Спор этот, так же как и воспоминания, изнурял меня. Так было нужно. Богу было угодно, чтоб боль длилась и длилась. Я должна была потерпеть страх и гнев. Я должна была устать от них и утихнуть. И сказал: выйди и стань на горе пред лицем Господним, и вот, Господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы перед Господом, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь; после землетрясе-ния огонь, но не в огне Господь; после огня веянье тихого ветра, и там Господь (3 Цар. 19, 11-13).

Но путь к Царству сначала преграждает большой и сильный ветер, загромождают разрывы землетрясений и опаляет нестерпимый огонь. И только после огня может возникнуть веянье тихого ветра...

Если бы тогда не был начат тот роковой спор о Церкви, наверное, ничего бы не было, не были бы написаны наши книги, не было бы "Надежды", не было бы обысков, тюрем, ссылок... Спор должен был быть разрешен жизнью. Выбирай себе жизнь, чтобы жить, - сказал Моисей народу Божьему. Я повторила эти слова следователю, предлагавшему мне "свободу".

"Дай мне Царство!" - кричу я в тюрьме, зная, что недостойна Царства. Но "путь к свободе лежит через тюрьму". А путь к Царству, понимаю уже я, идет через ежесекундное преодоление сатанинских искажений. В познании себя, Бога, Церкви. Сатанинские искажения побеждаются, по учению св. Отцов, постоянным погружением мысли в Бога и смертной памятью. Путь к Царству путь называний постигаемой реальности, не трактовка ее с точки зрения выгоды, а открытие в созерцании истинных смыслов благодатной силой Духа Святаго (ясно, что выгода - понятие отнюдь не только материальное, но и духовное).

Без покаяния души и сердца, без покаяния мысли путь называний истинных смыслов невозможен. Покров тьмы столь прочно порабощает ум и сердце, "превратность" ума становится столь твердой, что для сокрушения ее нужны немыслимая энергия и сила страдания, рождающиеся неведомо откуда, из сокрытых от нас источников.

Но на грани жизни и смерти, на краю бездны отчаяния плач о Церкви и о себе, плач об измене Христу, ужас перед чудовищностью и безумием предательства Его неожиданно рождают тихую надежду.

Я спешу записать для тебя череду утрат и надежд, бесплодные скитания моей мысли, стучащейся в мной же воздвигнутые тупики. Я спешу назвать это бесплодие своей мысли, определить его как оставление. Оставление было, для меня теперь это ясно, наказанием за желание оправдать свой путь.

Наш спор о Церкви был тогда бесплодным, потому что мы спорили в пустоте. Каждый в своей пустоте, потому что каждый хотел оправдать свой путь. Каждый ищет своего, а не того, что угодно Иисусу Христу (Фил. 2, 21). И потому не было мужества мысли и сердца, необходи-мых для того, чтобы стать на путь созерцания и называния истинных смыслов реальности.

"Есть четыре главных вида оставления Божия. Иное оставление промыслительное, как то было с Самим Господом, иное испытательное, как было с Иовом и Иосифом, дабы явить одного столпом мужества, другого столпом целомудрия. Иное оставление духовно воспитательное, как то было с Апостолом Петром, дабы смиренномудрием сохранить в нем преизбыток благодати. Иное, наконец, по отвращению, было с Иудеями, дабы наказанием обратить их к покаянию. Все сии виды оставления спасительны и исполнены Божественной благодати и человеколюбия". Эти слова преп. Максима Исповедника открыли для меня тот промыслительный смысл разрыва лжехристианства с православием, который явил все безобразие своих плодов.

Духовный разрыв с православием начался не с нами, а значительно раньше, он протекает не во времени и не в пространстве, и ни один день, как и всякое время в любом его измерении, не властен прекратить или покрыть этот разрыв. Он происходит в духе.

Моя душа, измученная горьким плачем о Церкви, воспоминаниями измен моих и чужих, была внезапно утешена другой памятью. Словно бы отошло от нее облако, сковавшее ее темными влагами.

