— А какие они, эти друиды? О них многие слышали, но, практически, никто их не видел.

— Люди, как люди. Но они свою жизнь вне леса не представляют. Общаются с деревьями, травами, лечат лес, животных. Замкнутые, живут небольшими поселениями. Обычный человек может пройти мимо их жилья и ничего не увидеть. Только таким, как я, чудакам, проживающим в лесах, дана возможность с ними общаться и получать советы. Ты думаешь, я знаю о многих лечебных травах с детства? Да ничего подобного! Это их заслуга, Альтор. Я прожил с друидами почти три месяца, учителя они хорошие, поверь мне.

Когда я, пропуская Галана, заходил в дом, то почувствовал, не знаю, каким чувством, что на меня смотрят. Обернувшись, посмотрел на деревья, в сторону реки. Нет, ничего подозрительного.

— Ты чего такой озадаченный, Альтор? — спросил лесник, развязывая повязку на руке.

— Такое чувство, что кто-то смотрит на меня.

— О, это хорошо. Это лес к тебе присматривается. Мы привыкли считать лес — хм…лесом. Поставщиком ягод, грибов, лечебных трав, древесины, в конце-концов. Он живой, Альтор. Всё видит, знает, помнит. Он мудрый, этот лес не многим, но помогает выжить тогда, когда человек отчаялся, когда заблудится. Как лес определяет, хороший человек, или нет, я не знаю. Только плохого человека лес может завести в такую чащу, или на ведьмину поляну, что тот сгинет без следа.

— Да, дела даже хуже, чем я предполагал. Нужно сегодня же ехать, паря, к друидам. Не помогают мои травки, здесь магия нужна. — Галан начал собирать вещи в заплечную сумку. — Не пойму, я этих сильтуров, многих, кстати, лично знаю. Чего им не хватает в Жёлтой степи? Сочная трава, просторы, реки с рыбой. Нет, им мало своей земли, всегда лезут на нашу территорию. И ещё этот яд, будь он неладен. Зачем им обмазывать наконечник стрел? Да от одной стрелы человек, при точном попадании, сразу идёт на встречу с Всевышним.

— Чтобы подранок далеко не ушёл, зачем же ещё? — ответил я, надевая рубашку, подаренную мне лесником и заштопанную куртку. Дедов меч закрепил на поясе, нож, именно тот нож-убийцу, спрятал за голенищем сапога.

— Ты знаешь историю таких мечей, Альтор? — показывая рукой на меч в ножнах.

— Да, дед рассказал. Такими мечами награждали особо отличившихся в сражениях.

— И это всё, что тебе дед рассказал? — удивлённо посмотрел на меня лесник. — Твой дед был очень скромным человеком. Такие мечи, их называют чимкенами, были только в отрядах Красных вымпелов. Чимкены имеют привязку к своему хозяину. Когда твой дед погиб, привязка к хозяину пропала, поэтому тебе с ним будет тяжело сладить. Чимкены, как старые воины говорят, имеют душу, которую в них вплетает кузнец-маг. Таких мастеров в нашем королевстве, да и в других, по пальцам можно пересчитать.

— Красные вымпела. — повторил я слова Галана. — Да, один раз он произносил это название. Но что оно означает, не сказал.

— Сейчас я своего Мухомора оседлаю, по пути расскажу. Альтор, совсем тебе плохо? — спросил лесник, прикладывая руку ко лбу. — Терпи, через четыре часа прибудем к друидам. Хотя, если лес этого захочет, то и за час управимся.

Я вышел на улицу, присел на лавочку. В голове шумели речные волны, по телу иногда пробегал озноб. Сколько я был без сознания? Две недели, как сказал Галан. Четыре дня оно меня отпаивал бульонами и отварами, менял повязки на руках, не разрешал вставать. Два дня я уже самостоятельно передвигаюсь. Итого, двадцать дней, выброшенных из моей жизни.

Я вспомнил опять тот злополучный день, когда потерял всех своих родных, скрипнул зубами, сильно сжал рукоять меча. В тоже мгновение голова закружилась, перед глазами пронеслась картина сумасшедшего, по накалу, боя. Я закрыл глаза на мгновение, и потом… … …

—

… … Запах Смерти вокруг и запах крови, который перемешан с запахом испражнений. Я открыл глаза, надо мною голубое и безоблачное небо. Сантор перевалился через самую высокую точку горизонта, дело идёт к закату.

