— Прибери за собой беспорядок, Нейт, — Эми подмигивает мне, прежде чем берет Джека за руку и выходит.

— Я люблю твою семью, — говорю я, утащив маленький кусочек бекона с тарелки на плите. Есть что-либо вкуснее бекона? Ответ: нет.

— Ты бы не любила их так сильно, если бы росла с ними, — Нейт сосредоточен на намазывании слоя майонеза на тост.

Я понимаю, он всего лишь поддразнивает меня, и я бы не ожидала от него ничего другого, но хочу сказать ему, что расти с ними намного лучше, чем как росла я с двумя родителями, которые постоянно кричали друг на друга, пока однажды мой отец ушел и не вернулся. Но мы хорошо проводим время, и я хочу, чтобы все было легко. Поэтому делаю глубокий вдох и проглатываю слова, которые вертятся у меня на кончике языка.

Нейт смотрит на меня с печальной улыбкой на его красивом лице.

— Я сказал что-то не то, да?

Я не знаю, как ему всегда удается видеть то, что я пытаюсь скрыть.

— Нет, — качаю я головой, вероятно слишком быстро для правдоподобного ответа. По-прежнему улыбаясь своей лучшей улыбкой.

— Лгунья. — Он дотрагивается своей рукой до моей, и Боже... его улыбка просто заставляет меня светиться изнутри.

Мне кажется, я должна что-то ответить, но я жду слишком долго и пока думаю, что же сказать, тишина слишком затягивается. Слишком поздно. Нейт, похоже, уже продолжает дальше, сконцентрировавшись на том, чтобы закончить наш ужин. Он идет к холодильнику и достает контейнер с картофельным салатом, который по его словам он приготовил ранее. Он нарезает сэндвичи по диагонали и кладет на каждую тарелку две солидные порции картофельного салата. Украшает каждую тарелку веточкой петрушки, стараясь, чтобы это выглядело красиво. Поразительно, но ему это удается.

— Я впечатлена, — говорю я ему. Не из-за того, что он приготовил деликатес или нечто грандиозное, а потому, что это просто, но выглядит восхитительно.

— Сэндвичи моего собственного приготовления. У меня еще весьма хорошо получается заказывать пиццу.

Он поднимает тарелки, я хватаю наши напитки, и мы направляемся к столу на веранде. Два комплекта столового серебра лежат на милой клетчатой скатерти, и стоят две зажженные свечки. Я приподнимаю бровь.

— Это цитронелла[6], — быстро добавляет он в свою защиту. — От комаров.

Я не могу сдержать смех.

— Это похоже на ухаживаниеее.

Он смотрит на меня, и есть что-то в его взгляде. Возможно, надежда... Не знаю. Но чтобы это ни было, это мешает мне отвести взгляд.

— Я думала, ты не умеешь ухаживать.

— Твои слова, не мои. — Мне не стоило этого говорить, но маленькая часть меня рада, что сказала. Чтобы держать рот на замке и прежде чем совершу промах и скажу еще что-нибудь, чего не планирую, я откусываю сандвич, который просто... восхитителен. Я пробую картофель, и он тоже суперский.

— Ты усовершенствовал сэндвич, Нейт. И этот картофельный салат невероятно хорош.

— Рад, что тебе нравится, — говорит он. — Это рецепт моей бабушки.

— Серьезно? — Несмотря на то, что я лишь наблюдала за тем, как он готовил еду, которую мы едим, мне трудно связать этого крепкого мужчину передо мной с человеком, который говорит о приготовлении салата по бабушкиному рецепту. Я представляю его на кухне его дома в фартуке и готовящего на скорую руку какой-нибудь рецепт из детства. Мысль об этом заставляет меня улыбнуться.

— Что? Ты мне не веришь?

— Я просто представила тебя в фартуке, вот и все.

— Знаешь, у меня есть один, — говорит он, накалывая несколько картофелин вилкой.

— Почему-то меня это не удивляет.

— Поперек груди на нем написано "Осторожно: Невыносимо Жарко". — Он абсолютно серьезен, но все же улыбается мне.

Я прикрываю рот рукой, пока смеюсь, и его глаза задерживаются на моих, когда моя улыбка угасает. Иногда он смотрит на меня столь значительно, что я не уверена, должна обнять его или убежать.

