— Мы бы помогли — сказал Степан — только же вам нельзя верить.

— Отчего это нельзя?

— Потому что вы опять устроите какую-то ловушку.

Аристарх покачал головой.

— Сейчас нам не до ловушек. И вообще я теперь против того, чтобы держать вас в погребе или еще где-то. Кто же тогда мне будет еду приносить? А готовить самим у нас нет времени. И вообще…

— Ну, ладно — сказал Степан — допустим, что тебе мы поверили. Но есть еще и твоя хозяйка…

Аристарх оглянулся, чтобы убедиться, не следит ли за ним Ядвига Олизаровна. Тогда шастнул в яр и через какую-то минуту уже стоял возле детей.

— Я знаю, что вы надежные ребята — сказал он и опять оглянулся — и то, что я вам скажу, останется между нами. Дело в том, что моя хозяйка сейчас немощна, как ребенок, ее колдовских сил хватает лишь на то, чтобы замаскировать СТУПу. Так что бояться вам ничего. Можете смело ходить до той поры, пока лак на СТУПе не засохнет. А это случится не ранее, чем через месяц.

— А потом?

— Потом видно будет. Но не думаю, что хозяйка будет за вами охотиться. Ученица может быть послушной лишь тогда, если ее захватить внезапно.

Дети задумались. Как знать, может, Аристарх и не обманывает.

А Ядвига Олизаровна и действительно чувствовала себя так, как чувствует каждая старая женщина. Она медленно ходила от печи к столу с травами, часто садилась на лаву и отдыхала.

В печи горел огонь. В этот раз он был настоящим. На нем стояло несколько горшков с зельем.

— И где того Аристарха носит? — пробурчала она и выглянула в окно. Но оно было слишком грязным, чтобы в нем что-то разглядеть. А мыть его никогда, потому что и без того работы было больше, чем достаточно.

Внезапно со двора донеслись какие-то звуки. Ядвига Олизаровна с трудом поднялась с лавки и вышла на крыльцо.

Во двор, настороженно оглядываясь, друг за другом входили вчерашние пленники. На головах у них были хоккейные шлемы, а на плечах — мешки с крапивой. Впереди с несколькими стеблями во роту шел Аристарх. Он выплюнул свою ношу неподалеку от крыльца и сказал:

— Вытряхивайте сюда. Ого, сколько вышло! Я бы и за неделю не справился.

— Что это значит? — суровым голосом поинтересовалась Ядвига Олизаровна. Единственное, что, кажется, осталось от бывшей бабы-яги — ее суровый голос.

— Это значит, что они решили нам помочь — объяснил Аристарх.

Баба-яга сердито глянула на детей.

— Мне их помощь не нужна — отрезала она.

— Зато нужна мне — возразил Аристарх — думаешь, легко носить крапиву во рту?

Ядвига Олизаровна на это ничего не ответила. Она набрала охапку крапивы и пошла к хате. Но около крыльца баба-яга нерешительно остановилась: в трухлявых ступенях было немало дыр, а большая охапка мешала ей смотреть под ноги.

— Бабушка, подождите! — воскликнула Таня. Она подбежала к Ядвиге Олизаровне и, поддерживая ее за локоть, помогла выбраться на крыльцо.

Аристарх, глядя им вслед, сокрушенно покачал головой:

— Совсем обессилела моя хозяйка. Эх, и когда уже мы починим ту СТУПу!

Оказывается, крапиву и другие травы следует собирать лишь тогда, когда на них будет лежать роса. Но, поскольку она уже высохла и к тому же солнце поднялось довольно-таки высоко, то дети спрятались в тени у реки. Рядом с ними сидел Аристарх. Вид у него был мирный и даже, как показалось Степану, благодарный.

— Молодцы — бормотал он — я и не надеялся, что человеческие дети способны на такое.

И все же ребята на всякий случай не сбрасывали шлемов. Они даже купались в них.

— Хорошо вы, люди, живете — продолжал Аристарх — и хаты у вас хорошие. Чистые, опрятные. Я, признаюсь вам, не отказался бы хоть немного пожить в такой. Да и хозяйка моя тоже.

— Чего же тогда вы не уберете у себя? — спросил Василь — К вашему домику и подойти страшно!

— А зачем? Все равно мы вскоре отсюда выберемся. Да и времени нет.

Молчала одна лишь Таня. Она о чем-то думала.

