от времени, пока мы были на свободе, у нас появлялась возможность отправиться домой за своими вещами. Сначала я не беспокоился о том, чтобы возвращаться, но Карл был уверен, что он этого не хочет. Он уже немного рассказал мне о своей жене и ребенке, и я понял, почему он не хотел приближаться к своему дому. Я жил один, и чем больше я думал об этом, тем более тревожной казалась мысль о возвращении в мой пустой дом. Воспоминаний и эмоций, хранящихся там, было достаточно – я бы не справился, если бы оставил кого-нибудь позади. В конце концов, кроме моего прошлого, все, что было, было имуществом, которое можно было легко заменить. Почти все, что я хотел, я мог взять с полок одного из заброшенных магазинов, которые мы разграбили.

Я терял всякое представление о времени. Мы встали и вышли в девять часов, но казалось, что было гораздо-гораздо позже. За неделю мои дни потеряли всякую форму, структуру и привычность. Никто особо не спал. Люди просыпались всякий раз, и старались занять себя чем-то, пока больше не могли держать глаза открытыми. Не было установленного времени приема пищи, отдыха или сна; было просто время. Каждый час тянулся и казался длиннее предыдущего.

Незадолго до одиннадцати мы с Карлом поехали в нашем серебристом фургоне, нагруженном припасами, обратно по тихим улицам в общественный центр.

Эмме удалось упаковать все свои вещи в две сумки и картонную коробку. Она сделала то же самое с вещами Майкла и Карла. Между ними тремя все, что у них было, было сведено в общую сумму из пяти сумок и двух коробок.

Она вздохнула с облегчением без трех минут одиннадцать, когда вернулись Карл и Майкл. Остальные почти не разговаривали с ней за все то время, что двое мужчин отсутствовали в общественном центре. Это было почти так, как если бы она внезапно перестала существовать. Остальные выжившие, казалось, думали, что их бросили, и Эмме было очень трудно понять, почему они так себя чувствовали. Приглашение все еще оставалось в силе для любого из них – для всех, если они захотят, – уйти с Майклом, Карлом и ею. Она догадывалась, что единственное, что их останавливает, - это неуверенность и их личные и иррациональные страхи выйти за пределы скрипучего деревянного здания. Бесчисленное количество раз за эти несколько часов она поднимала глаза и встречалась взглядом с другими людьми только для того, чтобы они снова быстро отвели взгляд. Бесчисленное количество раз она слышала, как люди перешептывались у нее за спиной. Она знала, что они говорили о ней, потому что ничто больше не было личным. Жуткая тишина в зале усиливала каждое злобное слово.

- Все в порядке? - спросила она, когда Майкл припарковал фургон перед зданием, вылез и потянулся.

- Все хорошо, - тихо ответил он, одарив ее быстрой и ободряющей улыбкой. - Ты в порядке?

Она кивнула.

Карл обошел фургон с другой стороны.

- У нас есть все, что нам нужно, - сказал он. - Что ты думаешь о нашем транспорте?

Она снова кивнула и медленно обошла большой семейный автомобиль. Внутри было семь сидений: два спереди, два сзади и три посередине. Два передних сиденья и сиденье позади водителя были пусты. Остальные были завалены припасами.

Когда она смотрела сквозь тонированные стекла окон, ей вдруг пришло в голову, что они стоят снаружи, и впервые с тех пор, как все это началось, каждому из них, казалось, было наплевать на то, что случилось с опустошенным миром вокруг них. Их окружали тела – некоторые неподвижные, некоторые движущиеся, – и все же, сегодня ее это нисколько не беспокоило. Возможно, это было потому, что они собирались уходить. Возможно, решение о том, что она больше не нуждается в защите зала, подсознательно изменило ее образ мыслей.

- У тебя были какие-нибудь проблемы, пока ты был там? - спросила она, вырываясь из своих грез.

- Проблемы? - удивленно ответил Карл. – О каких проблемах ты говоришь?

Она пожала плечами.

- Я не знаю. Господи, ты провел утро в центре города, полного ходячих трупов. Я не знаю, что ты видел. Неужели ты...

- Ничего не случилось, - резко сказал он. - Вокруг ходило много тел, но ничего не произошло.

- Но не так много, как я ожидал, - добавил Карл.

- Это потому, что они начинают расходиться, - проворчал Майкл, запихивая их сумки и коробки в заднюю часть фургона.

- Расходиться? - спросила Эмма.

- Это эффект промокательной бумаги, не так ли?

- Промокательной бумаги?

Майкл остановился и повернулся к ней лицом.

- Когда все это началось, в центре города была большая концентрация тел. Люди были на работе и в школе, не так ли?

- Да... - ответила она, не зная, к чему ведет разговор.

- Так что, если те из них, кто встал и передвигается, ходят случайным образом, само собой разумеется, что они распространились из центра города, как чернила, растекающиеся по промокательной бумаге.

- Понятно... - пробормотала она, отнюдь не убежденная в всем этом.

- Это может занять некоторое время, но это началось, и я держу пари, что именно это и произойдет.

Он снова сосредоточился на погрузке двух последних сумок в фургон. Эмма продолжала размышлять, изо всех сил стараясь следовать его логике.

- Итак, - в конце концов продолжила она. - Если то, что ты говоришь, верно, со временем по всей стране может быть одинаковое количество тел?

Майкл на мгновение задумался.

- Предположим, что так. И что?

- A то, что если это так, - тихо сказала она. - Какого черта мы утруждаем себя бегством?

- Мы не убегаем, - отрезал он, намеренно избегая очень веского смысла ее комментария. - Здесь мы загнаны в угол. То, что мы делаем - это даем нам шанс.

Почувствовав, что разговор открыл особенно неприятную банку с червями, он захлопнул и запер дверь фургона, и направился обратно внутрь.

Тишина, которая встретила Майкла, когда он вернулся в главный зал, была самой зловещей тишиной, которую он слышал с тех пор, как впервые прибыл туда несколькими днями ранее. Остальные выжившие – все двадцать или около того напуганных людей – остановились и уставились на него, Карла и Эмму в молчаливом унисоне. Некоторые из этих людей не узнали его за все время, что они были в общественном центре. Некоторые даже не сказали никому ни слова с тех пор, как попали туда. И все же, внезапно и неожиданно, у Майкла возникло отчетливое впечатление, что они втроем противостоят остальным. В комнате царили настоящая враждебность и гнев. Это было похоже на предательство.

Волна враждебности остановила Майкла на полпути. Он повернулся лицом к Эмме и Карлу. Все трое оказались на виду и стояли вместе в центре комнаты.

- Что все это значит? - спросил он, понизив голос.

- Так было с тех пор, как ты ушел, - ответила Эмма. - У остальных из них, похоже, есть реальные проблемы с тем, что мы делаем.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: