— Всем привет. Говорит Команда. — начал тот, что слева, — Меня зовут Михаил Дубровский.

— А меня — Владимир Сыч. А это — якобы убитый нами генерал Гаврилов. Сними лицо крупнее, — обратился Сыч к оператору, — А вы, товарищ генерал, поздоровайтесь.

— Здрасьте. — промямлил генерал, чье лицо было снято так крупно, что не помещалось в экран.

— Прежде всего, — начал Дубровский, — Хочу еще раз отметить, что генерал Гаврилов, про убийство которого сейчас кричат все СМИ — сидит рядом. Вся эта шумиха, все крики, все ток-шоу, и все эксперты, говорящие о наших психических расстройствах — лгут. Нас использовали и подставили. Вам слово, генерал.

— Меня зовут Юрий Андреевич Гаврилов. — начал он неохотно, — И точно также, как и господин Дубровский, заявляю, я жив, и нахожусь в полном здравии…

— Ближе к делу. — сказал Сыч, — Смелее.

Гаврилов бросил на Сыча ненавидящий взгляд, но все-таки начал рассказывать:

— Около года назад со мной связался некто Эйонг Вебо, выходец из Камеруна. Я познакомился с ним на одном из официальных приёмов в Министерстве. Он был гражданином России и крупным бизнесменом. Вебо просил меня об услуге, обещал хорошо заплатить. Дело было мизерное — ему нужно было вытащить из тюрьмы своего соотечественника, зато плата — вполне приличная. Сделка состоялась. Я… помог ему, и получил свои деньги. Потом Вебо снова попросил меня о похожей услуге, потом еще раз. Все время он очень хорошо платил. Но затем, когда я, наконец, отказал ему, он начал меня шантажировать. У него оказались очень весомые улики, и я был просто вынужден согласиться. Вынужден, иначе он бы меня утопил… — генерал замолчал.

Сыч ткнул его локтем в бок:

— Ну и?

— Потом наше… сотрудничество… расширялось. Я вытаскивал его людей из тюрьмы, через знакомых на таможне организовывал поставки товара… — генерал покосился на Сыча, — … наркотиков. Иногда — оружия. Иногда — еще и мигрантов. Вебо не лез за МКАД, и всех это устраивало. Он получил территорию, а я получал щедрое вознаграждение. Но потом начались проблемы. Мне стали ставить палки в колеса. То партию товара на границе задержат, то дилеров застрелят «при попытке к бегству»… Я начал понимать, что дело нечисто, и тут со мной связался некто, чьего настоящего имени я не знаю, но… Но он назвался Павлом Павловичем. Из ФСБ. По его словам, он представлял своего непосредственного начальника, который требовал от меня прекратить работать с Вебо. — генерал оживился, и облегчал душу уже не неохотно, а с изрядным рвением, — Насколько я понял из намеков Павла, его начальник сам имел виды на район Вебо и хотел прибрать его к рукам. Скорее всего, это действительно было так, потому что вскоре на нашей… на территории Вебо появилась конкурирующая… организация. У них тоже был товар, тоже из-за границы, и их тоже прикрывал кто-то сверху… Ну, вы понимаете. Однако, у меня нашлись полезные знакомства, с помощью которых удалось пресечь деятельность той банды… — генерал спохватился, но слово «банда» было уже сказано, — С нами снова связался Павел, на этот раз с прямыми угрозами, но мы только отмахнулись, потому что с его людьми справились легко, свои люди у меня были даже в ФСБ, и ничего мне сделать никто не мог. Но вот, спустя какое-то время появилась Команда, и принялась кошмарить бизнес Вебо. Сам Вебо был вынужден уехать из страны, где он сейчас — я не знаю…

Генерал закончил.

— Всё? — спросил Сыч.

— Угу. — буркнул генерал.

— Тогда резюмируем. Обращаюсь еще раз к тем, кто смотрит это видео. Генерал Гаврилов жив. Нас всего лишь подставили и использовали в своей войне. Нам дали информацию о появившейся в области банде, состоящей из мигрантов-негров, и приказали эту банду уничтожить, а когда мы выполнили свою задачу — подставили. Мы не хотим причинять никому зла. Мы — не психи и не маньяки. Нам нужна ваша помощь! Помогите распространить эту информацию. Где угодно. — Дубровский замолчал, подыскивая нужные слова, — До свидания. — наконец, сказал он, и обратился к невидимому оператору, — Выключай!