— Нам следует поесть, — говорит он, кивая в сторону моей тарелки.

Мы впадаем в легкое молчание в ходе нашего обеда, периодически поддразнивая, периодически перекидываясь парой фраз. Только после того, как мы оба заканчиваем, у нас завязывается некое подобие настоящей беседы.

— Это был лучший сэндвич, который я когда-либо пробовала, — говорю я ему, складывая свою салфетку и убирая ее на стол.

— Когда-либо? — спрашивает он, выглядя немного удивленным и весьма довольным собой.

— Ну, моя мама однажды приготовила мне жареный сыр... но он на втором месте. — Я делаю глоток вина, а затем, откидываюсь на спинку стула. — Итак, чем ты занимаешься, когда не готовишь сэндвичи?

— Год назад я купил свой первый дом, — говорит он, отодвигая от себя тарелку, таким образом, освобождая место, чтобы поставить локти на стол. — В хорошем районе и все такое, но на самом деле его нужно немного подремонтировать. Пока я примерно на полпути, но трачу много свободного времени, работая над этим. Я заманиваю своих друзей помочь мне, обещая бесплатную пиццу и пиво. Я подружился со многими в Home Depot[7] .

— И тебе удалось держаться подальше от скорой помощи, — поддразниваю я. 

Он смеется.

— До сих пор. Иногда, когда я не занят ремонтом, я направляюсь к озеру возле моего дома. Отправляю сообщения своим приятелям, и в половине случаев мы проводим время там. Плаваем, немного выпиваем. А что насчет тебя?

— Моя жизнь скучна, по сравнению с твоей.

— Сомнительно. Нет необходимости в обустройстве квартиры, чтобы занять себя?

Я качаю головой.

— После расставания я остановилась у мамы. Планировала на время. Имею в виду, временно, я просто не... понимаешь. — Он собирается позволить мне нести бред, поэтому я заставляю себя остановиться, прежде чем он начнет осуждать меня и все такое. — Я много читаю, занимаюсь исследованием рынка. Мне нравится печь, хотя в последнее время не часто этим занимаюсь. Я много работаю. Вероятно, слишком много. — Я качаю головой и делаю еще один глоток вина. — Боже, я звучу жалко.

— Нет. Ты говоришь, как человек, чья жизнь изменилась, и ты просто еще не вошла в колею.

Я улыбаюсь, потому что это такой хороший взгляд на ситуацию. Мне нравятся взгляды Нейта на жизнь. Мне нравится его взгляды на меня.

— Спасибо.

Я тянусь и приподнимаю волосы на затылке. Теплый вечер, самый теплый, с тех пор как я здесь, и я вроде хочу пойти в дом, чтобы ощутить прохладу.

— Знаешь, — говорит Нейт, наклоняясь ко мне и опуская локти на колени, — Габби и Бен вернутся не скоро. Какие у тебя планы на остаток вечера?

Я пожимаю плечами.

— Не знаю. Пока никаких.

С озорным блеском в глазах он спрашивает:

— Как смотришь на то, чтобы поплавать?

У Райтов закрытый бассейн, так что Нейт был прав: это место действительно представляет собой автономную развлекательную среду. Бассейн довольно большой, даже слишком, и я удивлена, что не замечала его раньше. Это заставляет меня задуматься, что еще Эми и Джек скрывают в этом доме. Кинотеатр? Боулинг? Я хочу спросить, но боюсь неправильно подобрать слова, будто я как-то высмеиваю их богатство. Так что, держу рот на замке.

Возле окон вдоль стен расположены тусклые лампы, в бассейне тоже тусклый свет. Приглушенное освещение создает романтическую атмосферу, и я не совсем уверена, что мне это нравится, и не потому, что я против ухаживаний от Нейта, а скорее потому, что я хочу этого. И это опасно, это плохо. Это то, что я обещала себе не делать, особенно, если собираюсь остаться невредимой, пережив следующие четыре дня. Я могу наслаждаться временем, проведенным с ним, но просто не могу позволить себе зайти слишком далеко.

— Мне нравится твой купальник, — говорит он, одаривая меня озорной улыбкой. Опять же, он словно знает, о чем я думаю, и хочет, чтобы я перестала так много думать.