Глава 3

Рафаэль

Она в ужасе.

Улыбка, которую девушка так отчаянно пытается выдавить, дрожит в уголках губ. Мне становится тяжело от того, что я так одержим ею. Не потому, что она напугана, а потому, что она стоит так близко, и я могу прикоснуться к ней. Если бы я был ее любовником, то обнял бы ее за талию, притянул бы так близко, чтобы залезть под рубашку и засунуть пальцы поглубже. Но это только фантазия, автомобили вокруг продолжают двигаться, пешеходы обходят нас, словно айсберг в океане. Жизнь продолжается непрерывно.

Только для меня мир останавливается.

Я не должен быть здесь. Я испорчу наше дело, но не могу позволить мудаку Фуке поднимать на нее руку.

– Компанию? – повторяет она неопределенным тоном. – Не знаю. Мне не стоит.

Она поджимает свои мягкие губы, а в глазах появляются слезы.

И какие глаза! Они разного цвета, один темно-коричневый, а другой бриллиантово-зеленый. Она выглядит просто потрясающе с такими уникальными глазами на фоне бледной кожи. При взгляде на нее у меня перехватывает дыхание.

– Всего на часок? Два бедных одиноких американца, – я улыбаюсь ей своей самой широкой улыбкой.

У нее же улыбка застенчива, но, кажется, страх немного уменьшается. Я рад ее видеть. Она оглядывается, раздумывая, что нужнее, оставаться в одиночестве или провести время в компании. Я беспокоюсь, что девушка вот-вот упадет, но она снова смотрит на меня и кивает.

– Что за место?

Я машу рукой в сторону кафе, из которого только что вышел. Это место во французском стиле, но там подают еду и кофе, а в качестве бонуса для Авы официанты говорят на двух языках.

– Там милое место, и не шумно.

Она кивает и опускает голову, шагнув вперед. По дороге я замечаю, что она плотно прижимает руки к сумке, и от этого они белеют. Продвигаюсь вперед, чтобы открыть ей дверь. Она проходит мимо меня.

Мы оказываемся внутри и садимся за столик в глубине, где потише. Я машу официанту, чтобы он подошел и принял заказ.

Она приседает на стул рядом со мной и кладет сумочку на колени.

– Спасибо. Так ты американец, да?

Она наклоняет свою симпатичную голову, и солнце сияет на ее синяке, покрытом макияжем. Он хорошо замазан, но все еще заметен. Под столом я сжимаю руку в кулак, представляя, как окажусь с Фуке в одной комнате и буду бить его, пока не по вылетают все зубы, и он не начнет плакать и звать мамочку.

– Что делаешь здесь в Лиме?

– Навещаю семью, – вру я. – А ты?

Она ошеломленно моргает. Может быть, у нее нет подготовленной лжи.

– Э-э-э, отпуск, – она хватается руками за сумочку. – Откуда ты? Со среднего запада?

– Из Аризоны.

Неважно, что она узнает правду о том, где я вырос. Сейчас я там не живу, и не был там с тех пор, как ушел в армию в восемнадцать лет.

– А я из Огайо. То есть... Люси Уэссекс, – она протягивает мне руку, но другой сжимает сумку.

– Рафаэль Мендоза, – я всегда использую свое настоящее имя.

В нашем деле есть те, кто считает, что псевдонимы необходимы. Но думаю, успех зависит от страха, который зарождается в желудках моих врагов при звуке моего имени. Этот страх часто помогает мне выигрывать драгоценные секунды колебаний. Ясно, она никогда не слышала обо мне. Да и откуда бы? Прежде чем попасть в крепкую хватку Дюваля, она была моделью. Хотя ни один наш поиск не привел к печатным или цифровым изданиям, тогда как ее соседка Роза разгуливает по подиумам Парижа, Милана и Нью-Йорка.

Никак не могу понять, почему никто не запечатлел кремовую красоту Авы. Возможно, из-за ее прекрасных пышных форм ей не стать вешалкой для одежды, каких любит современная мода. Как бы то ни было, Ава сейчас играет главную роль во всех моих фантазиях. И в тех, где я хлопаю ее по горячей заднице, пока вхожу в нее, и в тех, где наматываю ее темные волосы на кулак, трахая ее.

– Кофе? – я поднимаю руку, чтобы привлечь внимание официанта, но в этом уже нет необходимости.

Темноволосый худощавый малец появляется у ее локтя и слегка наклоняется, потому что восхищается тем, о чем я никак не могу перестать думать.

– Что леди будет пить?

– Кофе было бы хорошо, – она посылает ему короткую улыбку.

– И больше ничего? – спрашивает он.

– Тебе стоит поесть, – грубо говорю я.

За последние два дня она мало ела. Фуке должен приносить ей вещи и продукты, но принес лишь сумку и маленький пакет продуктов.

– Я не голодна, – говорит она, но ее выдает еле уловимый гул живота.

– Принеси нам большую мясную тарелку чаркетуре⁵. Большую, – заказываю я, держа руки на расстоянии двух метров друг от друга. – У вас же есть, да?

Официант убегает с заказом, оставляя нас с Авой наедине.

Она прикусывает пухлую губку, нерешительно глядя на меня.

– Спасибо за еду, но ты не должен был этого делать.

Она переживает о деньгах? Вероятно, Дюваль не дал ей ни копейки.

– Я бы все равно заказал, птичке нужно кушать.

Девушка улыбается, быстро скривив губы, будто знает, что в сложившихся обстоятельствах нет ничего хорошо, но не может сдержаться. Каждая часть моего тела реагирует на нее. Если она улыбается, я тоже улыбаюсь. Несмотря на то, что она впутана в планы Дюваля по продаже информации, которая может погубить любую страну, а я здесь, чтобы украсть ее.

