Встал, смотрю на шестерых воинов. Они переглянулись. Нет, дорогие, отступить вы уже не посмеете. Те четверо, которые на лошадях, разнесут на всю Жёлтую степь известие о вашей трусости. И тогда вас казнят свои же. Разорвут на куски и скормят собакам. Куски собак скормят собакам. Смешно, я смеюсь. На лицах степняков ужас, но они приближаются, доставая из-за спин мечи. Длинные, изогнутые, с зазубринами на конце.

Чимкен, мой меч, завибрировал, красный камень теперь горит постоянно. Сейчас, мой друг, потерпи немного. Двое самых смелых приближаются ко мне. Правильно, остальные пусть ждут своей очереди, пусть готовятся ко встрече со Смертью. Удар саблей, мой шаг в сторону, присел, брюшина моя. Один не жилец. Второй застыл ошеломлённый. Зря. Я же волк, я беспощаден.

Голова долой, фонтан крови, солёной на привкус. Хорошая кровь, как старое вино, она ударяет в голову. Следующая пара, ваш выход. Я наклоняюсь, поднимаю с земли чей-то меч. Ну что, теперь «кольцо», потом «восьмёрка». Вокруг меня стальное облако, оно больно жалит и кусает. два удара в область подмышек, четверо минус. Теперь вы, двое. Нет, не хотите? Эй, стоять, трусы! Один из убегающих споткнулся, остановился, балансируя. Нож из голенища, бросок без замаха. Хороший бросок. Пятеро вне игры. Пятеро ушли, как жалко. Сил нет, я опускаюсь на колено, меч в землю. Устал. Кто-то тормошит меня за плечо. Что, есть ещё желающие узнать, кто такой Ингвард Волк?…

—

… Меня тормошили за плечо. Я открыл глаза. Галан.

Я видел лошадей различных мастей, но Мухомор — это нечто. Ярко-красный окрас с белыми, продолговатыми пятнами, разбросанными по всему телу, ногам и голове. Галан с юмором человек, однозначно. Мухомор важно шествовал за хозяином, бережно перевозил моё бренное тело. Каждые двадцать минут эта милая лошадка хватала своими нежными губами Галана за плечо, требуя от него какой-нибудь вкусняшки.

Если мой Пепел любил чёрный хлеб с солью, то это красно-белое чудо природы не мыслило свою жизнь без сладкого. Я очень удивился, когда увидел в заседельной сумке Мухомора залежи кристаллического сахара.

— Галан, ты сказал, что есть люди, которые продали душу Дьяволу. Кто к ним относится?

— Кто? Те, которые ему прислуживают. Чернокнижники, в первую очередь. Их много среди нас, Альтор. Детоубийцы, насильники, и, не для огласки, конечно, священнослужители. Нет, есть и истинно верующие, но таких мало. Приспешники Дьявола знают слабые места у людей. Одно из таких мест — жадность. Людей покупают с потрохами, обещают безбедную жизнь.

Лесник остановился, озираясь по сторонам.

— Ну вот, началось. Здесь всегда была просека, по которой очень легко передвигаться. Теперь полюбуйся, буераки, а просека поворачивает направо и идёт в обратную сторону. Получается, что мы шли час и теперь будем возвращаться. Я же тебе говорил, что в лесу творится иногда неизвестно что. Ладно, спорить с хозяином не вижу смысла, пойдём туда, куда он указывает.

— Забыл спросить, Галан, как этот лес называется? — спросил я, тайком от Галана, на ходу, подкармливая Мухомора сахаром.

— Лес называется Туманным. А город, который находится в пяти дневных переходах от моего дома — Призрачным. Я однажды побывал на его окраине, думал с ума сойду. Нет, не днём, конечно, а ночью, когда остановился на отдых. Это город Ушедших. Так называют древнюю цивилизацию. Почему и куда они пропали, никто не знает. А те, кто знает правду, никогда, ни при каких обстоятельствах, этого не расскажут. Слухов много, но только одному я могу доверять. Тому, что Древние, или Ушедшие, перебрались жить на острова в Чёрном океане.

Галан опять сделал остановку. Мухомор ткнул его в плечо.

— Видишь, какая хитрая у меня лошадка? И ты Мухомора подкармливаешь, и от меня он что-то требует.

Мне стало неудобно. Думал, что лесник ничего не замечает, а оно вон как. Что я могу с собой поделать, если с детства полюбил лошадей.

— Смотри. Опять просека поворачивает направо. Ты мог бы сказать, что мы попадём на ту дорогу, по которой шли сюда. Нет, так не будет. Просека приведёт… куда-то, но приведёт. Так вот. Я решил заночевать на окраине города, вечер прошёл спокойно. Я развёл огромный костёр, улёгся спать. Со мной тогда ещё собака была, сторожевой породы, в холке выше моего пояса. С ней я чувствовал всегда спокойно, поэтому заснул быстро и очень крепко. Пришли сны, которые были вязкие и клейкие, как смола на деревьях. Сон заканчивался, начинался сразу другой, без остановки. Проснуться никак не получалось, сколько бы я не пробовал этого сделать.

Галан нагнулся к земле, что-то рассматривая.

— Странно! Следы подкованной лошади, но она шла без седока. Дня три-четыре тому назад.

— Галан, лес поменялся. Исчезли берёзы и сосны, вокруг дубы, ясени.

— Молодец, хоть и городской, но знаешь деревья. Нужно привал сделать, вон бревно лежит замечательное. Давай помогу тебе, Альтор, спуститься.

— Сны были до того реалистичные, что мне казалось, что я принимаю в них участие. Представь картину: старинные полуразрушенные дома, здания непонятные с огромными окнами без стёкол, какие-то площади с бездействующими фонтанами и скульптурами. На одной площади — собралось много карет, в них сидят богато одетые люди. Мужчины в строгих костюмах и при галстуках, женщины в вечерних платьях с высокими причёсками. Все чего-то ждут, они в предвкушении зрелища. Меня и ещё одного парня выталкивают из фургона чёрного цвета с зарешеченными окнами. В фургоне остаются люди, в основном это молодые парни и девушки. — лесник рассказывал очень интересно, я представлял картину происходящего в красках. — От площади расходятся в стороны восемь улиц города, но только одна не перегорожена каретой. Вижу, как высокий пожилой человек в чёрном костюме, из кармана которого выглядывает белый платок, что-то нам объясняет и показывает рукой на улицу.

Галан замолчал, вспоминая свой сон, как я понимаю.

— Второй сон, Альтор. Он жуткий, я хочу проснуться, но куда там! Мы с напарником бежим по городу, прямо по улице и не знаем, куда бежим. От улицы много ответвлений, но куда повернуть, никто из нас не понимает. Потом мы остановились, напротив нас, в трёхстах шагах, стоит чудовище. Голова льва, тело буйвола, глаза красные, в них полыхает огонь. Мы поворачиваем направо, пробегаем квартал, поворачиваем в какой-то переулок и попадаем в тупик. Дальше хода нет. Оборачиваемся назад, в проходе стоит чудовище и смотрит на нас, облизывается. За нашими спинами — стена трёхэтажного здания без дверей и окон, мы принимаем решение карабкаться по водостоку на верх, на крышу. Я первым поднимаюсь по водосточной трубе, парень, который гораздо тяжелее меня, крупнее, шире в плечах, карабкается по трубе и когда он находится от меня на расстоянии вытянутой руки, крепление водостока к стене ломается и парень, с раскрытыми от ужаса глазами, падает вниз. Дальше произошло то, что ты можешь догадаться. Парня чудовище разорвало в мгновенье ока, начало поедать у меня на глазах.

Лесник достал из заплечной сумки флягу с водой, сделал глоток, потом продолжил рассказ.

— Я карабкаюсь по скользкой, почему-то влажной, черепицы наверх, к коньку. Оттуда смотрю вниз, на чудовище, но его уже нет на месте, на земле обглоданные кости того парня, остатки одежды и нетронутая голова. Глаза смотрят на меня, губы растягиваются в улыбке, парень что-то пытается мне сказать. Я отворачиваюсь, меня выворачивает наизнанку.

Я почувствовать, как по спине пробежал холодок. Увидеть такое, даже во сне — врагу не пожелаешь.

— Я по скользкой крыше перебираюсь на крышу другого здания, у которого есть выход на чердак. Локтем разбиваю чудом уцелевшее окно, осколок падает мне на руку, прорезает куртку, рубашку и режет моё правое предплечье до кости. Я вытаскиваю осколок, по крыше течёт кровь, снизу я слышу чей-то смех, рычание. Рву рубашку, делаю перевязку, перетягиваю руку и после этого попадаю на чердак здания. Но перед этим я вижу, что на самом высоком здании, на плоской крыше, расставлены столики, за ними сидят люди, пьют вино, что-то едят, наблюдают за происходящим в городе, как и что я собираюсь делать дальше.