При свете солнца ночные страхи рассеялись и я смело взглянула в зеркало.

И прикусила губу, чтобы не закричать.

На гладкой поверхности ясно был виден шарообразный предмет. Это был шлем скафандра, за  темным забралом, угадывалась борода и усталые глаза.

Мужчина что-то сосредоточено пытался открутить толи винт, толи болт.

Усилия его видимо были безуспешны. Гримаса разочарования и досады исказила его еле видимые черты. В следующее сорок пять минут в зеркале не было видно ничего. Полная непроницаемая  темнота. Я глядя в по телевизору утренние программы, изредка бросала взгляд на  зеркальный экран.

Потом  что-то появилось, оказалось солнце, словно смотришь на него через черное закопченное стеклышко, с эффектом уменьшения.

Маленькое, белого цвета наше светило дающее жизнь на земле, потом его заслонил шлем скафандра. На этот раз было даже видно, что мужчина рыжеволос. Нахмурив брови он о чем- то говорил, в микрофон. Видимо получив приказ он стал осторожно передвигаться держась за поручни, теперь уже был виден и сам корабль. Космонавт шел к носовой части неизвестной конструкции. А я наконец  смогла увидеть космический корабль, и надпись на его обшивке

«Atlantis». Конечно слава интернету, даже я человек далекий от космоса могу себе позволить роскошь получения нужной информации.

Так: космический корабль многоразовый, американский. Экспедиции для ремонта космического телескопа Хабл, на котором перегорел  блок управления электропитания.

Я бросила смотреть в «экран» странного зеркала и пошла на кухню. Самое лучшее лекарство от паранойи - это приготовление обеда.

Фроля  и Мазик были тут как тут. Порезав кошке сырого мяса я положила ей обед на табурет, Мазик получил восхитительный паштет, в желе. А нас с

Милой ждала окрошка.

Я ее делаю очень быстро. Все тру на терке, заливаю минералкой и кефиром и добавляю сок лимона. Лимоны нынче были дорогими, поэтом у положила просто лимонной кислоты. Трех литровая кастрюля была поставлена в холодильник настояться укропом и луком. А я вышла на балкон, на дворе бегали дети, мамаши их курили и пили пиво сидя на лавочках в теньке.

Я вспомнила свое детство, свои обиды. Однажды один мамин знакомый взял почитать у нас книги, и не вернул, в том числе  и мою «Алису»  Кира Булычева. Достать в те годы такие книги было сложно. Мама привезла ее мне из Москвы.

Там тоже про зеркала было, вернее про зеркальные цветы, с которых слой за слоем сходят лепестки, словно кинолента крутиться назад в прошлое. Может с моим  зеркалом та же фантастика?

Стрекотали сороки, чирикали воробьи и вдруг эту идиллию нарушил вой моего славнного грифона.

Я подумала сначала, что это Фроля дала отпор наглому псу.

Но нет, Мазик сидел у кровати перед зеркалом и самозабвенно выл. В зеркале астронавт, ведь так называют американцы, своих космонавтов, все так же безуспешно пытался открутить видимо поврежденную гайку. Его руки в огромных дутых рукавицах, держали какой-то блестящий инструмент, похожий на штатив. Когда прошлый раз я его видела, он перемещался вдоль какого-то сооружения, был виден шатл, а теперь когда он в отчаянии пытался ухватиться за гладкие стенки, его удерживал только трос. Если вдруг он сорвется и улетит в открытый космос? Я представила весь  этот ужас, когда ты болтаешься в невесомости в  космосе, а твои товарищи за надежными стенами космического корабля. Когда они вспомнят о тебе? Ведь наверняка они заняты своими делами. И только центр управления, там на Земле будет видеть этот твой полет в неизвестность. А ты будешь ждать, и мгновения этого ожидания покажутся тебе вечностью.

Далее я сделала то, что может сделать только сентиментальная немолодая, одинокая женщина. Я погладила  в зеркале  отражение шлема, провела рукой, словно жалея ребенка. Хотя  мужчины тоже почти как дети.