Чьё-то тело придавило меня к земле, вздохнуть полной грудью никак не получается. В правой руке чимкен, его рукоять я узнаю из тысячи рукоятей его собратьев. Это мой меч, это мой брат, друг, это мой шанс на жизнь. Я знаю его даже лучше, чем свои пять пальцев, я знаю каждую отметину на моём мече.

Камень красного цвета, вставленный в навершие меча, изредка загорается красным светом. Пока хозяин живой, живой и меч. Только так! Потерял меч, поломал его по скудоумию — умри! Только так, и никак по-другому. Такой закон у мечников в Красных вымпелах.

Вороны, суки, уже устроили пиршество, падальщики. Скоро стервятники подтянутся, какой же праздник Смерти без них? Сил на то, чтобы приподнять тушу громадного, двухметрового сильтура, нет. Я закрываю глаза, стараюсь через не могу, через боль в лёгких, сделать вздох, пошевелить руками, кончиками пальцев на ногах.

Нужно разогнать кровь по телу и тогда вернутся силы. Тело занемело до такой степени, что движение крови мне кажется уколами тысячи иголок. Сколько же я пролежал без сознания? Час, день? Кто победил в сражении? Не дай Всевышний, если сильтуры! Тогда падёт первым приграничное королевство Алаурия, за ним посыпятся все остальные, одиннадцать, королевств. И тогда для людей наступит время рабства.

Интересно, генерал Аскорд-завоеватель жив? Вряд ли, сильтуры от таких людей сразу избавляются. Им герои не нужны. Такие люди, великолепные воины, вдохновляют одним своим видом на подвиги.

Я сдвигаю мёртвое тело сильтура в сторону, делаю вздох полной грудью, переворачиваюсь со спины на живот, опираюсь на руки, опираюсь на колено. Меч в землю, я двумя руками опираюсь на своего друга и, наконец-то, осматриваюсь по сторонам.

Мёртвое поле с красной, от крови, землёй. Кони, люди, сильтуры, отрубленные руки, ноги, головы. Разваленные пополам тела. Внутренности, источающие зловоние. Запах войны! Только богатые дворяне считают за счастье попасть на войну и потом, в окружении прекрасных дам, рассказывать, какие они были герои. Штабные крысы, сволочи! Вас бы сейчас сюда, чтобы не смогли сделать ни одного шага, чтобы не споткнуться о мёртвое тело и не подскользнуться на дерьме. Человеческом, на дерьме сильтура, или лошадей. Дерьмо и кровь. Романтика!

Но это война, это нормально. Для солдат, во всяком случае. Нас так воспитали, такими мы и умрём. Это нормально. Смерть на поле боя, это тоже нормально, но не нормально — предательство. Нас предал Король, наш Арзвур Великолепный. Руками бы разорвал паскуду!

Он отдал команду на отступление основных войск тогда, когда мы могли сломить оборону сильтуров и обезглавить Хана Тахардана. Я видел этого ублюдка, как вижу сейчас всадников, которые приближаются ко мне, точнее, в мою сторону. Сильтуры, десять всадников на своих низкорослых конях. Хорошие кони, кстати. Для передвижения по степям, самое то.

Десять всадников остановились в тридцати шагах от меня, шестеро спешились. Правильно, только ножками, покромсали, порубили мы с моим напарником, с Эльбургом, даже и не знаю сколько этих мерзавцев. Две, три сотни? Да разве сейчас возможно посчитать трупы?

Эльбург со своим двуручным мечом прошёлся по сильтурам, как огромной косой. Я видел, как степняки в страхе разбегались от нас, но болт арбалета, сильтуры арбалетами не пользовались, пробил шею великана насквозь. Арзвур, ты и за это должен ответить!

Шестеро степняков против мечника из Красного вымпела? Вы что, издеваетесь надо мною? Зовите ещё своих братьев, зовите сотню! Я сегодня злой на вас, степняки, я хочу напиться вдоволь вашей крови. Мне нужна кровь, ведь я Ингвард Волк! Как вам не повезло, сволочи! Я буду потрошить вас, рвать глотки зубами, пить, захлёбываясь, вашу кровь. Я поднял вверх голову, погрозил Сантору кулаком, завыл, как это делает волк.

Почему вы остановились, сильтуры? Поняли, кто перед вами стоит на колене, оперевшись на меч? Ну, вперёд! Вы смелые, когда десяток на одного. Чего стоите, чего ждёте? Слабаки, трусы. Нет сил встать, ноги дрожат. Но это нужно сделать, иначе никак, иначе почувствуют, что слаб. И тогда набросятся, как стервятники.