Глава 15

— А где же остальные?

— Пойдём.

Она последовала за Сионой к корням массивного дерева. Вайат стоял там, скрестив руки, чтобы дождаться их, с воинственным взглядом упрямой решимости на лице. Он был таким ожесточенным защитником. Ее губы тронула улыбка. Должно быть, это его смягчило, потому что молодой человек перестал сердиться и нахмурился.

Она посмотрела вверх на дерево. Высоко в ветвях был построен маленький дом. И действительно, с левой стороны с толстой ветки свисала вниз импровизированная веревочная лестница. Она была примерно в полутора метрах от земли. Достаточно высоко, чтобы озадачить диких животных, но все еще достаточно низко, чтобы человек обычного размера мог дотянуться до нее и подняться.

Ствол был настолько широк, что если бы все взялись за руки, то не могли бы обхватить его. На нем были настоящие листья вместо иголок, к тому же на земле совсем не было снега. Все это указывало на то, что дерево образовывало центр эльфийского священного круга — а люди обычно не могли пересечь магическую границу эльфийского священного круга.

Люк сказал, что эльфы и фейри разделяют много пересекающихся путей в их истории. Но в то время как фейри покинули Великую Мать, когда ей нужна была помощь, и заявили права на магию из неестественных источников, эльфы посвятили свои дары земле и были одним из немногих видов, все еще способных пользоваться ощутимой связью с божеством Милены в настоящее время.

Священный круг был тем местом, где эльфы соединялись с Великой Матерью, возобновляя свою природную энергию. Это было очень личное и мощное место, где магия была сильной. Разумный эльф редко держал свой круг там, где жил, потому что он не был бы признательным, если бы другие пересекли границу и осквернили ее.

— Это чей-то дом. Похоже, он защищен. Не думаю, что…

Вайат коснулся дерева без какого-либо сопротивления.

— Этот круг сломан. Кто бы здесь не жил, он мертв. Должно быть, это произошло совсем недавно, поскольку листья все еще зеленые, но они уже начинают опадать.

Теперь, когда он сказал об этом, Грета посмотрела вниз и заметила довольно много листьев в разных состояниях увядания, беспорядочно разбросанные по земле.

Она попыталась отбросить печаль, которая внезапно нахлынула на нее.

Грета слышала бурчание низких голосов и шаркающие звуки движения сверху.

— Хорошо, я думаю, это достаточно безопасно на ночь.

Сиона первая начала подниматься по лестнице, за ней последовала Грета. Вайат шел последним, подтянув за собой веревочную лестницу и заправил ее на крючок рядом с дверью, которая выглядела так, как будто он был именно для этой цели.

Стены были сделаны из смазанных, вытесанных вручную досок, вырезанные окна были красиво обшиты. Единственное, чего не хватало, так это очага, но это было понятно, учитывая, сколько урона он мог бы нанести, если бы огонь вышел из-под контроля.

Там была настоящая дверь, настоящая крыша и настоящая мебель. Качающееся кресло с гладкими от изношенности ручками, узкая раскладушка со сложенным на ней одеялом напротив далекой стены, и вязаный коврик на посыпанном песком полу, который выглядел так, будто он видал дни и получше. Она провела рукой по древесной текстуре небольшого квадратного стола.

Быстрая проверка шкафов не особо много принесла, не то, чтобы она была удивлена. Но когда она увидела, что стол нагружен ягодами, корнями и зеленью, она поняла, что фейри по пути провели целый день в поисках пищи и собирали все, что им встречалось. Ее щеки покраснели. В обычной ситуации она бы сделала то же самое, но, вероятно, была ошеломляюще невежливой по отношения в своим спутникам в течение почти всего времени, и ей нечем было поделиться.

Когда Сиона подошла к ней, она перебирала мягкую зеленую листву.

— Сегодня я видела много новых растений, пробившихся сквозь снег, и было не так холодно, как обычно.

Она почувствовала, будто если произнесет вслух слово «весна», то сглазит, но в ее голосе была яркая ниточка надежды.

— Когда я была маленькой, весна была моей любимой порой года, потому что отец вытаскивал из гаража велосипед, — мягко сказала Грета. — После долгой зимы, или того, что казалось долгим, до того как я попала на Милену, весна была знаком того, что солнце будет задерживаться дольше и после обеда я смогу ездить верх и вниз по улицам, а он всегда будет там, стоя в конце дороги и наблюдая за мной.

Поскольку ее день рождения был в конце апреля, то стало традицией приобретать новый каждый год прямо к сезону велосипедной езды, а ее прежняя модель доставалась Дрю.

