В этом месте время замирает. Часы и секунды прилипают к коже, пронзают ее. Лучше игнорировать его течение, хотя это невозможно.

«Привет, Маркос. Как поживаешь? Я так рада тебя видеть, дорогой». Нелида привезла его отца в инвалидном кресле. Она обнимает его, потому что любит его, потому что все медсестры знают историю этого человека, который не только преданный сын, но и спас одну из медсестер и женился на ней.

После смерти ребенка Нелида стала обнимать его.

Он приседает, смотрит отцу в глаза и берет его за руки. «Привет, папа», - говорит он. Взгляд его отца потерянный, опустошенный.

«Как папа, лучше?» - спрашивает он, вставая. «Ты знаешь, что послужило причиной?»

Нелида велит ему присесть. Она оставляет его отца рядом с креслом, смотрящим в окно. Они садятся рядом, за стол с двумя стульями.

«У дона Армандо был еще один эпизод, дорогой. Вчера он снял с себя всю одежду, и когда Марта – она медсестра, которая работает по ночам – пошла присмотреть за одним из других постояльцев, твой отец пошел на кухню и съел весь праздничный торт, который мы приготовили для дедушки, которому исполняется девяносто лет».

Он скрывает улыбку. Черная птица взлетает и садится на другой куст. Его отец радостно показывает на птицу. Он встает и подкатывает кресло-каталку к окну. Когда он садится обратно, Нелида смотрит на него с нежностью и жалостью. «Маркос, нам придется вернуться к тому, чтобы привязывать его на ночь», - говорит она. Он кивает. «Мне нужно, чтобы ты подписал бланк разрешения. Это для блага самого дона Армандо. Ты знаешь, что мне не нравится это делать. Но твой отец очень чувствителен. Он не может есть все, что захочет, это вредно для него. Кроме того, сегодня это торт, а завтра – нож».

Нелида идет за бланками.

Его отец уже почти не говорит. Он издает звуки. Жалобы.

Слова там, в капсуле. Они гниют за безумием.

Он садится в кресло и смотрит в окно. Затем он берет отца за руку. Отец смотрит на него так, словно не знает его, но и не отдергивает руку.