— Давайте знаете, что сделаем? — наконец сказала она — Давайте все же поможем Ядвиге Олизаровне!

— Нужна ей твоя помощь! — возразил Василь — Она же ясно сказала.

— Ну и что с того? Она, может, из гордости это сказала. А в действительности помощь ей нужна даже больше чем другим. Потому что у каждого хоть кто-то да есть. А она — одна-одинешенька во всем мире. Никто ни улыбнется ей, ни слова доброго не скажет.

— Очень ей нужны твои улыбки!

— А вот и очень — с вызовом сказала Таня — Ты… ты ничего об этом не знаешь, вот и молчи. Хорошо тебе при папе с мамой… А другие…

И глаза Тани наполнились слезами.

Василь в ответ лишь руками развел. Ну и Танька! Уж и рта не дает раскрыть.

— Вообще-то Таня правильно говорит — заметил Степан — ты, Василь, как хочешь, а я с ней согласен. Надо помогать.

— Да я же просто так… — смутился Василь — разве я не видел, какие там ступени? А я, между прочим, свои ступени сам отремонтировал. И ничего, держатся. Отец даже похвалил за это.

— Там еще двери висят на одной завесе — вспомнил Степан — а у нас, кажется, есть лишние завесы.

— А я бы окна помыла — сказала Таня — Я люблю мыть окна. И в хате бы побелила.

— Все это лишь разговоры — сказал Василь — а вот согласиться ли Ядвига Олизаровна?

— Что ты скажешь? — спросил Степан у кота.

Тот в задумчивости забарабанил по земле обрубком хвоста.

— Кто ее знает — наконец сказал он — однако, думаю, стоит попробовать.

— Так чего ж мы тогда сидим? — поднялась Таня. И тут ее взгляд остановился на грязной, взъерошенной шерсти Аристарха — Слушай, а почему бы заодно и тебя не причесать? — спросила она.

От тех слов Аристарх подпрыгнул, как обожженный.

— Что-о? — воскликнул он — Меня, заслуженного, боевого, колдовского кота — и причесывать? Э, нет, дудки! Может, еще и купаться предложите?

— А действительно, почему бы тебе не искупаться? — сказал Степан.

— Ну, знаешь… — только и нашел что на это ответить Аристарх — Ты лучше сам подумай: зачем мне эти ваши причесывания и купания? Я же особенный кот! Для меня репьи все равно, что награда за боевые заслуги.

— Оно-конечно так — заметила Таня — Но разве самому не приятно быть чистым и опрятным? Вот моя Мурка, например.

— Ты уже во второй раз о ней вспоминаешь — сказал Аристарх — вот лучше взяла бы, да и познакомила меня с ней, чем забивать себе голову всевозможным причесыванием. Я, конечно, кот-одиночка, однако иногда даже мне хочется пообщаться с себе подобными.

— Почему бы и нет — охотно согласилась Таня — Могу хоть сейчас вас познакомить. Хочешь?

— Не имею ничего против — согласился Аристарх.

Он шел следом за Степаном и продолжал, ни к кому в частности не обращаясь:

— Да-да, с подобными себе. Хотя, если пошевелить мозгами, какие они подобные? Так, лишь внешне. Сидят себе дома с утра до ночи и с ночи до утра. Что они вообще видели в этой жизни? Решительно ничего. Представляю, как сейчас эта Мурка разинет рот от удивления и зависти. Да-да, от зависти! Кому-кому, а уж мне есть о чем рассказать. Да такое, что им даже не снилось!

Однако рассказа не вышло. Стоило Аристарху увидеть Мурку, как он остановился словно вкопанный. Заслуженный колдовской кот долго и не мигая смотрел на домашнюю кошку, потом крепко зажмурился, словно от ослепительного сияния.

Мурка сидела посреди тропы и умывалась. Правда, увидев Аристарха, сначала удивилась так, что ее белая блестящая шерсть стала дыбом.

Но это продолжалось лишь несколько секунд. Придя в себя, Мурка окинула придирчивым взглядом лохматую голову Аристарха, растрепанную шерсть на спине и боках, особенно долго рассматривала обрубок хвоста, что был сплошь покрыт репьями и другими, неизвестно какими колючками. Потом презрительно фыркнула и опять занялась туалетом. Движения ее были плавными, замедленными, и там, где она притрагивалась своим маленьким розовым язычком, мех начинал переливаться под солнцем мягким шелковым сиянием.