XI. Рыбная ловля.

Прошло уже около двенадцати лет, как Катафа жила на острове канаков.

Однажды вечером, перед самым закатом солнца, она стояла на морском берегу, ожидая рыбака Тайофу. Они собирались отправиться ловить рыбу за рифом.

Прямая, как стрела, в одежде, состоявшей только из листьев драцены[26], она стояла на берегу, следя глазами за водами лагуны, где чайки ловили рыбу.

Поблизости несколько девушек–туземок помогали разгружать лодку, приплывшую через лагуну с южного побережья. Они болтали и смеялись во время работы; мускулистые, плосконосые и некрасивые, но полные радости жизни, они представляли странный контраст с испанской девушкой, находившейся в самом расцвете своей красоты. Стройная и грациозная, как молодая пальма, задумчивая и серьезная не по летам, Катафа стояла совершенно отдельно от всех остальных и, казалось, была чужда им как телом, так и душой, — работа колдуньи Джуан не пропала напрасно.

Катафа никогда не дотрагивалась ни до чего, кроме пищи, которую ела, земли, по которой ходила, воды, в которой плавала, работы, которую исполняла. Не касавшаяся ни одного живого существа, она, по–видимому, не имела даже тех простых прав жизни, которые даны были самой скромной из девушек–каначек, среди которых она выросла. Одним из самых странных результатов грозного закона, под которым Катафа жила, была ее полная нечувствительность к опасности.

— О-хэ! Катафа!

К девушке подходил Тайофа, шестнадцатилетний юноша, рослый и сильный, как мужчина. Он нес плетеную корзину, в которой были сложены съестные припасы, несколько молодых кокосовых орехов для питья, а также лески и крючки.

Общими усилиями юные рыбаки столкнули свою лодку на воду. Тайофа поднял парус, чтобы уловить попутный западный ветер, Катафа стала править лодкой при помощи короткого весла. Начался отлив, и они пробрались через пролив в ту самую минуту, когда заходящее солнце озарило далекий западный риф.

Здесь они попали в крупные волны, и, при ветре, дувшем с запада, и последних отблесках зари, сверкавших на их парусе, они поплыли к месту рыбной ловли, лежавшему в трех милях дальше к северо–востоку, — вода там достигала до двадцати футов глубины.

Катафа и ее спутник ехали молча, только изредка перекидываясь двумя–тремя словами, — для того, чтобы править парусной лодкой необходимо большое внимание.

Вдруг Тайофа присел на корточки, уставил глаза на последний отблеск заката, а затем поднял их к показавшимся на небе звездам.

И теперь, словно определив положение лодки по карте и компасу, он собрал парус и бросил глыбу обрубленного коралла, заменявшую обычный якорь. Лодка весело закачалась на волнах.

Пока юноша ловил рыбу, девушка наблюдала с тяжелой дубиной в руке и, не теряя ни минуты, глушила рыбу, как только она попадалась на крючок.

Прошел час, в продолжение которого рыболов вытащил всего несколько мелких рыбок.

— Хорошей рыбы нет здесь, — проговорил Тайофа, — но кто знает, до зари, быть может, она сюда и подойдет…

— Лучше на заре, чем совсем ее не будет, — докончила его мысль девушка, — но дело не в рыбе. О-хэ, Тайофа! Нам следовало бы подождать, пока луна увеличится, и тогда выезжать на рыбную ловлю.

Прошло еще несколько часов, и, наконец, терпение рыболовов вознаградилось. Леса быстро развернулась, и юноша, приказав Катафе держать в равновесии лодку, стал вытаскивать свою добычу в то время, как огромная рыба отбивалась изо всех сил. Она то бросалась вперед так далеко, что нос лодки прыгал под якорным канатом, то возвращалась зигзагами к корме.

Теперь рыболовы уже могли рассмотреть, как она то бьется под поверхностью воды, то взбивает озаренную звездами воду в пену; она уже была у борта лодки, и Тайофа кричал Катафе, чтобы она готовилась оглушить рыбу палкой, когда внезапно стало совсем темно, и на лодку вдруг налетел шквал.

Увлеченные своей работой, они и не заметили, как надвигалась буря; потоки дождя и сильный ветер обратили их к действительности.

Тайофа бросил лесу, которая сейчас же развернулась, и бросился к рулевому веслу. Он намеревался держать лодку по течению, но якорный канат разорвало, и лодка каким–то странным образом вдруг понеслась против ветра, кормою к яростным волнам.

Причиной этого была барракуда[27]. Конец лесы был привязан к носу лодки, и огромная рыба, плывшая к северу по течению, буксировала их.

С последним ревущим потоком дождя шквал пронесся, и вновь на небе появились звезды, озарив бурлящее море и лодку…

Катафа огляделась… Тайофы в лодке больше не было! Очевидно, громадная волна, почти залившая лодку, унесла его в океан.

Девушке некогда было размышлять об этом, — бурные волны угрожали гибелью и ей самой.

Что–то задело ее, точно удар бича. Это был оторвавшийся конец сделанного из мата паруса. Катафа схватила его, прикрепила на место и затем, когда ветер надул его, принялась править лодкой.

Леса сильно дернула и внезапно ослабла: она или порвалась, или рыба соскочила с крючка.

Повернуть лодку при таких волнах было слишком трудно, а заставить ее идти к югу, к Таори, против ветра, с единственным коротким веслом и неуклюжим парусом, было и совсем невозможно. Катафа хорошо знала это, и она ухватилась теперь за весло с одной только целью: не дать маленькому суденышку перевернуться.