Астронавт меня увидел, и чтобы разглядеть лучше подтянул себя за трос ближе, уж не знаю к чему.

Наши глаза встретились.

Наверное, он понял, что я точно уж не инопланетянка. В футболке и шортах, в кухонном фартуке.

Я улыбнулась и продолжила гладить его шлем.

Астронавт в отчаянии показал на болтающийся на одном шурупе поручень. словно опрашивая совета. Может у него кончался кислород, и он уже готов был поверить  в галлюцинации.

Как у всякой хорошей хозяйки у меня, конечно, были инструменты, но не столько, если бы был мужчина в доме. Так самое необходимое.

Я побежала в коридор и принесла дрель, подаренную мне остроумной подругой на день рождения. Астронавт печально покачал головой.

Так, я вихрем понеслась обратно и уже принесла весь ящик с инструментами. В следующие  несколько минут я показывала горемыке пассатижи, молоток, вытаскивая все это прямо на тумбочку, где стояло зеркало. Но все было тщетно. Ну, ни чего на этом долбанном американском  корабле не оказалось.

Замудренные конструкции отверток, блестящие погремушки и больше ничего в данной ситуации.

Наконец устав я присела на пуфик и машинально стала вертеть в руках бабину скотча. Великое изобретение человечества. Я чинила им вчера после переезда поломанную рамку на фото.

Астронавт же повернулся и стал снова удаляться от меня к другой половине корабля. Его плохо было видно, но когда он добрался, было очевидно, что он меняет кислородные баллоны, а затем и какие –то батарейки.

Сидя на кровати, я представила, что у астронавта кончается кислород, он задыхается и срывает шлем. Хотя нет, шлем не так -то просто снять, и наверняка и в нем что-то тоже заклинит.

Но пришла уже Милочка, и я пошла кормить ее обедом. Ничего не рассказывая племяннице, рассеяно  слушая  ее болтовню6о том, какие  подружки одноклассницы скрытные никто не говорит какое платье и даже какого цвета, оденет на выпускной бал.

Мила пообедав снова убежала, теперь уже на маникюр. А  я вернулась к зеркалу и стала убирать инструменты в ящик, чтобы отнести все в коридор.

Астронавт все еще возвращался так и не открученному поручню.

Я конечно не представляла сколько усилий надо затратить в космосе, чтобы просто оторвать эту железяку державшуюся на одном винте. Но зато ясно представила, как этот кусочек металла может прошить насквозь скафандр астронавта, словно пуля. А может  те же осколки врежутся в поверхность телескопа, и он навсегда будет потерян для науки.

Я вспомнила, как обматывала совсем недавно коробки с вещами для переезда. Даже тяжелые книги не выпали, скотч ведь он очень крепкий.

И я принесла скалку, что еще может придумать женщина? И стала обматывать скотчем слой за слоем, чтобы до человека в том зеркальном мире наконец-то дошел смысл моих действий. Астронавт смотрел на меня и наконец-то понял. Ему снова предстоял этот невероятно тяжелый путь по борту телескопа к ящику с инструментом.

Эти минуты были для меня пыткой.

Скоро он вернулся, обмотал скотчем все: и дверцу отсека, и саму ручку. Теперь предстояло самое трудное -вырвать ручку. Мне кажется я даже слышала этот скрежет  металла, тяжелое дыхание, и наконец обмотанная скотчем ручка поддалась. Не пострадал ни астронавт, ни обшивка Хабла.

Дальше уже было просто любо дорого смотреть, как он откручивал электрической  отверткой все шурупы на крышке.

Я облегченно вздохнула и включила телевизор. Шел мой любимый серила.

Мелодрама.

Я была счастлива!

После этого случая зеркало стало обычным зеркалом, лишь иногда в мои бессонные ночи показывая мне дальние миры и галактики. Я никому не рассказываю эту историю, все равно не поверят. Ведь не может же быть разумных вещей, или зеркал. Хотя мне кажется, это зеркала телескопа Харбл запросили помощи у куска бракованного зеркала из России. Ведь если звезды кто-то зажигает, значит кто-то  должен их изучать.