8

Звонок Нелиды будит его. «У дона Армандо случился срыв, дорогой. Ничего серьезного, но я подумала, что ты должен знать. Мне не нужно, чтобы ты заходил, хотя это было бы приятно. Ты знаешь, что твой отец рад тебя видеть, даже если он не всегда тебя узнает. Когда бы ты ни приехал, в течение нескольких дней после этого никаких эпизодов не происходит».

Он благодарит ее за то, что она сообщила ему об этом, и говорит, что как-нибудь заедет. Он кладет трубку и ложится в постель, думая о том, что не хочет, чтобы день начинался.

Поставив чайник на плиту, он одевается. Пока он делает первый глоток мате, он звонит в заповедник. Он объясняет, что у него неотложные семейные дела, и говорит, что перезвонит, чтобы перенести визит. Затем он звонит Кригу и говорит, что ему нужно больше времени на заготовку мяса. Криг говорит, что он может взять столько времени, сколько ему нужно, но что он ждет его, чтобы провести собеседование с двумя претендентами на работу.

Подумав несколько секунд, он звонит своей сестре. Он говорит ей, что у их отца все хорошо и что она должна навестить его. Она отвечает, что занята, воспитание двоих детей и ведение домашнего хозяйства отнимают все ее свободное время, но она скоро поедет. Ей труднее добираться до дома престарелых из города, говорит она, это так далеко, и она боится возвращаться после комендантского часа. Она говорит это с презрением, как будто весь мир виноват в ее выборе. Затем она меняет тон голоса и говорит ему, что они не виделись целую вечность, говорит, что хочет пригласить его и Сесилию на ужин, спрашивает, как у нее дела, живет ли она по-прежнему у матери. Он говорит, что когда-нибудь перезвонит, и кладет трубку.

Он открывает дверь в сарай. Женщина лежит на одеялах. Она просыпается. Он берет миски и возвращается с водой и сбалансированным кормом. Затем он видит, что она нашла место, где можно облегчиться. Когда он вернется, ему придется все убрать, устало думает он. Он почти не смотрит на нее, потому что она досаждает ему, эта голая женщина в его сарае.

Сев в машину, он сразу же едет в дом престарелых. Он никогда не сообщает Нелиде заранее о своем приезде. Это лучшее и самое дорогое учреждение в районе, которое он оплачивает, и он считает, что это его право – приходить без предупреждения.

Дом престарелых расположен между его домом и городом. Он находится в жилом районе закрытого типа. Когда он едет навестить отца, он делает остановку за несколько километров до дома.

Он паркуется и идет к входу в заброшенный зоопарк. Цепи, запиравшие ворота, сломаны. Трава заросла, клетки пусты.

Идти в зоопарк рискованно, потому что животные все еще на свободе. Он знает это, и ему все равно. Массовые убийства происходили в городах, но долгое время находились люди, которые цеплялись за своих питомцев, не желая их убивать. Говорят, что некоторые из этих людей погибли от вируса. Другие бросали своих собак, кошек, лошадей за городом, в глуши. С ним никогда ничего не случалось, но люди говорят, что опасно ходить в одиночку, без оружия. Там есть стаи животных, и они голодны.

Он идет к логову льва. Придя туда, он садится на каменные перила. Он прикуривает сигарету и смотрит в пустоту.

Он думает о том времени, когда отец привел его сюда. Он не знал, что делать с мальчиком, который не плакал, который ничего не говорил с тех пор, как умерла его мать. Его сестра была совсем маленькой, за ней присматривали няни, не замечая всего этого.

Отец водил его в кино, на площадь, в цирк, куда угодно, лишь бы подальше от дома, от фотографий улыбающейся матери, держащей в руках диплом архитектора, от одежды, все еще висящей на вешалках, от гравюры Шагала, которую она выбрала, чтобы повесить над кроватью. Париж через окно: кошка с человеческим лицом, человек, летящий с треугольным парашютом, красочное окно, темная пара и человек с двумя лицами и сердцем в руке. Есть что-то, что говорит о безумии мира, безумии порой веселом и жестоком, хотя все они серьезны. Сегодня эта гравюра висит в его спальне.

Зоопарк был полон семей, карамельных яблок, сахарной ваты оттенков розового, желтого, голубого; смеха, воздушных шаров, чучел кенгуру, китов, медведей. Его отец говорил: «Смотри, Маркос, обезьяна-синица. Смотри, Маркос, коралловая змея. Смотри, Маркос, тигр». Он смотрел молча, потому что чувствовал, что у отца нет слов, что те, которые он произносит, на самом деле не существуют. Он чувствовал, не будучи уверенным, что слова отца вот-вот оборвутся, что они держатся на тончайших прозрачных нитях.

Когда они дошли до львиного логова, отец стоял и смотрел, ничего не говоря. Львицы отдыхали на солнце. Льва там не было. Кто-то взял печенье, чтобы накормить животных, и бросил его в логово. Львицы смотрели с безразличием. Они так далеко, подумал он, и в этот момент ему захотелось прыгнуть в логово, лечь с львицами и заснуть. Он хотел бы погладить их. Дети кричали, рычали, пытались рычать, люди сгрудились рядом, говорили «извините». Но вдруг все замолчали. Лев вышел из тени, из пещеры, и медленно зашагал рядом. Он посмотрел на своего отца и сказал: «Папа, лев, лев вон там, ты видишь его?». Но отец опустил голову, он померк среди всех этих людей. И хотя он не плакал, слезы были там, за словами, которые он не мог произнести.

