Планета каннибалов

Трудно жить мужчине с фамилией Кошечкин. Да еще работать в зоопарке. Еще и с огромным плюсом в диоптриях. С маленькой зарплатой. Трудно и одиноко.

В зоопарк приходили новые сотрудники, молодые аспиранты и аспирантки. Но существовать на зарплату, которую платил, новый директор, было невозможно. И они уходили. За их спинами были родители, возлюбленные. А Кошечкин был всегда один. С восьми лет он жил с глухонемым дедом. Мать присылала открытки на все праздники, по маркам на конвертах маленький Кошечкин, изучал географию родной страны. Еще мальчиком он научился молчать и терпеть. Молчать от одиночества и терпеть от своей физической слабости и чувства вины. Весь его облик, серый и неприметный будто-бы говорил: Простите, что на свет уродился. Я так вот бочком, бочком не обращайте внимания. Животных он любил всегда. Устроился в зоопарк еще когда это было делом государства, и остался, когда пришли новые времена и зоопарк стал ОО или ТОО, для Кошечкина ничего не поменялось. Пришел новый молодой директор, он ходил по территории парка, с огромным алабаем на поводке и без намордника. И брезгливо сплевывал на дорожки, идеально подметенные Кошечкиным. Идеей фикс нового хозяина было обновление зверинца. И подход был довольно странный, те из обитателей жил в зоопарке больше десяти лет, не имели право на "кусок хлеба" от хозяина. По ночам приезжали друзья директора и отстреливали "стариков".Тех кого не пристрелили, уготована была судьба бомжей.

Такая вот судьба ждала и Клару, черепаху двухсот лет от роду. Кошечкину она была близка по духу, так же терпелива и молчунья. Клара была торжественно помещена в коробку из- под ксерокса и перевезена в дом. Теперь по вечерам, Кошечкин разговаривал не только со старым телевизором — «Рекорд» ,но и с «дамой».

По ночам с ним стали твориться невероятные вещи. Во сне он так ясно и осознано проживал чужую жизнь, что утром, , не всегда мог понять. Кто он и где.

В первый свой сон, он был дамой. Дама — Кошечкин заламывала руки и на беглом французском умоляла некого Николя дать ей пистолет. Он понял что его, тьфу, даму проиграли в карты. И муж ее не собирается стреляться из—за такого пустяка. Дама еще плакала, по ее прекрасному лицу текли слезы, но уже руки в перчатках легли на белые плечи. А дальше Кошечкину было стыдно и жарко вспоминать.

Были сны-жизни как мгновения. Короткие. А были пространные истории. Вроде той, когда Кошечкин был то—ли приказчиком, то—ли владельцем булочной. Он все бегал, суетясь, что-то откладывая на счетах, строча записочки. И вдруг взгляд его стекленел. И он, спрятавшись в уголке, писал вирши: «Средь поляны, в травах росах, мальчик-с пальчик родился. А крестьянка мать и нянька имя мальчику дала». Но тут раздавался зычный голос жены. И он снова бегал и суетился. Жена его на постели горой возвышалась рядом. Шары - груди бесстыже белели в темноте, а он писал письмо - "С огромным почтением прошу дать оценку плодам моего мучительного труда».А потом трактир, и весть - Умер граф Лев Николаевич Толстой. И все, темнота. Тетрадь с виршами разорвали трактирные собаки.

Кошечкин стал описывать свои сны. Свои прошлые жизни. Редакторы смотрели мимо него, и просил ужать, изменить текст. Коллеги открыто издевались над его правдивыми рассказами.

Он написал новую повесть. Женщина пятидесяти лет. Заведующая клубом. С образованием семь классов. Отдающая половину своей маленькой зарплаты на взятки и проставления в кинопрокате. Ведь план никто не отменял. А как сделать его в маленьком рабочем клубе на окраине? За добытую по блату колбасу и бутылку "пшеничной", она получала индийские фильмы. И зал был набит битком. Но пришла новый библиотекарь. Молоденькая девчонка с высшим образованием. И стала писать во все инстанции. И выгнали старую заведующую за профнепригодность.

А однажды он был черепахой Кларой. Черепахой разумной. Дело было в блокадном Ленинграде. Уборщица зоопарка тетя Дуся взяла ее(его) к себе. И многие надо думать завидовали тетке. Вот уж повезло то, это тебе не енота взять или скунса. И даже стояли под дверью и вынюхивали аромат черепашьего бульона. Но все зря. Тетя Дуся прятала в холодные зимние ночи Клару на груди и с укором ей вменяла: «Ну что же ты, чем же плох был Карл 8,очень даже крупный мужчина. Конечно, он молод для тебя был, да и ленив к тому же. Сама страсть как не люблю таких мужиков».

Да, Кларе, и в страшном сне бы не приснилось размножаться половым путем. Даже в теле черепахи. Все- таки разумное высшее существо. Кошечкин похудел, осунулся, стал заговариваться. Но он был прекрасным ретранслятором. И необходим Кларе, как живой энергетический передатчик. Она выходила на связь всего лишь второй раз за двести лет. Согласитесь тяжело наладить телепатическую связь при мельтешении людей по павильонам зоопарка. Кларе-черепахе стало его даже жалко. Она установила с Кошечкиным телепатическую связь и запросила Центр об эвакуации себя и землянина. Центр дал согласие.

Клара, агент Анабиуса-Центавра, сделал вывод о непригодности данной планеты к контакту на высшем уровне.

Кошечкин смотрел на зеленые протуберанцы здешних двух солнц. И счастливо улыбался.

— Что же ты все-таки написала в отчете, милая?

— Планета каннибалов, дорогой.

— Как же это верно.