Юнец, уже протянувший руку, чтобы отодвинуть заменяющую дверь занавесь, обернулся:

— Подробнее, пожалуйста.

— Подробнее… — Лариват изобразил задумчивость, мысленно стараясь выстроить разговор так, чтобы у мальчишки возникло желание продолжать встречи. Домашние варианты (их было заготовлено несколько) не годились, поскольку строились — теперь Главный Шпион видел это отчётливо — на неверной оценке собеседника. — Подробнее… Что вы знаете об обычаях наследования?..

Лариват говорил минут пять. За это время он не только описал положение, сложившееся вокруг несостоявшейся жертвы, но упомянул также родство с Великим и перспективы, которые оно открывает. Пусть пока что весьма призрачные, но всё же! Для молодого воина — а в том, что перед ним именно воин, а не охотник, Главный Шпион не сомневался — нет ничего заманчивее возможности покрыть себя славой. А у правителя — или даже просто сына правителя — таковых возможностей значительно больше, чем у, скажем, кочевника. Впрочем, этого Лариват говорить не стал — паренёк умный, сам догадается. Теперь главное — не торопить события…

Ну вот кто бы сомневался! Если смертные что-то этакое затеяли, копни поглубже — и упрёшься в деньги. Мир может меняться как угодно, но стоит смертным к нему хоть немного приспособиться, и…

Я тоже хорош, мог бы сразу догадаться. В смысле, копнуть поглубже. Спросить у женщины, кому это она так помешала. И каким образом в нищей, в общем-то, семье оказались такие дорогие вещи, как книги и пусть и ржавый, но стальной нож. Последний при нынешнем дефиците металла сам по себе — целое состояние. Спросил бы — давно уже придавил этого троюродного дядю-опекуна вместе с его сынком, которого вышеназванный опекун прямо-таки мечтал женить на своей подопечной. Однако ж не захотела подопечная. Не оценила заботы старшего родственника. Тварь неблагодарная. Да тут ещё и ублюдку её, неизвестно с кем нагулянному, скоро шестнадцать стукнет. Взрослым станет, такой-сякой, как раньше говорили — совершеннолетним. И придётся тогда расставаться с чужим богатством… Н-да. Был бы сентиментальным, всплакнул от сочувствия, а так…

А так — придётся карательную акцию на завтра переносить, чтобы успеть за одну ночь со всеми разобраться.

— Ну?

Украдкой оглядев правителя, Главный Шпион оценил его настроение, как достаточно благодушное, но всё равно предпочёл начать доклад с того, что считал безусловно хорошим:

— В городе появился новый слух, господин. Якобы наш бог не сбежал, а отправился на встречу с богиней, чтобы заняться с ней… э-э-э… размножением.

— И жрецам не сказал?

Лариват готов был поклясться, что в голосе Великого прозвучали весёлые нотки.

— Здесь мнения расходятся, господин. Одни говорят, что не сказал, другие — что жрецы просто не поняли. Вторых больше. Но все сходятся в одном: бог у нас, оказывается, мужчина. Потому что, собираясь на встречу, прихватил с собой и еду. Как и подобает настоящему охотнику. Я на всякий случай приказал этот слух поддержать.

Великий Ях'Хат кивнул: правильное решение, позволит выиграть время. Пока же надо поторопить каменотёсов, работающих над изготовлением нового бога. Конечно, он будет отличаться от старого, но если эти отличия окажутся не слишком большими… А жрецам придётся молчать. Точнее, говорить то, что нужно. Никуда не денутся. Правда, если всё же вернётся старый…

— Что с поисками?

— С поисками… — Главный Шпион замялся, подбирая слово. — С поисками странно, господин. Я отправил десяток охотников. В разные стороны. Вернулись четверо. И все четверо клянутся, что нашли следы бога. Они идут от города примерно на день пути, а потом исчезают.

— В какую сторону?

— В том-то и дело, что в разные, — буркнул Лариват, затем опомнился и поспешно добавил: — Господин.

— Хочешь сказать, — Великий Ях'Хат то ли не заметил дерзости слуги, то ли не обратил на неё внимания, — что сбежавший бог нарочно путал следы?

— Я не знаю, господин, — Главный Шпион покаянно склонил голову. — Могу только сказать, что из отправленных охотников вернутся не все. Троих уже нашли. Точнее, то, что от них осталось.

— Ну?

