— Глупости ты плетешь! — воскликнул Степан и поднялся с кровати — Неужели ты думаешь, что в этом доме тебе не найдется места?

— Как знать, как знать — задумчиво ответил Аристарх — В это мне трудно поверить. Да и не обо мне, вообще, идет речь, а о моей хозяйке. Куда ей деться?

— Ну… — нерешительно начал Степан — Для нее тоже можно было бы что-то придумать.

— Вот-вот, именно «что-то» — фыркнул кот — А я же говорил о самом легком из наказаний, которые нас ожидают. О более тяжелых я даже думать боюсь. Вот и посоветуй, как нам быть…

— Не знаю — растерянно признал Степан.

— Так и помолчи, если не знаешь — уколол Аристарх — И без того на сердце… — он лишь лапой взмахнул — Лучше давай поговорим о чем-то другом.

Степан надолго задумался. Чем бы помочь Аристарху? Как бы его утешить?

— Еще молока не хочешь? — наконец догадался он.

— Эх! — отозвался огорченный Аристарх — После таких невеселых разговоров даже молоко в горло не полезет. Впрочем, неси-ка его сюда. И все другое тоже неси. Хотя бы наемся напоследок. Будет потом о чем вспомнить.

После второго завтрака Аристарх, кажется, немножечко повеселел. Но не совсем.

— Замечательная все же штука — жизнь — заметил он, возвращая миску Степану — Вот только мне в этой жизни не очень повезло. Ну почему, почему я родился таким себе пушистым и игривым котеночком, которого все бы ласкали, который по ночам преспокойно носился бы по крышам и распевал всевозможные «до-ре-ми-фа-мняу»? Так нет, выпала мне судьба родится худющим долговязым выродком. К тому же ребра сломали, ухо и хвоста надорвали! Ну почему, почему, Степан, эта замечательная жизнь бывает порою такой несправедливой, а?

Степан сникнув промолчал. В голову не приходило ничего такого, что бы могло хоть немножко утешить Аристарха. Может, предложить ему еще один завтрак?

Когда безутешный, хотя и сытый Аристарх направился к одинокому дому, Степан уселся на крыльце и задумался.

Оказывается, не так уж и сладко живется Ядвиге Олизаровне и Аристарху! Одно лишь название — колдуны. А в действительности — ни тебе крыше над головой, ни верных друзей. Даже добрые поступки не для них.

И законы у них какие-то не такие, как у людей. Жестокие, несправедливые. Он, Степан, ни за что бы не согласился мириться с такими законами.

Жаль их. Но и Шурхотуна тоже жаль. Надо бы посоветоваться с Таней и Василем. Втроем, возможно, и удастся что-то и придумать.

Ближайшей была хата бабы Марии. Поэтому Степан и направился к ней. Но еще с улицы увидел, что там что-то случилось. В хлеву пронзительно верещал голодный кабанчик. У порога похаживали грустные куры. Они все еще надеялись, что кто-то бросит им горсть зерна.

Однако никого из хаты не выходил. Более того, ставни — и те были закрыты. В Степаново сердце закралась тревога.

— Есть кто-то дома? — громко спросил он и толкнул двери сеней.

В сумерках Степан не сразу разглядел бабу Марию. Она лежала в постели и осторожно поглаживала разбухшую, перевязанную у косточки ногу.

— Принес бы ты, Степанку, кружечку воды — хилым голосом прошамкала баба Мария.

Степан пулей сбегал к колодцу. На обратном пути открыл ставни, и в комнате сразу посветлело.

Баба Мария с усилием сделала несколько глотков. Тогда смочила полотенце и положила его на лоб.

— Спасибо тебе, Степанку, — благодарно улыбнулась она — Совсем раскисла я сегодня. Да еще ногу угораздило подвернуть. Болит, хоть криком кричи.

— Может, сбегать в больницу? — вскочил Степан.

— Да уже не надо. Таня туда еще на рассвете направилась. Вот-вот должна вернуться. Ты бы лучше, если твоя ласка, покормил бы кур и кабанчика. Слышишь, что с ним творится? А мне даже пошевелиться невмоготу.

Степан бросил курам две горсти зерна, налил воды. Тогда побежал к хлеву.

— Может, вам еще что-то нужно? — спросил он, когда вернулся в комнату.

— И на том спасибо, сынок — баба Мария сделала болезненную гримасу — больше ничем мне не поможешь. Лучше иди поиграйся, чем здесь сидеть. А Тане я обязательно передам, что ты заходил.

