ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Лаллакай.

По словам Рикра, так звали женщину-фейри. Она была известна еще как Ночная Орлица и Леди Тени. Старая и сильная фейри, я не хотела, чтобы такая угрожала перерезать мне горло.

Темные тени мелькали в лесу, пока я шла к дому, ориентируясь на вечерний свет солнца, проникающий среди ветвей. Рикр в форме хорька ехал на моем плече.

Прости, голубка, — шепнул он. — Я был беспечен, пикси застала меня врасплох.

— Ты не виноват, — если кто и был виноват, то только я.

Я шла и смотрела, как мои ладони мелькали по бокам. Эти ладони. У них были пределы? Если бы Лаллакай не пришла, я убила бы фамильяра Эллен? Я ранила бы или убила ведьм?

Я прикрыла глаза, искала что-нибудь среди эмоций. Но ощущала лишь, как осколки во мне терлись друг о друга. Я хотела вернуться. Я хотела ранить Лейни за то, что она настроила ковен против меня, и я хотела навредить остальным за то, что они поверили ей.

Хоть их обвинения и подозрения были логичными, и я никак не переубеждала их, я хотела навредить им.

Я погрязла во всем этом.

Влага липла к ресницам. Почему я не могла быть нормальной? Я пыталась подстроиться. Старалась изо всех сил.

Золотой свет расцвел, когда я вышла из густого леса в сад «Сердец и Копыт».

Жди тут, голубка, — сказал Рикр, он превратился в быстрого белого скворца. — Я проверю, нет ли непрошенных гостей.

Он улетел, и я послушно ждала, прикусив губу. Лейни сказала МагиПолу, что я проникла в ее дом и напала на ковен? Или не хотела, чтобы агенты знали, что она напала на меня первой? Она хотела шанс отомстить мне до того, как меня арестуют и заберут подальше от нее? Насколько важным для нее было мое признание в преступлении?

Как только Рикр все проверит, я вернусь к обычным делам. Хоть я могла казаться Лейни и МагиПолу виновной, я была невиновной. Лучше всего сейчас было вести себя как невиновный человек. Подозрительное поведение сработает против меня.

Можешь идти, — позвал меня Рикр откуда-то возле дома. — Тут только Доминика и Грета.

Я поспешила между яблонь, глядя на дом в дальнем конце двора. Доминика и Грета припасли для меня еду, но я не могла сейчас идти туда. Не в таком настроении.

Я повернула к задней части конюшни и поднялась в свою квартиру. За пару минут я приняла душ и переоделась, а потом побежала вниз по лестнице, одетая в джинсы и черную футболку на несколько размеров больше, чем нужно, волосы были грубо собраны в высокий хвост. Рикр сидел на крыше конюшни, смотрел, как я направляюсь к полям.

Через час я лежала на спине на далеком пастбище, прохладная трава была подо мной, солнце висело низко на западе.

Козел Гудини лежал рядом со мной, жевал неспешно траву. Еще два козла бродили неподалеку, а овца Пушистик нюхал мою ногу. Хиппи и Фанко, наши спасенные скаковые лошади, паслись слева от меня.

Коричневый нос появился надо мной, закрывая небо. Пип, ломовой конь, понюхал мою челку, не понимая, почему глупый человек лежал на земле. Я потерла его нос и закрыла глаза. Энергия животных окружала меня, спокойная и мирная, сплеталась с мягкой энергией пастбища. Хоть я была слабой и неумелой, но природа и ее творения успокаивали меня, как любую другую ведьму.

Пип сдвинул мою челку и коснулся губами моего носа. Не открывая глаза, я нежно отодвинула его голову.

— Укусишь меня за нос, и будет серьезный разговор, Пип.

Он подул на меня жарким дыханием с запахом травы, а потом его тень сдвинулась. Я слышала, как его копыта шаркнули по земле, а потом раздался вздох и стук. Открыв глаза, я повернула голову к нему. Он катался с энтузиазмом в траве. Что ж, если человек так делал, почему ему нельзя?

Я похлопала Гудини по боку и снова расслабилась. Стоило завоевать раз доверие животного, и оно было твоим, пока ты его не предашь. Чаще всего оно оставалось твоим, даже если ты его предавал — потому я ненавидела тех, кто издевался над животными.

Это место было моим убежищем. Я не могла позволить Лейни и МП забрать его у меня. Мне нужно было как-то сохранить его.

Солнце опускалось, окрасило облака в розовый и золотой, когда я открыла глаза. Я села, звери вокруг меня напряглись, все смотрели в одну сторону — на гору на севере, покрытую лесом.

Темный конь и всадник неслись к ограде пастбища. Жеребец перепрыгнул ограду легко, а потом помчался галопом ко мне. Животные бросились в стороны, но я заметила на далеком дереве белую птицу — Рикр следил.

Я встала на ноги, стряхнула с джинсов траву и поправила футболку, которая оголила плечо.

Тиллиаг замедлился, а потом остановился в паре футов от меня. Его всадник, все еще в футболке без рукавов, открывающей мускулистые руки, посмотрел на меня зелеными человеческими глазами, его рюкзак свисал с широких плеч.

— Ты в порядке? — резко спросил он.

Я посмотрела на друида.

— Я в порядке.

— Ты была на земле.

— Да. Расслаблялась. Я порой так делаю.

Он прищурился.

— Лаллакай сказала, что обнаружила тебя в беде с твоим ковеном.

— Мне не нужна была помощь.

— Она сказала не так, — он тряхнул головой. — Что ты узнала о смерти коня?

