В 1679 году, когда в Пинероль был доставлен Маттиоли, там содержалось еще шестеро государственных преступников. Мантуанец, следовательно, был седьмым. В 1680 году умер один из семи — бывший министр Фуке, а в 1681 году был освобожден другой заключенный — Лозен. Следовательно, оставалось пять заключенных. Это были: первый — Маттиоли; второй — «слуга» Эсташ Ложе; третий — бывший камердинер Фуке — Ла Ривьер, который после смерти арестованного министра был оставлен в заключении; четвертый — «шпион» Дюбрей. Дюбрей уже побывал в тюрьме в Бордо. Выйдя на свободу, он перебрался в Базель и попытался стать агентом-двойником, продававшим информацию одновременно и командующему французскими войсками на Рейне графу Монклеру, и неприятельскому генералу Монтекуккули. Раскрывший игру Дюбрея французский генерал-интендант Лагранж послал своего шпиона наблюдать за Дюбреем в Базеле, с тем чтобы арестовать его, как только он вступит на французскую территорию. Когда Дюбрей вернулся во Францию, ему удалось один раз ускользнуть от преследователей, но в апреле 1676 года он был арестован, помешен в крепость Брисаш и в июне того же года привезен в Пинероль. С ним было предписано обходиться без церемоний и, если он будет делать глупости, считать сумасшедшим. Дюбрей действительно постепенно сходил с ума и, кажется, совсем лишился рассудка, когда к нему подсадили еще одного заключенного — пятого в нашем списке. Этим пятым был монах, вероятно, к этому времени также сошедший с ума. В числе этой пятерки, несомненно, находился «человек в маске». Когда впоследствии он был перемешен в Бастилию, Дю Жюнк отметил в своем дневнике, что Сен-Мар привез с собой «своего старого заключенного, которого он ранее держал в Пинероле».

В мае 1681 года Сен-Мар был назначен комендантом форта Экзиль, расположенного в Альпах в нескольких десятках лье от Пинероля. Это, кстати, являлось значительным продвижением по службе. Экзиль до этого не служил тюрьмой. При подготовке к приему арестантов пришлось под личным присмотром Сен-Мара проделать дорогостоящий ремонт и переоборудование помещений в одной из башен, чтобы можно было соблюдать строгий режим содержания двух заключенных. Тех, которые, как писал Дувуа Сен-Мару, «имели достаточно важное значение, чтобы оставить их только в Ваших руках». Вместе с тем отметим, что ранее Сен-Мар пренебрежительно именовал этих арестантов «Дроздами», а Дувуа одного из них — «Слугой». Эти двое узников, видимо, только и заботили военного министра. В отношении остальных Дувуа проявлял столь мало интереса, что забыл, кто они, и даже наводил у Сен-Мара справки на сей счет. Арестантов отправили из Пинероля тайно, двух «Дроздов», не значившихся теперь ни в каких списках, сопровождали 45 солдат, не считая Сен-Мара и его офицеров. Нам неизвестно точно, кто были эти двое арестантов. Ранее историки думали, что в их числе был Маттиоли. Однако уже более 100 лет назад французский ученый М. Топен (сам сторонник кандидатуры Маттиоли) отыскал письмо Сен-Мара к аббату д’Эстраду от 25 июня 1681 года, который, как мы помним, принимал деятельное участие в аресте итальянца. Оно сохранилось потому, что осело в архиве аббата, тогда как соответствующее письмо Сен-Мара к Лувуа, конечно, исчезло. Все это придает намекам Лувуа, что «маска» — Маттиоли, характер сознательной дезинформации не посвященных в тайну. Ту же игру продолжал его сын и преемник Барбезье.

В Экзиле тратилось на пропитание заключенных столько же, сколько уходило на содержание 30 солдат. Поэтому требования Лувуа соблюдать экономию служили лишь для маскировки этого факта. После смерти Ла Ривьера Ложе оставался единственным заключенным, но его по-прежнему стерегли 45 солдат, 6 младших офицеров и, наконец, сам Сен-Мар с двумя помощниками. Как мы уже знаем, Маттиоли не было в числе двух арестантов, перевезенных в Экзиль. Историкам это стало известно из письма Сен-Мара аббату д’Эстраду от 25 июня 1681 года. А из одного из последующих писем Лувуа явствует, что в их числе был Любрей. Поскольку, видимо, в Пинероле находился сумасшедший монах, в Экзиль, вероятно, были увезены Доже и Ла Ривьер.

Мы не можем в точности установить, входил ли заключенный в маске в состав «тройки», оставленной в Пинероле, или «двойки», увезенной в Экзиль. Фраза Дю Жюнка, что Сен-Мар привез вместе с собой в Бастилию «своего старого заключенного, которого он ранее держал в Пинероле», ничего не говорит о том, находился ли этот узник постоянно под надзором Сен-Мара после отъезда тюремщика из Пинероля и до того, как он принял обязанности губернатора Бастилии. Однако логика как будто подсказывает, что «человек в маске» должен был быть в числе «двойки». Ведь Сен-Мар взял заключенных, которых не считалось целесообразным доверять надзору нового коменданта тюрьмы, вероятно, чтобы не приобщить еще одно лицо к тайне этих арестантов. Кроме того, именно к этим двум государственным преступникам было приковано внимание Лувуа. Но в то же время (вопреки мнению новейших исследователей истории «маски») нельзя отрицать, что в переписке Лувуа с Сен-Маром встречаются презрительные упоминания об узниках, перевезенных в Экзиль. Сен-Мару были разрешены довольно продолжительные отлучки из Экзиля, что также не вяжется с заботой о сохранении тайны «маски».

