Мне тоже следует пошевелиться. Отправляться в путешествие в этих лохмотьях и без запасов?.. Я, конечно, могу использовать свою силу всё время, но тогда в чём смысл жизни в теле смертного? Не будет смысла. Значит, придётся себя ограничивать. Время от времени. Пока же надо сосредоточиться и определить, где что лежит, а то провозимся со сборами…

— Змееногий…

— Женщ-щ-щина! Не называй меня так! — хм? Я, кажется, рассердился?! Приятно, ничего не скажешь. Правда, сердиться я и раньше мог, но не так сильно и не по таким мелким поводам. И требовалось больше времени, чтобы… как это смертные говорят?.. Выйти из себя?.. Ха! Бог, вышедший из себя. Бог, который вышел из себя. Бог, который вышел и оставил свою оболочку… А ведь так и есть: моя сущность сейчас в теле мальчишки, а оболочка… Позже! Я ещё не выполнил договор. — У твоего сына было имя. Называй меня так.

— Да… Тирек…

— Что ты хотела сказать?

— Нас не выпустят. И ворота заперты, и…

— Мы не пойдём через ворота. Бог я или не бог?..

Бог или не бог? Может ли считаться богом тот, кто оставил свою божественную оболочку и перенёсся в другое место?.. А что такое бог? И был ли я богом в самом начале, когда Демиург только создал мир и нас, бессмертных? А что такое вообще бог?

Мы наконец-то подошли к городской стене. Вонь и грязь. Прогуливающиеся по гребню стражники не стесняются справлять нужду. Вниз. В город. На землю, которую они защищают. Должны защищать…

Внутри тяжело заворочалась мутная волна злобы. Руки сами собой поднялись и швырнули вверх облако тёмной силы. Не умеете жить достойно — получите!.. Проследив, как тела «защитничков» превращаются в кучки праха, я подошёл к стене и приказал ей открыть проход…

— Великий, проснись!.. Проснись, Великий! — лысый старик в богатой одежде стоял у полупрозрачной занавеси, отделяющей огромное ложе от спальни, и раз за разом повторял одно и то же.

Наконец кто-то тяжело заворочался, и хриплый со сна голос недовольно проговорил:

— Ну что там ещё?!

— На город напали, Великий! — старик согнул спину в поклоне и опустил глаза.

— Что-о?! — чья-то рука рывком отдёрнула тонкую ткань в сторону, и стал виден крупный мужчина с поросшей густыми чёрными волосами широкой грудью.

— Великий! — зачастил, не разгибаясь, старик. — Под самое утро на стене были убиты стражники! Магией!

— На всей стене?!

— Нет, Великий! Только на участке между Пятой и Шестой башнями!

— В город кто-то проник? — сидящий на кровати мужчина несколько успокоился.

— Мы не знаем, Великий, — в голосе старика послышались ясно различимые виноватые нотки. — Сейчас стража прочёсывает прилегающие кварталы, но…

— Но — что?! Ты долго будешь тянуть гирраха за яйца?!

— Жрецы, Великий, — ещё больше заторопился старик, — они отказались идти! Наши уши при храме говорят, что… — лысая голова говорящего качнулась из стороны в сторону, а голос упал до шёпота, — что бог исчез!

Взвизгнув, женщина бросила шитьё и вцепилась в мою руку. И чего, спрашивается? Подумаешь, над травой поднялась каменная змеиная голова. Можно подумать, в храме была другая!.. Или дело в этом?

— Почему ты боишься моего раба, женщина?

— Но… Но как?! И почему?!

— Мне показалось хорошей шуткой забрать этот кусок камня. А кроме того, в пути понадобится помощь. Твой сын плохо следил за своим телом. Оно очень слабое.

— Он… Он много читал… Но как же город?!

Она беспокоится о городе. Том самом городе, где её чуть не принесли в жертву обычному куску камня, пусть и хорошо обработанному. Понятно, почему у неё такой сын… Хорошая женщина. И слишком хорошо думает о смертных. Надо это исправить. Совсем немного. Чтобы не испортить.

— Почему ты думаешь, что с городом что-то случится?

— Когда люди узнают, что бог покинул их…

— Они пойдут к жрецам и спросят. Так?