Он докуривает сигарету и бросает ее в каморку. Затем он встает, чтобы уйти.

Медленно идет к своей машине, засунув руки в карманы брюк. Он слышит вой. Это вдалеке. Он останавливается и оглядывается по сторонам, пытаясь что-нибудь разобрать.

Он подъезжает к дому престарелых «Новая заря». Это большой дом, окруженный ухоженной территорией со скамейками, деревьями и фонтанами. Ему рассказали, что когда-то в небольшом искусственном пруду водились утки. Сегодня пруда нет. И уток тоже.

Когда он звонит в звонок, ему отвечает медсестра. Он никогда не может запомнить их имена, хотя все они помнят его. «Сеньор Маркос, как вы поживаете? Проходите, мы сейчас приведем дона Армандо».

Он позаботился о том, чтобы все сотрудники в доме были сиделками. А не сиделки или ночные санитары без образования и подготовки. Там он и встретил Сесилию.

Первое, что он замечает каждый раз, когда входит в дом, - слабый запах мочи и лекарств. Искусственный запах химикатов, которые поддерживают дыхание этих тел. В доме безупречно чисто, но он знает, что от запаха мочи почти невозможно избавиться, когда пожилые люди в подгузниках. Он никогда не называет их дедушками.

Не все из них бабушки и дедушки, или будут ими. Они просто пожилые люди, люди, прожившие много лет, и, возможно, это их единственное достижение.

Медсестра ведет его в приемную и предлагает что-нибудь выпить. Он садится в кресло напротив огромного окна, выходящего в сад. Никто не выходит на прогулку в сад без охраны. Некоторые пользуются зонтиками. Птицы не агрессивны, но люди панически боятся их. Черная птица садится на ветку небольшого куста. Он слышит вздох. Женщина, пожилая женщина, пациентка дома престарелых, со страхом смотрит на птицу. Она улетает, а пожилая женщина что-то бормочет, как будто она может защитить себя словами. Затем она засыпает в своем кресле. Похоже, ее недавно искупали.

Он вспоминает фильм Хичкока «Птицы» и то, как сильно повлиял на него этот фильм, когда он его увидел, и как он жалеет, что его не запретили.

Он вспоминает, как познакомился с Сесилией. Он сидел в том же кресле и ждал. Нелиды не было, и Сесилия отвела его к отцу. В те дни его отец ходил, разговаривал, был немногословен во время визитов. Когда он встал и увидел ее, он не почувствовал ничего особенного. Просто еще одна медсестра. Но потом она начала говорить, и он обратил внимание. Этот голос. Она рассказывала о специальной диете, на которой сидел дон Армандо, о том, как они следили за его давлением и проводили регулярные осмотры, о том, что теперь он стал спокойнее. Он видел бесконечные огни, окружавшие их, и чувствовал, что ее голос может поднять его. Что ее голос – это выход из мира.

После того, что случилось с ребенком, слова Сесилии превратились в черные дыры, они стали исчезать в самих себе.

Включен телевизор без звука. Это повтор старого шоу, где участники должны убивать кошек палкой. Они рискуют жизнью, чтобы выиграть автомобиль. Зрители аплодируют.

Он берет в руки брошюру о доме престарелых. Она лежит на столике рядом с журналами. На обложке улыбаются мужчина и женщина. Они пожилые, но не совсем старики. Раньше в брошюрах были фотографии пожилых людей, резвящихся на лугу или сидящих в парке в окружении зелени. Сегодня фон нейтральный. Но пожилые люди улыбаются так же, как и всегда. Внутри круга красными буквами написано «Безопасность гарантируется 24/7». Известно, что в государственных домах престарелых, когда большинство пожилых людей умирают или остаются умирать, их продают на черном рынке. Это самое дешевое мясо, которое можно купить за деньги, потому что оно сухое и больное, напичканное фармацевтическими препаратами. Это мясо с именем и фамилией. В некоторых случаях члены семьи пожилого человека разрешают частному или государственному дому престарелых продать его тело и использовать вырученные деньги для погашения долгов. Похороны больше не проводятся. Очень трудно проследить за тем, чтобы тело не было выкопано и съедено. Поэтому многие кладбища были проданы, а другие заброшены. Некоторые все еще остаются как реликвии того времени, когда мертвые могли покоиться с миром.

Он не позволит, чтобы его отца разрезали на куски.

Из комнаты ожидания он видит лаунж-зону, где отдыхают пожилые люди. Они сидят и смотрят телевизор. Так они проводят большую часть своего времени. Они смотрят телевизор и ждут смерти.

Их не так много. В этом он тоже убедился. Он не хотел, чтобы его отец находился в доме престарелых, полном запущенных пожилых людей. Но их также не так много, потому что это самый дорогой дом в городе.