— Тела как будто долго лежали под солнцем. Под очень жарким солнцем. И звери их не тронули. Да и сами охотники… — Лариват снова замялся, как будто решая, стоит ли говорить, потом тряхнул головой и продолжил: — Они возвращались по отдельности и в разное время. И допрашивали их тоже по отдельности. Но все четверо говорят одно и то же: к этим высохшим трупам страшно подходить. Причём страх возникает сразу. Вот его не было, потом ты делаешь шаг, и он появился…

На некоторое время в комнате воцарилось молчание. Потом правитель, с заметным трудом разлепив губы, спросил:

— Ты веришь в колдовство?

— Не знаю, господин, — чуть помедлив, отозвался Главный Шпион. — Раньше не верил, а сейчас… Случилось слишком много такого, что я не могу объяснить. Слишком много.

Прожить жизнь, как обычный человек… Три раза «ха-ха», как говорили в этих местах не так давно. Для меня не так давно, конечно. Для смертных — в незапамятные времена. В те самые времена, когда всюду — на земле, на воде, в небе — ползали неуклюжие повозки, отравляя мир своими газами. Его, мира, двуногие прямоходящие обитатели чувствовали себя властелинами вселенной и даже не подозревали, что всё их могущество — ничто в сравнении с силой очередного свихнувшегося божка. Успевшего сделать одну-единственную гадость перед тем, как я до него добрался. Хорошую гадость. Качественную. Третья Мировая называется…

О чём это я? А! Так вот. В те времена люди тоже были обычными, но отличались от нынешних, как волк отличается от цепного пса. И кто есть кто…

А можно вспомнить тех, кто жил ещё на несколько тысяч лет раньше. Тоже вполне обычных. Если не считать, что четверо из пяти имели магические способности… Между прочим, сейчас то же самое. Просто разучились эти способности пробуждать, а когда они просыпаются спонтанно — в минуты смертельной опасности, например, — использовать. Поэтому…

Нет, то, чем я сейчас занимаюсь, не пустое философствование. Мне просто нужно решить, каким именно обычным стать. Обычным охотником? Не интересно. Обычным воином? Обычным вождём? Обычным императором?.. А что? Взять и объединить кочевые племена. У обычного смертного когда-то получилось, а я чем хуже?..

Н-да, у обычного смертного…

Служба была необременительной. Честно говоря, одно название, что служба, самое оно для ветерана, ушедшего на покой. Сиди себе в привратницкой, попивая травяной отвар и время от времени совершая обходы вокруг дома. Остальное звери сделают — и шум поднимут, если кто чужой влезть попробует, и незваного гостя придержат до прихода сторожа. Хорошие у хозяина звери — большие, сильные, умные. А главное — обучены. Лишний раз голоса не подадут, из рук чужого ничего не возьмут, своего не тронут. Просто чудо, а не звери. Хозяин их у купцов заезжих купил и всё жалел, что те только самцов привезли. Да и не он один. Многие уважаемые люди в городе захотели себе таких же зверей, однако ж не получается у них пока что — не везут купцы, только лишь руками разводят. Говорят, такие саб'ки — это так звери называются — и в тех местах большая редкость. Чаще там другие попадаются. Мелкие и бестолковые. А эти… Они ведь даже бога учуяли, когда он сбе… э-э-э… уходил. Правда, это Лам'Хун потом только понял, на следующий день, когда новости узнал. А в ту ночь подумал, что со зверями случилось что — очень уж жалобно они скулили. Да, как сейчас. И скреблись тоже, как се…

Не успев додумать, Лам'Хун слетел со скамьи, распахнул дверь, впуская в привратницкую двух здоровенных псов, и тут же захлопнул её, для надёжности подперев спиной. Губы старого вояки сами собой зашептали очистительную молитву.

В опустевшем дворе раздалось чьё-то хмыканье, от стены отделился тёмный сгусток и замер. При свете звёзд можно было разглядеть, что это человек, но и только. Некоторое время ночной гость прислушивался к чему-то, потом решительно направился в обход дома — до рассвета осталось не так уж и много, следовало поторопиться. Оказавшись с обратной стороны дома, таинственный незнакомец снова хмыкнул. На этот раз — с явным удовлетворением: обитатели особняка не сочли нужным закрывать ставни на ночь. Похоже, они считали, что невиданные в этих местах сторожевые псы обеспечат им безопасность.