— Д-да… Конечно, обязательно…

— А жрецы ответят, что бог сошёл со своего места и отправился делать то, о чём его собирались попросить. Да ещё и сам забрал свои жертвы — тебя и твоего сына.

— Но ведь это неправда!

— Зато это выгодно жрецам.

Задумалась… Интересно, почему именно её выбрали жертвой? Кому-то помешала? Или ей хотели отомстить? Кому и за что? Угрозу надо устранить обязательно. Может быть, не стоило уходить из города?.. Нет. Стоило. Вернуться я всегда успею, а женщину надо спрятать. Вроде бы к северо-востоку отсюда жили какие-то оседлые племена…

— Великий Ях'Хат! Возрадуйся! Ибо сегодня Змееногий выступил на нашей стороне! — высокий плечистый старик в богатом жреческом одеянии воздел руки к потолку Малого Зала Приёмов. — Он сам взял свою жертву и выступил навстречу врагу! — длинная седая борода, заплетённая в церемониальную косу и украшенная тремя полосками змеиной кожи, вздрагивала в такт напыщенным словам. — Он…

— Хватит! — сидящий на троне ударил кулаком по подлокотнику. — Прибереги свою ложь для толпы, Кадорек! Я хочу знать, что на самом деле произошло в храме. И почему твои люди отказались помочь страже!

— Великий Ях'Хат! Наш бог оказал…

— Взять его! — терпение правителя лопнуло. — На кол!

Высокий тощий мужчина лет тридцати на вид с длинными белыми волосами, удерживаемыми узким обручем тёмной бронзы, отделился от группы придворных и склонился перед троном:

— Великий, что объявить народу?

— Он оскорбил меня ложью. И позаботься, чтобы этот… — Ях'Хат сделал выразительную паузу, — не болтал лишнего.

— Не беспокойтесь, Великий, — Главный Палач выпрямился и тонко улыбнулся. — С вырванным языком много не болтают… Могу я удалиться?

Шесть дней. Холмистая степь с редкими островками деревьев. Жара. Насекомые. Зверьё. Сначала я пытался бежать рядом с рабом и не обращать внимания на мелкие неудобства. Но тело не выдерживало, и большую часть пути пришлось проделать на спине каменного змея. Ему было безразлично — везти одну только женщину или кого-то ещё. Камни не устают.

Так же и с насекомыми. Но здесь уже не выдержал я. Когда на второй стоянке мелкие, наглые, противные, мерзкие… Хм, а ещё? Гадкие. А ещё?.. Н-да. В общем, какими бы они ни были, они покусали моему телу то место, из которого растут ноги. Женщина, когда перестала смеяться (а произошло это очень быстро!), пояснила, что я сел на гнездо этих тварей. А потом стала визжать и прыгать, потому что я послал пакостную мелочь кусать её. За то же место. Не всех. Сотни две или три. Чтобы знала, над кем нельзя смеяться.

Вообще, надо её воспитывать. И учить. Она многого не понимает. Например, что нельзя кричать на бессмертного, даже когда он в таком виде. Даже когда она под одежду лезет, чтобы отряхнуть тварей с… Чтобы отряхнуть. А сейчас урок можно уже закончить. Не поймёт — повторю. Потом. Пока же насекомые не станут её кусать. Никакие.

— Сядь! Не люблю задирать голову, — развалившийся на куче шкур правитель подцепил толстыми волосатыми пальцами кусок мяса со стоящего на низеньком резном столике деревянного блюда и швырнул в рот. — Фто уфнал?

Смуглый человек среднего роста с короткими кучерявыми волосами неопределённого цвета осторожно опустился на горку подушек и начал докладывать:

— Великий…

— Брось! Короче.

— Повелитель, я бы сказал, что бог всё же посетил город.

— Посетил, говоришь, — лежащий на шкурах вытер жирные пальцы о поданное слугой расшитое полотенце. — И куда же он делся?

— Ушёл, — развёл руками Главный Шпион. — При этом он на самом деле забрал предназначенную для него жертву. Но именно забрал, а не убил и не съел.

— Уверен? — Великий Ях'Хат напрягся. — С чего вдруг такие выводы?

— Повелитель знает, что я ни в чём никогда не уверен, — шпик наклонил голову, — даже в том, что вижу собственными глазами. Но… — он замялся.