Через пять с половиной лет после переезда Сен-Мара в Экзиль, в конце 1686 года или в начале 1687-го, один из двух узников, доставленных из Пинероля, скончался. Это был заключенный, «страдавший водянкой». Об этом 5 января 1687 года Сен-Мар уведомил Лувуа. Остался один заключенный. Мы знаем, что в отношении него принимались особые меры предосторожности. Во время отлучек Сен-Мара замешавшему его офицеру было категорически запрещено говорить с арестантом. А вскоре Сен-Мара (очередное повышение по службе) перевели на новое место — комендантом крепости на острове Сен-Маргерит, неподалеку от Канна, сохранившейся и поныне, и предписали перевезти вместе с ним оставшегося заключенного. Этому снова предшествовало, как и при переезде в Экзиль, весьма дорогостоящее переоборудование того помещения, в котором после смерти Ла Ривьера предполагалось поместить всего одного-единственного заключенного — Доже. Камера представляла собой комнату размером 30 квадратных метров с высоким потолком и большим окном. Узник был в это время — в апреле 1687 года — болен, и его целых 12 дней переносили в новую темницу на наглухо закрытых носилках, отчего он едва не задохнулся.

Привезенного узника, как сообщал 8 января 1688 года Сен-Мар в письме к Лувуа, поместили в комфортабельное помещение и держали там под крепкой стражей. Между прочим, в этом же письме Сен-Мар писал, что заключенного принимают за герцога де Бофора или за «сына покойного Кромвеля» (явно отсюда идет версия о «маске» как англичанине). Отметим также, что на Сен-Маргерит Сен-Мар прибыл только с одним узником, потом там появилось еще несколько арестантов. Ни их число, ни их имена, ни причины ареста неизвестны. Среди них были протестантские пасторы, подвергавшиеся гонениям после отмены в 1685 году Нантского эдикта (изданного еще Генрихом IV и гарантировавшего права гугенотов). Один пастор что-то писал всюду — на стенах, на белье, царапал на посуде. Отсюда, вероятно, возник рассказ о серебряном блюде.

В 1691 году умер Лувуа. Пост военного министра был передан Людовиком сыну Лувуа — Барбезье. 13 августа того же года в первом своем письме к Сен-Мару Барбезье предписал ему соблюдать прежние предосторожности в отношении заключенного (только один узник интересовал и нового министра). В письме упоминалось, что этот заключенный находился под надзором Сен-Мара в течение 20 лет. Не дает ли это указание ключа к установлению личности томившегося в крепости человека? (Если, конечно, не предположить, что эта цифра неверна и указана на случай перехвата письма, чтобы те, в чьи руки оно попало, не могли по дате ареста определить подлинное имя узника.)

Вернемся опять к нашей «пятерке» 1681 года. Монах был доставлен в Пинероль, по всей видимости, 7 апреля 1674 года, Дюбрей — в июне 1676 года, Маттиоли — в мае 1679 года, Ла Ривьер — вообще до 1680 года был не заключенным, а слугой заключенного. Наконец, Эсташ Доже был помешен в Пинероле с 1669 года, иначе говоря, только он мог находиться к 1691 году под надзором Сен-Мара уже в течение 20 лет, остальные же заключенные — много меньше. Из них монах — 17 лет, Дюбрей — 15, а Маттиоли — 12 лет; 12 и 20 — слишком большая разница, чтобы допустить возможность ошибки со стороны Барбезье.

Уже по одному этому в письме явно говорится не о Маттиоли. Кроме того, в этом письме упоминается о том, что Сен-Мар постоянно охранял узника. Сен-Мар же, как мы знаем, уехал в 1681 году из Пинероля (всего через два года с лишним после ареста Маттиоли), а итальянец остался в крепости. Однако имеется и более веское доказательство. Даже в 1693 году Маттиоли еще находился в Пинероле. Это следует из переписки Барбезье с комендантом тамошней тюрьмы Дапрадом. Из ответного письма Барбезье к коменданту от 27 декабря 1693 года явствует, что Маттиоли имел при себе камердинера. Отметив пока это обстоятельство, пойдем дальше. Упомянутое выше письмо — последнее, в котором фигурирует имя Маттиоли. Некоторые историки на основании этого делали заключение, что мантуанец скончался через короткий срок в Пинероле, тем более что в письме Лапрада шла речь о просмотре каких-то вешей заключенного, очевидно, после его смерти. Но это был бы слишком поспешный вывод. Из, возможно, случайного неупоминания имени нельзя заключать о кончине итальянца, а осмотр его вешей был, вероятно, просто очередным обыском.