22

Со щенками он теряет счет времени. Они играют в нападения на него, пытаются поймать ветки, которые он перебирает в воздухе. Они кусают его руки своими крошечными зубками, и это почти щекотно. Он хватает их за головы и осторожно трясет, как будто его рука – это пасть чудовищного зверя, который охотится за ними. Он нежно дергает их за хвосты. Когда они скулят и лают, он тоже это делает. Они лижут ему руки. Все четверо щенков – самцы.

Он дает им имена: Джаггер, Уоттс, Ричардс и Вуд.

Щенки бегают по террариуму. Джаггер кусает Ричардса за хвост. Вуд кажется спящим, но внезапно встает, хватает ртом одну из веток и трясет ею в воздухе. Но Уоттс недоверчив, он обнюхивает этого человека в террариуме, затем играет вокруг него, обнюхивает его и лает, после чего неуклюжими движениями взбирается на его ноги. Он нападает на Уоттса, щенок немного плачет и щиплет его за руку, виляя хвостом. Затем Уоттс прыгает на Ричардса и Джаггера. Он нападает на других щенков, но они бегут за ним.

Он думает о своих собаках. Паглизе и Коко. Ему пришлось зарезать их, зная, подозревая, что вирус – это ложь, придуманная глобальными силами и узаконенная правительством и СМИ. Он думал бросить своих собак, чтобы избежать необходимости убивать их, но он боялся, что их будут пытать. Оставлять их у себя было бы гораздо хуже. Они все могли быть замучены. В те времена продавались инъекции, чтобы домашние животные не страдали. Они продавались везде, даже в супермаркете. Он похоронил Паглизе и Коко под самым большим деревом во дворе. Они втроем сидели под его тенью во второй половине дня, когда стояла сильная жара, а ему не нужно было работать на перерабатывающем заводе отца. Пока он потягивал пиво и читал, они были рядом с ним. Он брал с собой старый отцовский портативный радиоприемник и слушал программу, в которой исполнялся инструментальный джаз. Ему нравился ритуал, когда нужно было настроиться на станцию. Время от времени Паглизе вставал и гнался за птицей. Коко поднимала сонную голову и смотрела сначала на Паглизе, потом на него, что, по его мнению, означало: «Паглизе сошел с ума, сошел с ума. Но мы любим его таким, какой он есть, сумасшедшим», и он всегда гладил ее по голове, улыбался и тихо говорил: «Милая Тейлор, моя прекрасная Коко». Но когда приходил его отец, Коко была совсем другой собакой. Она не могла сдержать своего счастья. Что-то зажглось внутри нее, неработающий двигатель, и она начала прыгать, бегать, вилять хвостом, лаять. Когда она видела его, как бы далеко он ни находился, она бросалась в его сторону и прыгала на него. Он всегда встречал ее с улыбкой, обнимал, брал на руки. Коко по-разному виляла хвостом для своего отца, так она узнавала, что отец рядом. Она делала это только для человека, который нашел ее на обочине шоссе, свернувшуюся калачиком, грязную, несколько недель от роду, обезвоженную, на грани смерти. Его отец держал Коко рядом с собой двадцать четыре часа в сутки; он отнес ее на завод и ухаживал за ней, пока она не начала отвечать. Он считает, что убийство Коко было еще одной из причин психического расстройства его отца.

Внезапно четыре щенка затихают и навостряют уши. Он напрягается. Ни разу ему не пришло в голову очевидное. У щенков есть мать.

Он слышит рычание. По другую сторону стекла две собаки обнажают клыки. На реакцию у него уходит меньше секунды. В это мгновение он думает, что хотел бы умереть здесь, в этом террариуме, вместе с этими щенками. Тогда его тело хотя бы послужит пищей, а эти животные смогут прожить еще немного. Но тут перед ним встает образ отца в доме престарелых, и так быстро, что это происходит инстинктивно, он тащит себя к двери, через которую вошел. Он толкает дверь и запирает ее. Собаки уже на той стороне, лают, царапаются, пытаются проникнуть внутрь. Если он оставит дверь запертой и убежит через ту, что соединяется с соседним террариумом, щенки погибнут. Но если он откроет эту дверь со щенками внутри, у него не будет времени убежать до того, как собаки нападут. Дверь в соседний террариум закрыта. Он пытается открыть ее, но не может. Щенки скулят. Они сворачиваются калачиком, чтобы защититься. Он решает накрыть их своей рубашкой, хотя знает, что это не спасет их. Он ложится на пол перед дверью, через которую собирается уйти, и начинает бить по ней ногой. После нескольких ударов дверь поддается. Он дышит. Собаки лают и с большей силой бьют лапами по стеклу. Он убеждается, что дверь, ведущая в соседний террариум, полностью открыта, и знает, что сможет выбраться этим путем, потому что стекло разбито. Рычание усиливается. Ему кажется, что собак стало больше. Либо это так, либо те, что уже там, с каждой секундой становятся все более разъяренными.

Щенки, свернувшись калачиком, растерянно высовывают свои крошечные головки из-под его рубашки. Он берет камень среднего размера и прижимает его к запертой двери, через которую пытается проникнуть стая. Затем он отпирает ее. Он знает, что в конце концов собаки смогут ее открыть, хотя это будет непросто. Он находит другой камень, чуть побольше, и на четвереньках тащит его к соседнему террариуму. Он заклинивает дверь большим камнем, потому что его пинки разрушили защелку. Затем он уходит через разбитое стекло, осторожно, не прыгая и не издавая громких звуков. Когда он оказывается на первом этаже, он начинает бежать.

Он бежит, не останавливаясь и не оглядываясь. Небо затянуто темными тучами, но он не замечает этого. Только когда он видит машину, он слышит лай более отчетливо. Он слегка поворачивает голову и видит стаю собак, которая становится все ближе и ближе. Он бежит, как будто это последнее, что он собирается сделать на земле. За несколько секунд до того, как собаки настигают его, он оказывается в своей машине. Когда он переводит дух, он с грустью смотрит на них, потому что не может им помочь, потому что не может их накормить, помыть, позаботиться о них, обнять их. Он насчитал шесть собак. Они тощие, вероятно, недоедают. Он не боится, хотя знает, что они могут разорвать его на части, если он выйдет из машины. Он не может перестать смотреть на них. Прошло много времени с тех пор, как он видел животных. Альфа-самец, вожак стаи, - черный пес. Они вшестером окружают машину, лают, пачкают стекла белой пеной из своих рыл, бьют лапами по закрытым дверям. Он смотрит на клыки, голод, ярость. Они прекрасны, думает он. Он не хочет причинять им боль. Они следуют за ним, пока он не нажимает на педаль газа, и мысленно он прощается с Джаггером, Уоттсом, Ричардсом и Вудом.