Что это было? В безлюдной усть-канской пустыне проснулись колокола. И я увидела, что каждое дерево - храм, что Церковь наполнила Собой всё. Полнота Наполняющего всё во всём (Евр. 1, 23). Но кто же может войти в эту Полноту, Тело Христово, в то духовное человечество, восприявшее бессмертие своего Творца, заповедавшего потерять душу в мире сем, чтобы обрести ее в Полноте Наполняющего все во всем? Кто достоин войти в эту реальнейшую из Реальностей? Во все времена человеческой истории человек обращает к Богу этот вопрос и получает ответ: Я соблюл Себе семь тысяч человек, которые не преклонили колени перед Ваалом (3 Цар. 19, 18). Так и в нынешнее время, по избранию благодати, сохранился остаток (Рим. 11, 4). Надо ли пояснять, что семь тысяч, так же как и остаток, символическое число и что оно пополняется и будет пополняться до скончания времен?

Все торжествует Твою победу, Господи, Твоя Церковь благовествует ее в каждой капле бытия.

Оковы гор стали мягкими, как воск, редкие деревья, вбирая в себя небесную голубизну, золотились куполами. Я увидела другой мир, погруженный в Царство. Да приидет Царство твое...

Церковь нельзя забрать, и от Нее оторвать невозможно. Она у нас в сердце. Путь к Царству начинается в сердце и не может закончиться в сердце.

Разрыв с православием происходит в духе тогда, когда мы хотим оправдать себя и свой путь. Это - разрыв с Небесной Церковью, уход из обители православия.

Заговор сатаны пошл и неосуществим, но он хочет осуществить его в каждом начинающем-ся дне и продолжить каждой ночью. Значит, это должно длиться до тех пор, пока для нас не воссияет свет невечернего дня.

Заговор сатаны пошл, и цель его известна: сломать душу и сжечь совесть. Но в каждом дне, протекающем на определенном для того пространстве, одна и та же цель обрастает своими реалиями.

Разрыв земной Церкви с Небесной ломает душу и сжигает совесть. Но не сразу, конечно. Время оставления Господня нам не дано учесть.

Путь к Царству начинается с преодоления сатанинских искажений, заживления немысли-мых разрывов в духе. Но человеку это невозможно, возможно это только Богу (Мф. 19, 26).

Но что же значит разрыв с Небесной Церковью? Да и может ли земная Церковь существовать отдельно, вне связи с Небесной, спрашивают все те же друзья Иова. И в чем, как обозначается эта связь здесь, "на земном уровне бытия"?

Она никак не может быть обозначена. Связь существует в духе и истине (Иоан. 4, 24). И обнаруживается в плодах По плодам узнаете их. Духовные плоды до поры до времени невиди-мы. Но Бог в нужное Ему время являет их непременно Мир сохраняется именно плодами духа, дарующими силу производить плоды во всех других сферах бытия. Так, мученики и исповедни-ки - земная Церковь - побеждают страх и боль телесных страданий - не своей силой, а силой, дарованной главой Небесной Церкви - Христом. Но побеждают тогда, когда еще до телесных мук, которыми мир будет убивать их, они силой духа стали мертвы для мира и живы для Небесной Церкви, соединившись с ней в духе и истине.

Земная Церковь не может быть в единстве своих членов, еще живущих на земле, и одновре-менно в единстве с Небесной Церковью, не может стать Телом Христовым, учит нас евангельс-кое откровение о Церкви и Предание, если живет по правилам, установленным для нее миром, которые духовно чужды Небесной Церкви. Она не может быть единым Телом с Небесной Церковью, если разрывает с Ней, не прославляя открыто своих мучеников, то есть Небесную Церковь, и не находясь в открытом миру единстве со своими исповедниками.

Так что же, могут снова и снова спросить нас с тобой друзья Иова, это - суд, приговор, отвержение?

Бог будет судить Свой народ. Его Слово будет судить. Наш суд не нужен, он ничтожен и бесплоден.

Это - не суд, а ревность о христианстве, об Истине, о Церкви, неутихающая боль о попрании правды Христовой. Это отвержение лжи, опошляющей то, что опошлить невозможно.

Сеющие слезами - радостью пожнут, - утверждает Псалмопевец.