– Ты выглядишь больше, чем птичка.

Я подавляю инстинкты. Пусть она говорит, мне хочется знать, как высоко я должен прыгать и кого расколоть, чтобы облегчить ей жизнь.

– Значит, нужна тарелка с едой побольше.

– Могу я признаться?

Да, пожалуйста. Ее мягкий голос заставляет меня предсказуемо реагировать. Хорошо, что я сижу, и стол прикрывает мою растущую эрекцию.

– Конечно.

– Мне не нравится перуанская еда, – она корчит гримасу, – я не могу распознать половину блюд.

– Я съем все, что будет странно выглядеть для тебя.

Она широко улыбается, и я попал. Черт возьми! Это была пленяющая улыбка. За такую улыбку я выгнал бы на ночь весь город.

– Сегодня нет дождя, – говорит Ава, поднимая голову.

– Да, это прекрасно.

Мы оба знаем, что я говорю не о погоде.

Она косо смотрит на меня.

– Это своего рода клише, не так ли? Что-то, что парень говорит девушке в фильмах Николаса Спаркса?⁶

– Я не знал. Не видел его фильмов, но это Лима. А совершенно точно не Париж.

У нее замирает улыбка.

– Мне жаль, что я никогда не была в Париже.

– Я отвезу тебя, – немедленно заявляю я. – Скажи только слово, и я прокачу тебя на лифте Эйфелевой башни. Только скажи мне, когда.

От этого у нее розовеют щеки, что делает ее странно раскрашенные глаза еще ярче.

– Мистер Мендоза...

– Зови меня Раф.

– Раф, – произносит она, и у меня член становится твердым, будто она провела по нему языком. – Я ценю предложение, но... сейчас не самое подходящее время для меня. Пожалуйста, не обижайся.

Она пытается мягко отказать мне. В выражении ее лица отражается обеспокоенность и грусть. И я возвращаюсь от легкомыслия к трезвому уму. Она здесь, черт возьми, не для веселья. Ава здесь потому, что она в опасности, а я веду себя, как мудак.

Мне нужно сделать дело. Я снимаю бейсболку, слегка откидываясь на спинку стула. Интересно, какие кодовые слова, которые заставят ее открыть сумочку и показать мне содержимое.

– Так, почему ты оказалась в Лиме, Люси Уэссекс?

Это дерьмовое фальшивое имя. Она не похожа на Люси Уэссекс, веселую блондинку из Коннектикута, чей папа управляет хедж-фондом, а мама печет маффины и трахает тренера по теннису.

– Я, эм, в отпуске.

– Была на пляже?

Я представляю ее фигурку в крошечном бикини.

– Еще нет, – она выглядит грустной. – Была слишком занята. Хотя я люблю пляжи.

– Я бы хотел отвести тебя.

Она неловко ерзает.

– Кажется, мне надо идти.

Черт. Я был так близко. Поднимаю руку, чтобы схватить ее.

– Нет, – я почти кричу на нее, затем выдыхаю и успеваю придумать несколько слов, чтобы не выглядеть сумасшедшим. – Пожалуйста, останься. Мне нравится твоя компания.

У нее кожа кажется шелком на ощупь. Буду думать о ней весь сегодняшний вечер. Чувствую к ней не только жажду. Знаю, что такое похоть. Я чувствовал ее каждый день, когда был мальчишкой, и мой член изливался на простыни. Она как жар, жгучая и меняющая жизнь мания. Хочу ее больше, чем хотел что-либо в жизни. Но это желание никогда не будет удовлетворено. Знаю это, но все равно задерживаю ее. И хуже того, что она позволяет это. Я медленно опускаю руку и краду еще один момент удовольствия.

Слышу крошечную задержку ее дыхания, когда убираю руку, будто ей нравится мое прикосновение. Но ведь я большой и страшный ублюдок с мозолями на руках, мне точно показалось. Я внимательно смотрю на нее, вдыхая ее чистый запах, и наслаждаюсь ее атласной кожей. От нее веет теплом и негой.

Для других мужчин этого бы было слишком мало, но мне более чем достаточно.

– Мне скоро нужно идти кое-куда, – признается она.

Оторвав руку от моей, хватает сумочку. Она носит эту проклятую вещь с собой повсюду, даже в ванной гостиничного номера. Очевидно, эту информацию она продает. Я должен подумать, как заполучить ее.

Но могу думать только о ее мягких руках.

– По крайней мере, останься, чтобы помочь мне справиться с огромной кучей еды, что я заказал.

У нее снова вспыхивает улыбка, и она спрашивает со смехом.

– Мы можем есть очень быстро?

– Махом проглотим, – обещаю я. – Как дикие животные.

Ава

Рафаэль Мендоза совершенно очарователен. О, Боже, если бы я действительно была в отпуске, как говорю ему. Хотела бы я быть беззаботной моделью, которая может снять красивого мужчину на углу улицы, и думать, что это куда-нибудь приведет.

Но продолжаю думать о встречи, которая скоро состоится. Через полчаса мне надо быть в абсолютно другом кафе и встречаться с абсолютно другим человеком. Человеком, которому предназначена красная папка.

И хотя я немного очарована Рафаэлем Мендоза, но его манеры отталкивают меня. То, как он отвечает на мои вопросы, выглядит так, будто он скорее следит за моим поведением, которое важнее моих слов. Наверное, это должно волновать меня, но по какой-то причине заставляет чувствовать себя защищенной. Может быть, дело в его руках с мозолями на ладонях. На самом деле, я не против мозолей на руках мужчины, они многое говорят о парне. Говорят, что парень привык работать руками и не боится испачкаться. Но коротко подстриженные и чистые ногти говорят так же, что он брезгливый.