Мой спокойное — отчасти — настроение пропало.

— Я расскажу у себя. Я не ела ничего с обеда.

С обеда, который он мне принес. Казалось, это было дни, а не часы назад.

Я пошла к дальнему саду, скрывающему ферму. Копыта Тиллиага стучали за мной, потом рядом со мной, а потом рука обвила меня и подняла в воздух.

Я выругалась, Зак усадил меня на коня перед собой.

— Перекинь ногу, — сказал он, прижимая мою спину к своей груди.

Я перекинула ногу через шею Тиллиага, чтобы сидеть правильно на коне. Жеребец выглядел иначе, когда я была на его спине, и мне стало не по себе, когда он повернул уши ко мне и выгнул шею.

— Тиллиаг, — с предупреждением начал Зак.

Мышцы жеребца напряглись, и он встал на дыбы.

Зак отпустил мою талию, съезжая, чтобы не утащить и меня за собой. Сжимая руками гриву, я едва заметила, что он упал с крупа Тиллиага. Я сжимала ногами бока коня.

Его передние копыта стукнули по земле, он опустил голову. Я резко отклонилась, а он ударил задними ногами, пытаясь сбросить меня. Когда и это не удалось, он устроил мне родео. Вставал на дыбы, бросался вперед, кружился. Я держалась из чистого упрямства, но с каждым резким рывком теряла равновесие чуть сильнее.

— Козел! — заорала я, конь встал на дыбы, его тело стало вертикальным. Я не удержалась и упала. Рухнув на ноги, размахивая руками, я отшатнулась и упала на попу.

Зак поспешил ко мне, но я вскочила на ноги раньше, чем он смог добраться до меня, тяжело дыша, хмуро глядя на фейри-коня.

Кислотно-зеленые глаза спокойно разглядывали меня, жеребец повернулся, открыв мне бок.

— Тиллиаг, — зарычал Зак.

Она может на мне ехать, — грубый голос фейри скреб мой разум, его тон был решительным.

О, так я прошла его проверку? Как мило.

Его ухо повернулось ко мне, и я читала его жест. Он гадал, испугалась ли я так, что не полезу на него.

Я бросилась к коню, сжала гриву и забралась на его спину. Он был таким большим, что я растянулась на его спине, потом смогла выпрямиться. Устроившись, я сжала его гриву и яростно посмотрела на его уши.

— Она права, — Зак появился у моего колена. — Ты козел, Тиллиаг.

Я хотел знать, достойна ли она.

— Ты носил пассажиров для меня без проверки.

Она другая.

Зак выругался под нос, потом запрыгнул на коня с большей грацией, чем я. Его тепло прижалось к моей спине, он потянулся вокруг меня и сжал гриву Тиллиага — держаться можно было только за нее.

— Идем.

Ни он, ни конь не извинились за родео, но я этого и не ожидала от них.

Тиллиаг побежал рысью, а потом разогнался сильнее. Прохладный ветер хлестал меня, и мое недовольство пропало. Я раскачивалась с движениями коня, его бег был легким, сила текла по его телу. Я много раз ездила на конях, но ни один так не ощущался. Сила, грация и полная свобода были от отсутствия контроля.

Мы были на середине пастбища, когда я вспомнила о Заке. Он прижимался к моей спине, руки были по бокам от меня, и он двигался со своим конем и мной. Мы втроем были в идеальной гармонии, и когда впереди стало видно ограду пастбища, я склонилась инстинктивно вперед и напрягла ноги. Тиллиаг легко перепрыгнул ее, его копыта стукнули по гравию на другой стороне.

Он замедлился, веселье нашей короткой поездки утихало. Я выдохнула. Жеребец остановился.

Я не знала, что меня заставило это сделать, но я отклонилась к Заку, все мое тело расслабилось, голова прильнула к его плечу. Я закрыла глаза, вдыхая запах Тиллиага и сосновый запах друида.

Почему это ощущалось так хорошо?

Ноги Зака напряглись, направляя коня, и Тиллиаг пошел вперед. Я не двигалась, отклонилась к друиду, бедра подрагивали от шагов коня. Гравий захрустел, и Тиллиаг снова остановился. Я открыла глаза, он стоял в паре ярдов от задней двери конюшни.

Зак спрыгнул со спины коня на землю. Я прижала ладонь к сильной шее Тиллиага. Благодарить фейри всегда было рискованно, некоторые сразу же требовали считать это долгом.

«Поездка была восхитительной», — сказала я, надеясь, что меня слышал только фейри, а не друид.

Тиллиаг склонил ко мне ухо, но не ответил. Я съехала с его спины, боль вспыхнула в бедре, где хоб Эллен чуть не сломал мне ногу. Тиллиаг тряхнул головой и умчался, оставив двух всадников. Он пропал в стороне фруктового сада.

Отогнав странное настроение, я похлопала по карманам в поисках ключей. Мои пальцы задели силуэт складного ножа.

— Так что? — прогудел Зак за мной.

Я вытащила ключи из другого кармана.

— Смерть коня, — сказал он. — Ты сказала, что узнала, как он умер. И что случилось с твоим ковеном?

Лаллакай рассказала ему о «суде ведьм» Лейни? Я вставила ключ в замок и бросила поверх плеча ледяной взгляд.

— Второе — мое дело.

Он прищурился.

— Мы же в этом вместе?

Я напряглась, его слова вызвали вспышку эмоций, ударивших меня по груди как сбежавшая ломовая лошадь. Я вдруг задрожала от гнева, горя и гадкого ужаса, и я не знала, почему.