Традиции были в ее семье большим делом. Каждый день рождения был ритуалом перехода, достойного блинов с шоколадной стружкой в форме первой буквы ее имени. А Рождество означало новую пижаму-костюм, даже после того, как она стала слишком взрослой для таких пижам. В воскресенье вечером была ночь семейных игр. А в понедельник утром мама всегда отвозила ее в школу, чтобы они могли сначала забежать в Старбаркс за кофе… для Греты заказывали горячий шоколад, до того последнего года… и у них было двадцать минут на то, что мама называла «приободриться». Они обе назвали одну вещь, которая, по их мнению, будет сложной на этой неделе, и…

Она покачала головой. Взглянув вниз, поняла, что сжимает в руке горстку кедровых орехов. Грета поднесла один ко рту. Его было трудно проглотить, но поскольку теперь вся ее жизнь оказалась сплошным утром понедельника с бесконечными трудными моментами, выстраивающимися перед ней, ей, вероятно, понадобится подпитка.

Даже несмотря на то, что сегодня шел снег, так же как и в любой другой день, осадки были легче, ветер не таким колючим. В воздухе был еле ощутимый намёк на что-то, чего она никогда раньше не чувствовала на Милене. Так будто земля просыпалась.

Опять же, это не было бесконечной зимой без причины, а она не хотела лелеять надежду из-за одного-два дня умеренной погоды.

Тем не менее, вид этих корзин, заполненных свежими цветами, и глаза Айзека, когда он подарил ей букет, наполнили ее мысли. Она оплакивала потерю своего мешка, желая, чтобы у нее было хоть что-то от него.

Принц и принцесса сидели на потрепанном ковре посреди комнаты, вероятно, потому, что Драйден хотел, чтобы они были там, где он мог бы защитить их со всех сторон. Они не разговаривали. На самом деле, никто этого не делал.

Грета поняла, что с самого начала и на протяжении всего дня, единственное время, когда фейри разговаривали, было тем, когда они обращались к ней или к Вайату… что послужило довольно интенсивному напряжению.

Она поморщилась и взглянула через плечо. Сиона скользнула в дальнюю часть комнаты и встала, вглядываясь в темноту сквозь одно из двух маленьких вырезных окон. Снаружи ничего не было видно, но что бы она не видела в своих мыслях, это привносило резкость и сосредоточенность в ее взгляд.

Вайат также отделился от группы, прислонившись к противоположной стороне маленького домика. Он выглядел жестким и неприступным. Волосы у него частично стояли торчком, а частично спутанными, как у изнуренной крысы. Тень на его щеках казалась темнее, как будто он постарел на три года за этот вечер, а круги под глазами стали более выраженными.

Молодой человек поднял глаза, и их выражение просветлело, когда он увидел ее. Он жестом пригласил присоединиться к нему. Грета пожала плечами и подчинилась, но почти пожалела об этом, когда он проследовал за ней взглядом через всю комнату, заставляя краснеть.

— Не делай так, — пробормотала она, остановившись перед ним и скрестив руки, пока не поняла, что это та же поза, что у него, и вместо этого переложила руки на бедра.

Вайат не стал притворяться, что не понимает, о чём она говорит.

— Не могу, — ответил он с улыбкой, которая заставила его глаза просиять, и у нее перехватило дыхание. Он ссутулился и засунул руки в карманы.

— Ты прекрасна, или ты не знаешь об этом?

Он уже говорил ей однажды что-то похожее, но теперь это было забавнее, чем тогда. Она посмотрела на свою разорванную, окровавленную одежду и фыркнула. Ее руки были грязными и в мозолях, не говоря уже о сухости и трещинах, и прямо сейчас она чувствовала все, что болело. Ее губы были потресканы, а из ее косы вылезали волосы, и… список можно было продолжить.

— Не смеши меня, — предупредила она. — Это плохо для раны в моем боку.

— В последнее время я обнаружил, что мне нравятся сильные и крепкие женщины.

Он повел бровью, и она рассмеялась. Должно быть, он дразнит ее.

Было здорово смеяться. Смех напомнил ей о дне, когда они с Вайатом встретились. Она чуть не выпотрошила его кинжалом, но он и глазом не моргнул. И в правду, он насмехался над ней и, в конечном итоге, пригласил ее в тайное убежище, которое сделал, чтобы обезопасить мальчиков.

У нее никогда не было смелости делать подобное, никогда не могла так легко доверять ему. Но Вайат всегда был способен находить в людях хорошее, и он побуждал это в других.

Он так мягко скользнул пальцем по ее щеке, что это было, словно прикосновение перышка. Грета застыла, встретившись с ним взглядом. Даже сквозь взгляд, хотя он и старался быть нежным, она увидела, что еще скрывалось под ним, и почувствовала неловкость. Грета не была достойна таких чувств. Она не была тем человеком, которым он себе ее представлял.

Она отошла и выглянула в окно. Пушистые снежинки в какой-то момент перестали падать, и лучи лунного света прорезали отверстия в деревьях. Было довольно красиво, но у нее на затылке волосы встали дыбом. Там что-то было.

— Что это? — прошептала она, подняв руку.

— Я ничего не вижу.

Он наклонился через окно-отверстие и посмотрел вниз. После долгого момента, он прибавил:

— И ничего не слышу.

— Я тоже, — призналась она. — Но я чувствую.

Не было никаких ночных звуков. Тот короткий момент прямо перед затмением, когда весь мир, казалось, задерживал дыхание — было похоже на это.