Около Степановых ворот стоял основательно нагруженный велосипед. На багажнике был прикреплено десяток кирпичей. На руле покачивался узелок с мастерком и другим инструментами каменщика. Сам хозяин велосипеда раздраженно ходил вдоль забора.

— Где тебя носит? — насел он на Степана — Мы же договорились дымоход починить!

Ребят встретил один Аристарх. Он сидел на крыше, замечтавшись смотря в сторону Горобцов что-то себе мурлыкал. Когда гости вошли во двор, он спрыгнул просто с крыши и известил:

— Хозяйки нет дома. Она хозяйничает у СТУПы.

Впрочем, как только друзья взялись разгружать велосипед, Ядвига Олизаровна возникла из воздуха.

— Что вы задумали в этот раз? — поинтересовалась она.

— Дымоход отремонтируем — сказал Василь — А то у вас дым идет не в дымоход, а в хату.

— А ты умеешь?

Василь даже обиделся.

— Чего здесь не уметь? В прошлом году я у дядьки научился. Вон и Степан пусть скажет.

— Да верю тебе, верю — улыбнулась Ядвига Олизаровна — А где же Таня? Почему ее нет с вами?

— У нее баба заболела — объяснил Степан — Да еще и ногу подвернула. Вот Таня и побежала за врачом.

— Горемычная девочка — вздохнула баба-яга — Все сама и сама. Достается ей.

— Отчего это сама? — возразил Степан — Я сегодня им воды на целый день наносил, кур покормил и поросенка. А больше там делать ничего.

Лицо Ядвиги Олизаровны немного посветлело.

— Молодец — похвалила она Степана — Ну ладно, работайте. Не буду вам мешать. У меня тоже работы немало.

Но в этот раз Ядвига Олизаровна пропадала возле своей СТУПы недолго. Не успели ребята и замес сделать, как она опять появилась во дворе. Баба-яга уселась на починенных ступенях и задумалась. Видно, что-то не давало ей покоя. Наконец она обратилась к Аристарху:

— Ты остаешься на хозяйстве. А я, наверно, пойду посмотрю, что там случилось с бабой Марией. Может, помогу чем.

— Так врач, видимо, уже пришел — заметил Степан — А у него знаете какие лекарства? Ого!

— Мои тоже не хуже — ответила Ядвига Олизаровна — Вы только не носитесь тут вокруг хаты и главное — не трогайте метлу. Иначе не оберетесь беды.

После этого она положила в узелок какие-то травы и направилась в село. Почему-то ей казалось, будто Таня требует помощи.

А Таня и действительно помощь была нужна, как никогда.

Врача на месте не оказалось. Собственно, в больнице было несколько врачей, и все какие-то не такие — тот зубы лечит, тот ухо-горло-нос. А вот нужного ей опытного Михаила Алексеевича вызывали в областной центр, и вернется он не раньше, чем через два дня.

Таня написала ему записку и побежала домой. В душе Таня надеялась, что бабушке уже стало легче и она как-то переждет эти два дня.

Но бабе Марии, напротив, стало еще хуже. Лицо ее покрылось большими пятнами. Она, казалось, вовсе не дышала. И только тогда, когда Таня ее позвала, баба Мария медленно открыла глаза.

— Вот и оттоптала я свой ряст — едва слышно прошептала она — видимо, придется тебе, сиротинка моя, оставаться одной на этом свете.

— Бабушка, не надо! — с ужасом воскликнула Таня — Не говори так! Живи еще много-много лет!

Но баба Мария уже опять закрыла глаза. Лишь по отрывочному дыханию можно было догадаться, как ей тяжело.

Таня кинулась на улицу. Она хотела кого-то позвать на помощь. Однако на дверях Степаново хаты висел замок. Никого не было дома и у Василя.

Что делать дальше, Таня не знала. Она вернулась назад, присела около бабушкиной кровати и безутешно зарыдала.

В этот миг тихонько скрипнули двери сеней, и на пороге появилась Ядвига Олизаровна.

— Не плач, Таня — мягким голосом сказала она — Вдвоем мы что-то да придумаем. А пока что вскипяти воды.

Ядвига Олизаровна приблизилась к больной и положила ладонь ей на чело.

— Эге, доченька моя, да это у тебя серьезно! — встревоженно воскликнула она — Но ничего, все будет хорошо. Я знаю, что делать.