В подъезде Сычу дали чем-то тяжелым по голове, и очнулся он в уже знакомом помещении без окон, сидя на жестком стуле, надежно зафиксированный наручниками. Пристегнули всё, что можно.

За столом напротив него сидел Пал Палыч, в неизменном черном костюме.

— Очнулся? Хорошо. — он открыл лежащую на столе толстенную папку, и принялся неторопливо ее листать. Иногда останавливался на чем-то, и читал, горестно качая головой. Папка была Сычу хорошо знакома — ее он видел не раз, и она стала надежным спутником его ночных кошмаров. На обложке красовалась огромная надпись «дело ╧», и фотография Сыча. Три на четыре, матовая, без уголка. Судя по всему, скопированная с пропуска на работе.

Сыч поймал себя на том, что фокус «фейса» с медленным пролистыванием толстого личного дела уже не вызывает былого трепета.

— Ваша фамилия, имя, отчество. — оторвался, наконец, Палыч от папки и удосужился взглянуть на Сыча.

— Пошел нах..й. — ответил Сыч таким же спокойным тоном, не повышая голоса.

«Фейс» попытался скрыть удивление, но получилось плохо.

— Ты не хочешь сотрудничать со следствием? — спросил он, подняв бровь, — Ты знаешь, чем это может тебе…

— Нах. й пошёл, морда фээсбэшная. — всё такой же спокойный ответ.

Палыч тяжело вздохнул и закрыл папку с делом.

— Пойми, если ты не будешь сотрудничать, я не смогу помочь. Конкретно сейчас от тебя требуется просто назвать себя. Это сложно? — он говорил с Сычом так, как взрослый и мудрый говорит с капризным ребенком.

— Нах..й. Пошел. — отчетливо повторил Сыч, в точности копируя интонации следователя.

Палыч кивнул, и в ухо Сычу тут же врезалось что-то огромное, да с такой силой, что, не будь стул намертво прикручен к полу, то Сыч бы стопроцентно упал и укатился куда-нибудь в угол.

— Еще? — спросил у него Палыч, — Давай-ка, не кочевряжься. Фамилия, имя, отчество!

— Нах. й! Пошёл! — прокричал Сыч.

«Только не сдаваться»: крутилась в его голове одна мысль. «Ни при каких условиях. Не верить. Не отвечать. Ничего не говорить».

Снова удар в ухо. Сыч краем глаза заметил того, кто его бил — здоровый, жлобяра… И тоже в черном костюме. Это показалось Сычу смешным.

— Тебе смешно? — взъярился Палыч, впрочем, не так уж и натурально, чтобы Сыч ему поверил.

«Фейс» вышел из-за стола, и профессионально заехал Сычу в глаз. И еще. И еще. И все время повторял:

— Фамилия, имя, отчество, я сказал!!! Назови их!!! Кто ты такой??! Кто ты такой, сука??! Где остальные??! Где они??! Как тебя зовут??!

Удар-удар-удар. Бам-бам-бам. Сыч уже не воспринимал побои — у него в голове гудели колокола, а во рту стало солоно. Выбрав время между ударами, и прицелившись, Сыч выплюнул всю накопившуюся кровь на своего куратора. Жаль, в рожу не попал.

— Ах ты, с-сука!!! — взревел тот, и в этот раз у него получилось намного искреннее.

Сыч засмеялся и выплюнул в него еще и зуб.

— Ты пожалеешь об этом. — процедил сквозь зубы Палыч, и кивнул жлобу за спиной Сыча.

Снова удар по голове, на этот раз слишком сильный. Сыч почувствовал, что падает куда-то во тьму, и, увидев в этом свое спасение, нырнул в беспамятство с головой. Но, как оказалось, ненадолго.

Пробуждение было скорым и мучительным. «Нет, нет, нет!»: просил Сыч мысленно у кого-то: «Назад!» Всё его существо рвалось обратно — туда, где темно, тепло, и нет чернокостюмных отморозков. С пробуждением пришла боль. Голова гудела, левый глаз заплыл, и ничего не видел.

Палыч, снова усевшийся за стол, сделал вид, что Сыча ему искренне жаль:

— Посмотри, что с тобой стало… — сколько горечи в словах, боже мой, — Мы не хотели доводить дело до такого… — он вышел из-за стола, подошел к Сычу, присел на корточки и проникновенно заглянул в глаза, — Мы ж тебе помочь хотим, дурак…

В этот раз плевок в рожу удался на славу.

— Сука!!! Бл. дь!!! Бл. дь!!!.. — Палыч вскочил, громко и смешно матерясь.