Когда Бирсфорды собрались возвращаться в гостиницу, мисс Дин вынесла им большую картонную коробку, перевязанную бечевкой.

- Я собрала бумаги, - шепотом сказала она. - Здесь все. Я подумала, вы вполне можете взять их с собой и просмотреть на досуге. Только я уверена, вы не найдете в них ничего, проливающего свет на таинственные происшествия...

Ее слова потонули в оглушительном грохоте, послышавшемся наверху. Томми стремительно взлетел по лестнице. В одной из комнат он обнаружил на полу разбитые вдребезги кувшин и раковину. В комнате не было ни души.

- Привидение взялось за свое, - усмехнулся Томми и в задумчивости спустился вниз.

- Скажите, мисс Дин, могу я поговорить со служанкой, мисс Крокет? Буквально минутку, - попросил он.

- Конечно. Сейчас позову ее. Мисс Дин вышла на кухню и тут же вернулась со служанкой.

- Мы тут думаем купить этот домик, - непринужденно заявил Томми, - и моя жена хочет узнать: если мы все-таки соберемся, не останетесь ли вы у нас?

На респектабельном лице Крокет не отразилось ровным счетом ничего.

- Благодарю вас, сэр, - ответила она. - Мне бы хотелось обдумать это, если можно. Томми повернулся к Монике.

- Я в совершенном восторге от дома, мисс Дин. Насколько я понял, на него претендует еще кто-то? Конкурент, так сказать... Да, да, я знаю, сколько он дает. С удовольствием предложу вам на сотню больше. И уж будьте уверены, это лучшая цена.

Мисс Дин пробормотала что-то уклончивое, и Бирсфорды откланялись.

- Я был прав, - сказал Томми, выйдя за калитку. - Это Крокет. Ты заметила, как она дышала? Это потому, что она спускалась по лестнице, разбив наверху раковину. Иногда, думаю, она тайком проводила в дом племянника и, пока он там наверху полтергействовал или как ты это там называешь, сидела со всеми в кухне, словно невинная овечка. Вот увидишь, еще до вечера доктор О'Нил сделает очередное предложение.

И действительно, ближе к обеду они получили записку от мисс Дин.

"Только что заходил доктор О'Нил. Предлагает на 150 фунтов больше, чем раньше".

- Похоже, племянничек у нее со средствами, - задумчиво заметил Томми. - И знаешь, что я скажу тебе, Таппенс? Кажется, ставка действительно высока.

- О! Хоть бы нам найти клад.

О, Таппенс, нам бы для начала справиться с этой кучей.

Они принялись разбирать коробку с бумагами - занятие весьма утомительное, если учесть, что они были просто свалены туда вперемешку, без малейшего намека на метод или систему. Процесс поминутно прерывался - супруги обменивались мнениями.

- Что там у тебя, Таппенс?

- Старые оплаченные счета, три совершенно никчемных письма, рецепт сохранения молодого картофеля и еще один для приготовления сырного пирога с лимоном. А у тебя?

- Один счет, немного любовной лирики, две газетные вырезки: "Почему женщины покупают жемчуг - потому что это самое выгодное вложение" и "Четыре жены одного мужа - невероятно, но факт". Еще рецепт приготовления заячьего рагу.

- С ума сойти, - отозвалась Таппенс, и просмотр тетиного наследия возобновился.

Наконец коробка опустела. Томми с Таппенс молча уставились друг на друга.

- Я отложил эту бумажку, - прервал молчание Томми, поднимая половинку тетрадного листа, - как единственную подозрительную штуку во всей коробке. Хотя вряд ли это имеет какое-нибудь отношение к тому, что мы ищем.

- Дай глянуть. Это же загадка, Томми! Обычная детская загадка:

Похоронили в мае,

Сто дней не вспоминали.

Стали осенью копать,

А она жива опять.

- Хм, - скептически хмыкнул Томми. - Поэзия - это не по моей части.

- Не вижу, что ты тут нашел подозрительного, - заметила Таппенс. - У каждой старушки такого добра пруд пруди: надо же чем-то развлекать внуков!

- Дело не в стихах. Подозрительным мне показалось то, что написано ниже.

- "Св. Лука, одиннадцать, пятьдесят девять", - прочла Таппенс. - Это же Евангелие!

- Вот именно. Тебе это не кажется странным? С чего бы такой старой и религиозной леди ссылаться на Евангелие под какой-то загадкой?

- Да, это очень странно, - задумчиво протянула Таппенс.

- Полагаю, как дочь священника ты не забыла прихватить с собой Библию?

- Представь себе, не забыла. Ага, не ожидал? Погоди секунду...

Таппенс схватила свою дорожную сумку, вытащила из нее маленький красный томик и, вернувшись к столу, принялась нетерпеливо листать страницы.

- Так... От Луки... Глава одиннадцать, стих девять. Ох, Томми, смотри!

Томми склонился к странице и посмотрел, куда указывает мизинец Таппенс.

"...ищите, и найдете..."

- Вот оно! - вскричала Таппенс. - Есть! Нужно только разгадать загадку, и сокровище наше, точнее - Моники Дин.

- Разгадать! Ничего себе. "Похоронили в мае, сто дней не вспоминали". Черт знает что! Бедные детишки.

- Да нет же, все очень просто. Тут какой-то трюк, - мягко сказала Таппенс. - Дай-ка мне.

Томми охотно избавился от бумажки. Таппенс устроилась с ногами в кресле и, хмуря брови, начала что-то бормотать себе под нос.

- Все очень просто, - напомнил Томми, когда прошли первые полчаса.

- Не каркай. Просто эта загадка для совсем другого поколения. Знаешь, я уже всерьез начинаю подумывать, а не вернуться ли нам завтра в город и не навестить какую-нибудь старушку, которая помнит все эти штуки?

- Давай лучше попробуем еще разок.

- Так... Что же у нас хоронят в мае? - задумчиво проговорила Таппенс. Прежде всего, конечно, усопших. Потом надежды...

- Таппенс, ты говоришь, это детская загадка.

- Да знаю я... Понимаешь, мне все кажется, что я ее помню, только что-то.., что-то в ней не так.

Ее рассуждения прервала маленькая служанка, пришедшая передать, что ужин будет готов через пару минут.

- Только мисс Лумли спрашивает, как вы любите картошку: жареной или в мундире? У нее есть и то и другое.

- В мундире, - немедленно отозвалась Таппенс. - Обожаю картошку...

Она застыла с открытым ртом.

- Эй, в чем дело? Привидение увидела? - осведомился Томми.

- Почти. Слово! Томми, ты что, не понял? Картошка! Ее сажают весной, а осенью выкапывают. И я вспомнила теперь эту загадку. Только звучала она немножко по-другому:

Закопали в землю в мае